«Софокл в прославленной трагедии «Антигона» передал восхищенный взгляд древнего грека на человека: Много есть чудес на свете, но Человек - их всех чудесней», – бросилось в глаза.

Да чтоб он там сдох во второй раз, этот Софокл! Защитник человечества, то же мне! Перетрахал небось всех розовощеких мальчиков своей академии во имя гуманизма, а мне тут отдувайся за его пустомельство!

И вообще, мы в Нью-Йорке живем или в каком-нибудь зауральском селе, где меня пытается шантажировать местный авторитет, мечтая завалить на сеновале?!

Готовая разразиться гневной отповедью, я стрельнула глазами вверх и… застыла, тяжело глотая слюну. Потому что под мягкой тканью серых спортивных штанов моего профессора, прямо спереди, между слегка расставленных ног, отчетливо топорщился… холм. Серьезный такой, оттягивающий плотный трикотаж холм. 

Совершенно машинально я закрыла глаза, падая обратно в кресло.

Ибо до этого все можно было списать на мои домыслы, а вот теперь домыслы получили вполне конкретное, физическое доказательство.

Он меня хочет. Реально физически… хочет. Захотел, когда я сначала погладила его по руке, а потом, отклячив зад, наклонилась в своей коротенькой юбке, показывая Италию.

Задним умом, анализируя себя, я понимала, что становлюсь жертвой всем известного шовинистического стереотипа – сама-дура-виновата… И что так нельзя, и что я совершенно ни в чем не виновата! И если сейчас скажу, что «не хочу», буду иметь на это полное право.

И все же… все же стереотип играл свою деструктивную роль. Мне действительно стало стыдно и захлестывало чувство вины – спровоцировала мужика, соблазнила… а теперь в кусты?! Нет, дорогуша, так не получится. И отдуваться тебе придется не за Сократа с Софоклом, а за себя любимую. За ту самую, пресловутую, печально известную «короткую юбку».

Щеки неожиданно коснулась чужая рука – прохладная и сухая, до странности нежно поглаживая и очерчивая контур моего лица. Я еще раз сглотнула и нехотя открыла глаза, в душе надеясь, что этот кошмар уйдет, окажется сном или каким-нибудь горячечным бредом…

– Профессор… – начала было осторожно, пытаясь не спугнуть этот момент, когда он судя по всему проникся ко мне эдакой нежностью хищника, желающего поиграть с добычей перед тем, как размазать ее по земле здоровенной когтистой лапой.

Когда-то я слышала лекцию по женской безопасности и запомнила, что именно в такой момент можно попытаться воззвать к совести похитителя.

Однако слова застряли в горле в очередной раз, потому что теперь передо мной красовался не только холм под спортивными штанами, но мощный и мускулистый, совершенно голый мужской торс.

Довольно… охренительный торс. Глаз не оторвать какой торс. Снос башки, если уж быть честными.     

Интересно, почему все красивые мужчины такие подонки?

Заметив, без сомнения восхищенный, мой взгляд, профессор довольно ухмыльнулся. Потянулся куда-то, взял со стола телефон, потыкал в него пальцем… и показал мне экран с уже готовым к звонку контактом ректора Маклеода.   

– Ну что решила, Снежана? Будешь послушной девочкой, или я набираю этот номер?

– Набирайте.

Снежана выдохнула и обреченно закрыла глаза.

Рик уставился на нее, снова не понимая, зачем она так реалистично играет.

Он не платил за то, чтобы ощутить себя полным мудаком. И вообще предпочел бы, чтобы она мялась и смущалась, постепенно сдаваясь ему, а не вот это вот дурацкое мученичество.

Начиная уже жалеть, что купился на уговоры Дерека заказать себе ролевушку со студенткой, он сделал последнюю попытку доиграть роль Харви Вайнштейна. Если и это не поможет, придется останавливать путану стоп-словом. Женский страх – так себе возбудитель, пусть он и наигранный.

– Привет, Дэвид! – нарочито громко поздоровался, на самом деле набрав номер ректора. Он ведь не наврал девушке насчет дружбы с самым могущественным человеком университета. – Слушай, тут студентка одна приходила… не помню с какого курса… да, с нашего кампуса… Зовут Снежаной. Русская, ага. И в общем, ты не поверишь, что мне предложила эта самая Снежана…

Он не успел договорить.

А точнее, конечно же, не собирался. И если бы эта звезда Голливуда не подскочила в кресле, отчаянно жестикулируя и шепча одними губами, чтоб прекратил, он точно так же свел бы разговор с Дэвидом к какой-нибудь банальности.

Не отводя глаз от груди Снежаны и жестом показывая, чтоб снимала с себя кофту, он на месте сочинил довольно правдоподобную историю про то, как приходила девочка и уговаривала его поучаствовать в каком-то идиотском студенческом мероприятии. А он, мол, возмущен – с какого это перепугу студенты припираются к нему домой?

– Нет, фамилии я не запомнил. Да и неважно, по сути. Не хочу никому проблем… Просто будь другом, проследи, чтоб меня больше не беспокоили… Да… в воскресенье гольф, помню, как же… Все, давай. Хорошего дня, Дэвид.

Когда он положил телефон, несносная девчонка все еще была одетой! Кофту она правда сняла, но он ведь не только это имел в виду, не так ли?

Рик чуть не зарычал от нетерпения и злости на нее.

Да что за нахрен такое?! С ума его решила свести? Раззадорить так, чтобы побыстрее кончил? Так ведь он и не один раз может за день, и не два! На сколько там он ее снял? На три часа? Вот три раза и получит по самые помидоры! Во все ее три замечательных отверстия.

Быстро шагнул к ней, ногой откатил к черту кресло на колесиках, развернул и рукой толкнул вперед, заставляя лечь на стол. И чуть не завыл от возбуждения, углядев под юбкой черные, кружевные трусики… и полушария под ними – правда для того, чтобы как следует рассмотреть их, пришлось задрать юбку девушки повыше.

– Так-то лучше… Лежать! – рыкнул на попытку этой идиотки подняться и приспустил лосины – о да, это оказались лосины, а вовсе не чулочки, как он надеялся. Разозлившись в том числе и на это, Рик шлепнул ее по аппетитной попке, пусть и затянутой в капрон.

Уже пора бы понять ей, что игра кончилась и надо просто расставить ноги!    

Снежана ойкнула, рука от шлепка приятно горела.

Подумав, он шлепнул ее еще раз, поражаясь гладкости и мягкости ткани и кожи под ней. Впору по-настоящему отшлепать ее, как и полагается в ролевой игре суровому профессору с интересом к садо-мазо…

Но почему-то шлепать не хотелось. Хотелось трогать. Гладить ее. 

Особенно, учитывая, что девушка продолжала вести себя странно, вероятно заигравшись и не в состоянии просто так выйти из состояния нервического беспокойства.

– Тшш… – прошептал он, успокаивая ее, завороженно гладя бархатисто-шелковый капрон, рисуя по мягчайшему полотну неведомые узоры…

Задавив зверя внутри, уговаривал себя подождать, потому что это именно то, за что он заплатил – это ощущение невинности и свежести в том, что будет ему доступно с минуту на минуту. Ожидание и предвкушение, незнакомое из прошлых отношений – как это удивительно, что все это можно получить от женщины легкого поведения!