Пошевелил языком. Во рту все ссохлось и нещадно саднило. Дико захотелось пить. Позвать бы кого, вот только трубка во рту ужасно мешает. Попробовал повернуться на бок… не смог.

Черт! В глазах загорелся красным пламенем гнев. Мысли лезли в голову разные. Нехорошие. Я старался гнать их от себя, а перед глазами, будто насмехаясь надо мной мелькали уродливые картинки моего искалеченного тела. Я инвалид?!

Громкий стон протеста вырывается из моего горла. Я не желаю этого представлять. Это не может быть правдой!

Я точно знал для чего Бог оставил мне жизнь! Я должен был вытащить из рук грязных бомжей свою дочку!

А вместо этого бездвижным поленом лежу на больничной койке подключенный к аппаратам.

Поглощенный своими внутренними терзаниями в мыслях, я не сразу заметил, что в палате нахожусь уже не один. Перед моими глазами туда-сюда маячит врач и медсестра. Слышу сквозь шум в ушах их голоса, но из-за накатившей на меня паники, ничего не могу разобрать. Только гул.

– Богдан, успокойтесь! – врач возник передо мной неожиданно быстро и давит мне на плечи сильно пытаясь удержать на месте. – Вы делаете хуже только себе!

– Мне нужно спасти дочь, – хриплю я, но слышу, как изо рта вырывается только неразборчивая речь, – где жена моя?

Доктор смотрит на меня внимательно, пытаясь разгадать мои вопросы по выражению моего лица.

– Богдан, вы слышите меня? Моргните если да, – я не переставая выкручивать тело из его рук, моргаю. – Вы понимаете что вы в больнице? Моргните.

Я делаю то что он просит.

– Богдан, вам нужно успокоиться, – и я действительно чувствую спокойствие, крепки руки давят на меня сильнее и я откидываюсь на подушки, замираю.

Но когда боковым зрением улавливаю медсестру, которая была за моей спиной, догадываюсь, что она мне вкололи успокоительное.

– Почему ...я... не могу... шевелиться? – прилагая немало усилий спрашиваю у врача.

– Не волнуйтесь Богдан, если вы обещаете не буянить, то я отменю анксиолитики из вашего назначения. Маша дайте пациенту воды.

Медсестра оказывается шустрой. И уже через секунду мне в рот была засунута пластиковая трубка через которую я делаю первый глоток.

Жажда на мгновение отступает и я делаю нормальный вдох, который не царапает небе.

– Вы что-то у меня спрашивали Богдан? – врач подсел ко мне ближе и взяв папку начал там что-то записывать, то и дело поглядывая на аппараты.

– Где моя жена и дочь? – язык еще ворочался, но я старался как мог.

Мне необходимо услышать то, что преследовала меня в отключке постоянно.

– Богдан, – врач замолчал, а у меня от страх перед тем что он скажет, по вискам прошелся холодок и побежал на затылок к позвоночнику и вниз, – насколько мне известно, жена ваша скончалась еще на месте аварии.

Я громко сглотнул. Для меня хоть и не было это неожиданностью. Я знал что Марина умерла, видел своими глазами, но верить в чудо никто не запрещал.

– А ребенок? Дочка? – страх зашевелился с новой силой, хоть мой мозг и готов был воспринять слова врача, а вот сердце… оно заколотилось о грудину как сумасшедшее, разгоняя по венам кровь так, что гулкий шум в ушах забивал голос врача.

Я видел как у него шевелятся губы но ни одного слова услышать не мог:

– Громче! Говорите громче! – мой голос срывается…и в горле начинает першить.

– Богдан! О чем вы говорите? Никакого ребенка на месте аварии не было! – говорит врач отчетливо громко, а у меня перед глазами вспыхивает яркой картинкой последнее что я видел перед отключкой: старая потрепанная бабка касается моей жены, хочет снять с нее украшения и дед, который что-то говорит, я точно знаю что говорит, но хоть убей не могу вспомнить что, а вот лицо его и его бабки, я запомнил. Найду, прикончу собственноручно мразей, если они причинят вред моему ребенку. Я отчего-то был уверен на сто процентов, дочь украли именно они.

Я закрыл глаза. Разговаривать с врачом и тратить на него свои силы я не хотел.

– Мне нужно позвонить, – говорю я не разлепляя глаз.

– Медсестра свяжется с вашими родителями и они вам привезут все самое необходимое. А сейчас отдыхайте, – я почувствовал, как врач встал с койки, – и помните. Мы договаривались… никакого буйства. Я знаю что потерю близкого принять трудно, но остаться после такой аварии не то что в живых, да еще и отделаться парой незначительных повреждениями, кроме как чудом не назовешь. Вы видимо родились в рубашке, мой дорогой друг.

Я промолчал. Знал бы он что сейчас происходит внутри меня. Охренел от увиденного.

В мыслях я уже прочесывал со своими ребятами каждый притон, где только могут затаиться бомжи и искал… Искал свою дочь. Наказывая и стирая в порошок на своем пути тех, кто мне мешал.

Плечи напряжены так, что лопатки сводит.

Чувствую, как отец смотрит не отрываясь. А мать молчит.  Стоит за его спиной и громко сопит.

– Богдан, – подает голос отец.

– Можешь не начинать, – перебиваю его и уперевшись руками в кровать медленно поднимаюсь на ноги.

– Сынок, – мать сделала шаг ко мне, но отец ее остановил.

– Не унижайся Мария, ты видишь он не хочет принимать от нас помощь, – высокомерно сказал мужчина.

– Не обобщай, – кидаю ему через плечо взяв подлокотный костыль оперся на него повернувшись к родителям лицом.

– Я все сказал. Никакого родительского долга передо мной выполнять не нужно, – отчеканил я и задевая костылем ногу отца прошел мимо.

– Как знаешь, сын, – ты второй раз уже плюешь на мое мнение. Третьего раза не будет.

– Замолчи, – слышу приглушенный голос матери.

– Да пусть выскажется мам. Мне вот интересно, а если бы у вас пропал. Ты бы стал меня искать. Или забил?  Ведь младенцу вряд ли удалось бы выжить в суровых условия среди бомжей?

– Богдан, отец не это имел ввиду, – влезла мать, пытаясь смягчить напряжение между нами.

– Хм, а что он имел ввиду, когда сказал, что поиски моей дочери и между прочим вашей внучки – это пустая трата време? Что, черт побери он имел ввиду?! – не сдерживаясь повышаю голос.

– Не ори на мать! – взвился отец.

– Вам лучше уйти, – я подхожу вплотную к окну и упираюсь лбом в холодное стекло. Вглядываюсь в раскинутые улицы города. Там на одной из них моя дочка. В груди зияющей открытой раной расползается боль, – я сделаю все чтобы найти тебя моя крошка, – провожу пальцами свободной руки по стеклу оставляя полоски от пальцев.

– Если мы сейчас уйдем Богдан, – отец замолчал.

– В следующий раз я встречусь с тобой на кладбище, – закончил за отца его предложение.

– Дима, Богдан прекратите! – повышает голос мать и я чувствую спиной ее приблежение. – Вы самые родные люди. Вы отец и сын, как вы можете себя так вести? – мать кладет мне руку на плечо. – Богдан я прошу тебя не надо пороть горячку.