Выбранный отель, хотя и являлся довольно простым, имел одно великолепное преимущество — всего пятьсот метров до Атлантического океана.

Здесь ничто не напоминало родную Беларусь: волшебные запахи пряностей, небо, окутанное лёгкой дымкой, которая покрывала солнце, словно вуалью, а доносящийся из мечетей в надлежащий час Азан навевал на душу такой покой и умиротворение, что казалось — это звучит голос самого Бога. Совершенно другой мир — такой чужой, но одновременно притягательный. Мне захотелось узнать все его тайны…

В своём маленьком номере с вентилятором на потолке я проводила ровно столько времени, сколько требовалось для сна и ухода за собой. Не теряя ни минуты драгоценного времени — ведь, как известно, в путешествии оно всегда проходит скоротечно, — брала большой блокнот с плотными листами, пару карандашей, фотокамеру, карту города и уходила на долгую прогулку…

Я была впечатлена марокканской архитектурой: величием невероятной мечети Хасана, на которую смотрела, застыв от невообразимого восхищения, прекрасным дворцом Макхама-дю-Паша, словно появившимся из сказки «Тысяча и одна ночь»… Меня удивили многообразие и экзотичность блюд, начиная от национальных марокканских супов, мясных пирожков, ароматно приправленной баранины и заканчивая медовыми сладостями. Но окончательно меня сразила красота местных женщин. Их скромность не была притворной: женственность читалась в каждом движении и взгляде, а покорность являлась не просто чертой характера — она была заложена бабушками и матерями в каждую из них ещё в детстве, однако стоило взглянуть в эти большие карие глаза, как сразу становилось ясно: в них живут мудрость и сила, способная выдержать всё на свете. Быть художником — значит уметь распознать красоту, отыскать её там, где она остаётся незримой для других. Увиденное рождало во мне новые эмоции и чувства. Было бы жестоко запереть в себе этот прекрасный мир на веки вечные. Хотелось показать его всем!

Я вернулась в отель, взяла всё необходимое и отправилась на Набережную, чтобы приступить к созданию нового шедевра. Назойливый прибрежный ветер так и норовил отвлечь моё внимание от работы, то и дело выбивая кудрявые локоны из небрежной причёски.

Время близилось к шести. Жаркое солнце постепенно удалялось в иную обитель, и воздух от этого становился немного холоднее. Но тут было слишком хорошо, чтобы уходить так скоро, тем более моя работа только началась. Я была не в силах оторвать карандаш от холста, уверенно выводя чёткие линии — портрет арабской молодой женщины, лицо которой увидела сегодня днём среди толпы.

Длинный белый сарафан совсем не согревал. Моя кожа покрылась «мурашками» от прибрежного ветра, но я только потёрла руки и плечи, чтобы согреться, и продолжила снова.

— Очень красивые глаза! — прозвучал за моей спиной приятный мужской голос.

Безупречный английский и чистое произношение в одно мгновение выдали в незнакомце британца. Я обернулась и подняла глаза: приветливая, счастливая улыбка молодого человека побудила меня улыбнуться ему в ответ. Высокий светловолосый парень крепкого телосложения с красивым лицом, как у аристократа или кинозвезды, выглядел не старше двадцати восьми лет и располагал к доверию. Всему виной — его добрые голубые глаза. Моя ответная улыбка послужила молчаливым согласием к продолжению разговора. Незнакомец опустился на корточки, чтобы мне не пришлось всё время глядеть вверх.

— Ты художница?

— Да, но пока совсем не известная.

— Значит, всё впереди! — Он снова улыбнулся и протянул мне руку. — Уилл.

— Елена, — ответила я, пожимая его руку в ответ. — Откуда ты приехал, Уилл?

— Из Лондона. Я не был дома уже три месяца. Никогда не думал, что смогу уехать в путешествие так надолго. Много где побывал за это время, но здесь нахожусь дольше, чем где бы то ни было.

— И совсем один?

— Да, и, по-моему, это здорово! Заскучать просто невозможно, ведь вокруг много интересного. А откуда приехала ты?

— Из Минска, Беларусь, — уточнила я. — И тоже без компании. Правда, приехала сюда только вчера.

— Что ж, кажется, мы нашли друг друга: два одиноких легкомысленных туриста. — Его забавный вывод рассмешил нас обоих.

В момент этого неожиданного знакомства мне вспомнились опасения сестры. Похоже, ситуация давно минувшего португальского романа снова повторялась, только в другом месте и с другим человеком. Лёгкое непринуждённое начало таких встреч почти всегда сулит бурное и яркое продолжение. Не хотелось отвлекаться от работы, однако я была совершенно не против нового знакомства.

Уильям охотно ждал, пока закончится работа над эскизом, а его присутствие меня нисколько не смущало. Молча и с подлинным интересом он наблюдал за движениями моей руки. Есть люди, которым доверяешь с первой минуты, и Уилл оказался одним из них. Как бы там ни было, интуиция подсказывала, что мне встретился хороший, добрый друг.

Мы проговорили до рассвета: то сидя до полуночи в кафе, то прогуливаясь по ночной Касабланке или вдоль прохладного океана — везде нам было хорошо. Словно два давних друга, которые не виделись много лет, мы не могли наговориться. Уильям рассказывал мне буквально всё, открыто посвящая в самые значимые события своей жизни, а ещё он задавал вопросы, интересуясь мной и делом, которому я решила посвятить свою жизнь.

Образование Уилла вызывало больше, чем просто восхищение: выпускник Кембриджского университета. Комментарии тут были бы излишни, однако — что поразило меня больше всего — он не был горделив, хотя и имел на это право. Моё скромное образование не вызвало в нём неприязни или высокомерия. Напротив, заметив моё смущение, Уилл произнёс удивительную фразу: «Не образование определяет личность человека, а его душа, характер и отношение к другим». Он был богат, но необычайно прост. Он был красив, но не лишён дара скромности. Учитывая все эти качества, а также юмор и лёгкость наших бесед, вполне можно назвать Уильяма идеальным мужчиной.

За одну короткую ночь мы узнали друг о друге больше, чем требовалось. Казалось, наш разговор опережает время: оно едва за нами поспевало.

Следующий день, а точнее — его половину, я провела в постели, но разбудил меня отнюдь не сигнал будильника: зазвонил телефон.

— Слушаю! — в сонном забвении ответила на звонок по-русски.

— С добрым утром, мисс Елена! — это оказался голос Уильяма. — Уже давно за полдень. Мы проспали лучшую часть дня.

— О Боже! Почти три, — я посмотрела на часы. — Спасибо, что разбудил меня, Уилл!

— Хочу пригласить тебя на обед, а в нашем случае — на завтрак.

— С удовольствием!

— Тогда буду ждать тебя внизу. Спускайся, когда будешь готова, и можешь не спешить. Я пока выпью кофе.

Давно в моей жизни не случалось таких приятных моментов. Но я не спешила броситься в новое чувство с головой. К двадцати пяти годам стала более рассудительной и не такой наивной. Отныне не эмоции управляли мной, а я ими. У неудавшихся в прошлом отношений есть своя польза: характер становится твёрже, а требования — выше, чувства притупляются и взгляд на вещи — куда более трезвый. Однако в одиночестве я пробыла достаточно долго, а потому полагала, что теперь — самое время снова стать счастливой, даже если наша с Уильямом встреча временная, и ей не суждено продлиться дольше этого путешествия.