аристократов. И мне никогда не приходило в голову принимать эту любовь как должное. Я потянулся, встал на ноги и спустился в приемную. Мне не давало покоя дело Гордея. Сел за стол, взял из ящика лист бумаги и ручку. И принялся рисовать, параллельно раздумывая о деле. Итак, что мы имеем? Васильевская лавка, работник которой был убит. Все концы свели к Гордею, который, скорее всего, и правда угодил бы на каторгу, если бы мне просто не повезло. Гордей и ещё пара «Сынов» играли с Левиным в карты. И по итогу Борис ушел из притона чем-то расстроенным. А Плут и товарищи праздновали победу. И вряд ли они так радовались выигрышу. Парень уже был должен «Сынам». Значит, наличности у него не было. Или было, но очень мало. Но судя по словам Ольги, они устроили попойку.

Я задумчиво посмотрел на лист, где уже стояли инициалы «В. Л», от которых шли стрелочки к ключевым персонажам истории. Постучал ручкой по листу.

Парень вряд ли мог вернуть долг. И понимал это. Значит, он хотел рассказать что-то «Сынам». Нечто важное, за что долг был бы прощен. За это его и убили. Совершенно точно. Других причин нанимать душегуба, чтобы убрать работягу, я не находил. Не стоил Левин той суммы, которую таинственный заказчик потратил на исполнителя.

Что дальше? Дальше Гордея взяли за убийство и отправили в острог. А я нашел свидетеля, которого мой недавний подзащитный по каким-то причинам не хотел впутывать в дело. Раз уж Гордей не стал рассказывать про Оксану даже мне, он точно ничего не поведал про нее Иванову. Да и в камере острога он вряд ли проболтался бы о девочке. Парень простой, но далеко не глупый. Знал, что от него хочет жандарм. Сам сказал мне об этом на допросе. А значит, понимал, что в камере наверняка сидит стукач. Или несколько. Максимум, что он мог сказать — что провёл ночь с девушкой, не называя имён. И то вряд-ли, чтобы не спровоцировать собеседников на лишние вопросы. Значит…

И в этот момент я застыл, глядя на лист. Про девушку знали ещё до того, как Гордея взяли жандармы. Потому что клиент позвонил ей сразу после того, как Оксана вышла из квартиры Плута и направилась домой. А затем быстро ее убрали. Значит, за ним либо следили в притоне, либо заказчику рассказали про возможное алиби ещё утром. Например, администратор игорного. Или кто-то из «Сынов».

Итак мы вышли к чистоделу — аккуратному убийце Левина и Оксаны. Первого он убрал при свидетелях, приняв личину Гордея. Оружие забрал с собой, потому что парень не выше ранга мастера, а значит, не научился полностью красть личность. И при экспертизе отпечатки пальцев Гордея и убийцы не совпали бы.

Я написал «мастер иллюзии» под знаком вопроса, который олицетворял душегуба, и задумчиво пробормотал:

— Значит, сила белого цвета. И мне очень повезло, что только мастер. Был бы легендой, Гордей точно отправился бы на каторгу.

Если бы убийца был легендой, то полностью скопировал личность, вместе с отпечатками пальцев. И просто бросил бы оружие со следами на месте преступления. А это уже прямая улика. И даже отсутствие пороховых газов на коже Гордея ничего не доказало.

Я отложил ручку, внимательно посмотрел на нарисованную картину. И пробормотал:

— Легче не стало. Слишком уж много осталось вопросов.

— Что за вопросы? — послышался вкрадчивый голос призрака.

Я обернулся. В дверях покачивалась на сквозняке Любовь Федоровна, и с любопытством наблюдала за мной.

— Давно тут висите?

— Не очень, — честно призналась призрак. — Хотела с тобой поболтать, да смотрю, ты сидишь, на листе что-то малюешь. Да так старательно, что аж язык от усердия вывалил. Вот-вот слюни на стол закапают. Эх, правду говорят, что между гением и дебилом очень тонкая грань. Смотришь на такого увлеченного и не сразу понимаешь, кто перед тобой. Вот я решила пока понаблюдать. Чтобы не мешать. Ну и разобраться заодно.

Я усмехнулся

— Поняли, кто я?

— Определенно гений, — заверила меня призрак. Но вид у нее был очень уж лукавым. — Так что за вопросы тебя тревожат?

— Да не даёт мне покоя Васильевская лавка, — ответил я, откинувшись на спинку кресла.

Призрак подошла к столу. Склонила голову набок, вглядываясь в рисунки. А затем обернулась ко мне и просто спросила:

— А на кой тебе это?

— Интересно, — ответил я. — Скоро спать спокойно не смогу.

