— Ох! — воскликнула Тиффани, нетерпеливо прервав излияния тетушки. — Никому и в голову не пришло бы называть его так шутки ради! Это означает, что мистер Вэлдо само совершенство! Не так ли, Анкилла?

Мисс Трент, выбирая из мотка шелковую нитку нужной длины, ответила холодным, хорошо поставленным голосом:

— Или образец для подражания другим, что точнее.

— Все это чисто женские интерпретации! — объявил Кауртни. — Такое прозвище говорит о том, что ему нет равных среди мужчин, в особенности в управлении экипажем на любых дорогах. Хотя поговаривают, сэр Вэлдо бесподобен на охоте с собаками. Грегори Эш — а он знает всех мужчин Мелтона — говорил мне, что как верхом, так и в упряжке никто не может лучше управляться с лошадью, чем он. Ну а коли Идеальный Мужчина приезжает сюда, то больше не хочу, чтобы меня видели на этой чалой, которую я получил от старого Скиби, это уж точно! Мама, мистер Бэдгорф держит у себя прелестнейшую гнедую, которую не прочь продать. У нее прекрасный аллюр, великолепный интерьер — словом, то, что надо!

— Ох! Можно подумать, это кого-то волнует! — презрительно фыркнула мисс Вилд. — Если хотите знать, сэр Вэлдо превосходит всех своей элегантностью и умением держаться. Вот в чем ему нет равных, не говоря уже о том, что у него очень привлекательная внешность и он очень богат.

— Элегантный! Привлекательная внешность! — с насмешкой передразнил Кауртни. — Много ты знаешь!

— Да, знаю, — возразила, вспыхнув, Тиффани. — Когда я жила в доме моего дяди на Портленд-Плейс…

— Да, и, конечно, была с сэром Вэлдо на короткой ноге… О чем ты лепечешь? Уверен, ты и в глаза-то его не видела!

— А вот и видела, видела! Часто! Ну, несколько раз! Он симпатичный и элегантный! Анкилла, ведь он такой, разве нет?

Мисс Чартли, будучи очень мягкой и воспитанной девушкой, постаралась предотвратить надвигающуюся ссору. Повернувшись к мисс Трент, она сказала тихо и застенчиво:

— Полагаю, вы больше, чем любой из нас, знаете о сэре Вэлдо. Ведь вы обычно живете в Лондоне, не так ли? Возможно, вам даже довелось встречаться с ним?

— Нет, на самом деле не встречалась, — отрезала мисс Трент. — Никогда его не видела, насколько помню, и знаю о нем не больше, чем прочие грешные обитатели сего мира. — И, помолчав, добавила с подобием улыбки: — Круг людей, в котором он вращается, для таких, как я, недосягаем.

— Могу предположить, что вы не очень-то и хотели с ним встретиться, — заметила Шарлотта. — Что до меня, то уж я-то точно не стремилась бы к знакомству с ним. Терпеть не могу светских львов! И если он прибывает сюда только затем, чтобы задирать перед нами нос, то мне остается лишь надеяться, что долго тут не задержится.

— Нельзя не согласиться с вами, — не замедлила подтвердить мисс Трент, вдевая нитку в иголку.

— Да, долго он здесь не задержится, если верить тому, что говорит папа, — согласилась мисс Чартли. — Отец думает, что он приезжает сюда только затем, чтобы уладить дела с адвокатами и, возможно, продать Брум-Холл, так как, очевидно, не захочет жить в таком месте, это маловероятно. Папа говорит, что у него более чем шикарный особняк в Глостершире, который принадлежит его семье уже на протяжении нескольких поколений, А если он утонченный и избалованный джентльмен, то наверняка у нас ему будет скучно, так мне кажется, хотя Брум-Холл совсем рядом с Харрогитом, конечно.

— Харрогит! — с презрением воскликнул Кауртни. — Это же дыра! По-моему, он не выдержит в Брум-Холле больше недели! Да и что, говоря по правде, здесь такого, чтобы он пожелал остаться?

— Разве нет ничего такого? — поинтересовалась его кузина с провокационной улыбкой на прелестном личике.

— Нет! — отрезал он, возмущенный ее явным намеком на свои чары. — И если ты думаешь, что стоит ему только увидеть тебя, чтобы влюбиться по уши, то глубоко заблуждаешься! Готов поклясться, он знаком с десятком девушек, гораздо более привлекательных, чем ты.

— О нет! — возразила она и скромно добавила: — Таких быть не может.

Мисс Чартли невольно для себя не удержалась от упрека:

— О, Тиффани! Как ты можешь? Извини меня, но и в самом деле ты не должна!..

— Но почему, если это чистейшая правда? — не сдавалась мисс Вилд. — Все в восторге от меня. Так разве мне нельзя сказать, что я прекрасна? Кто с этим будет спорить?

Молодой мистер Кауртни не замедлил выступить с протестом, но мисс Чартли промолчала. Ее, скромную девушку, не могло не шокировать подобное заявление, однако она не хотела быть несправедливой, ибо в душе признавала, что Тиффани Вилд — самое прекрасное создание, какое только могла сотворить природа. Все в ней было само совершенство. Ни один самый придирчивый критик не мог бы сказать, что, к сожалению, она не вышла ростом — слишком мала, или чересчур высока, или что нос портит ее привлекательность, или что в профиль она не так смотрится. По мнению мисс Чартли, Тиффани была прекрасна со всех точек зрения. Даже темные пряди челки, закрывающей лоб над широкими бровями, вились сами но себе без усилия парикмахера. И если в первую очередь внимание привлекали ее глубокие, удивительно голубые глаза, обрамленные длинными черными ресницами, то чуть позже выяснялось, что не меньшего восхищения заслуживают и ее небольшой прямой нос, и великолепно очертанные губы, и нежный, персиковый цвет лица. Ей было только семнадцать лет, но в ее фигуре не просматривалось подростковой угловатости, а когда она открывала рот, ее зубки сверкали, как хорошо подобранный жемчуг. До возвращения Тиффани после короткой отлучки в Стаплс, где прошло ее детство, Пэтинс Чартли считалась самой хорошенькой девушкой в округе, но Тиффани полностью ее затмила. Пэтинс была приучена к мысли, что внешность не столь важна в жизни, но когда ее родной отец, который, кстати, и утвердил дочь в этом мнении, обмолвился, что ему доставляет огромное удовольствие взирать на хорошенькое личико мисс Вилд, серьезно усомнилась: а действительно ли наружность не имеет никакого значения? «Никто, — размышляла Пэтинс, глядя на себя в зеркало и расчесывая мягкие каштановые волосы, — не удосуживался дважды взглянуть на меня в присутствии Тиффани». Она кротко примирилась с тем, что ее оттеснили на задний план, поэтому, далекая от зависти, сейчас больше всего желала, чтобы подруга не говорила такие вещи, которые способны оттолкнуть от нее самых преданных поклонников.

По-видимому разделяя опасения Пэтинс, миссис Андерхилл решилась попенять красавице. Однако в ее голосе прозвучало больше просьбы, чем осуждения.

— Опомнись, Тиффани, душечка! Тебе не следует говорить ничего подобного. Что подумают люди, если им доведется услышать такие слова? Они тебе не к лицу… И я не сомневаюсь, что мисс Трент скажет тебе то же самое.

— А мне что за дело?

— Ну, это говорит только о том, что ты самовлюбленная гусыня, — не утерпев, вмешалась Шарлотта и грудью встала на защиту своего кумира. — Потому что мисс Трент намного утонченнее тебя и любой из нас!

— Благодарю вас, Шарлотта, но это слишком!