Женщина кивнула:

— Так и скажи, что от отца досталось упрямство и желание докопаться до правды.

Я только пожал плечами:

— Ну, наверное, вы правы.

Любовь Федоровна уселась в кресло напротив, закинула ногу на ногу:

— Да точно. Как в мое время говорили?

Она пощелкала пальцами, словно бы вспоминала слово. А затем произнесла:

— Точно! От жандарма жандарм и родится. Ничего путного, в общем, из такого деточки не выйдет.

— Ну, жандармы выполняют ряд важных функций, — не согласился я.

— Твои новые дружки из «Сынов» с тобой бы поспорили, — хитро возразила призрак.

— У них своя философия.

— Ага, — хихикнула собеседница. — А у монархистов своя, у кадетов тоже. Вот и бьются друг с другом на улицах Петрограда, чиня беспорядки и создавая проблемы городовым. За философию и идею.

Я вздохнул:

— Нет, бьются они за деньги. Или свои интересы.

— Вооот! — призрак наставительно подняла указательный палец. — Начинаешь понимать. Я же говорила: гений!

Я не ответил. И Любовь Федоровна произнесла:

— Ладно. Что там тебе за дело покоя не даёт?

Я вкратце пересказал ей суть.

— Тю! — поразилась призрак, дослушав меня. — Погорячилась я, записав тебя в гении. Да все просто же. Этот твой Левин был должен «Сынам». И выступил «торпедой». Скорее всего со склада лавки спёр что-то. И передал анархистам.

Я потрясённо посмотрел на призрака, и медленно кивнул. А ведь правда. Левин сделал бы что угодно, чтобы избавиться от долга перед организацией. И Плут был просто частью схемы. Обыграл работягу и загнал в кабалу. А Рипер уже провел переговоры и заставил Левина оказать услугу. Судя по манере общения, этот парень умеет убеждать.

— Ну, допустим. Но тогда почему его убили? И кто? Вряд ли это были «Сыны». Анархисты бы не стали подставлять своего.

— Выходит, лавочники, — ответила призрак.

— Они могли бы просто загнать работника в рабство, — возразил я. — Поставить его перед выбором: или отрабатывать долг, или на него заведут дело о краже.

— А это смотря что украсть, — хитро прищурилась женщина. — Есть вещи, про которые жандармам в заявлении не расскажешь.

— Например, контрабанда, — задумчиво продолжил я, вспоминая о визите к приказчику. — Я ещё тогда удивился, что он так легко пошел на мировое и выплатил весь долг. Мог бы довести до суда, затягивать процесс, потом обжаловать решение.

— Например, контрабанда, — согласилась Любовь Федоровна. — Или ещё чего. Площади под склады у конторы этой большие. Мало ли что там хранят. Или производят. Или выращивают. А через лавку деньги отмывают. Это же очевидно. Вот и не нужно приказчику лишнее внимание прокуратуры или жандармов.

Она хитро посмотрела на меня, и я кивнул:

— Все гениальное просто.

— Верно. Схема старая как мир. Но до сих пор работает.

— Когда-нибудь и ее прикроют, — ответил я.

— А вот тут я бы поспорила. Все будет зависеть от того, будет ли схема выгодна большим людям, или они к тому времени новую придумают.

— Ну, спасибо вам, Любовь Федоровна, — произнес я и по-другому взглянул на рисунок.

— Да было бы за что, — просто ответила призрак. — Каждый из нас извлёк из этого разговора урок. Я, например, поняла кто ты, увлеченный, а не дуралей бестолковый.

Я не ответил на ее подначку. Бросил ручку на стол, вытащил из кармана телефон, нашел в списке контактов номер Фомы, и нажал на вызов. Хватит на сегодня. Нужно решить вопрос с визитом в фамильное поместье. И навестить дражайшую родственницу. Желательно без звонка, чтобы в доме невероятным образом не оказалось еще какой-нибудь гостьи. В вопросах с совпадениями и случайными встречами Софье Яковлевне не было равных.

— Слухаю, вашество, — послышался из динамика голос слуги.

— Починил машину? — уточнил я.

— Ага. Только вот руки отмыть смог после ремонту, — ответил Фома.

— Тогда меняй одежду на парадный костюм и бери с собой документы, — решительно заявил я. — Мы едем в гости к Софье Яковлевне Чеховой.

Дом, милый дом

Такси прибыло через десять минут после того, как мы с Фомой были готовы к поездке. Я надел белый пиджак, ботинки из замши, взял трость для выхода в свет. Мой помощник облачился в строгий костюм и даже сумел завязать себе галстук с вышитым гербом семьи. Я поправил