Наверное, я действительно громко (хоть и невербально) выражала свое уныние. Вележ тяжело вздохнул и спросил:

— Что с твоим призраком?

— Олевский хочет его допросить.

… Он собирался забрать у меня колбу в день, когда мы расторгли договор на услуги Черри. Официальной причиной было «истощение резервов голема и дальнейшая его непригодность». Да, Олевский меня в некотором роде пощадил, не став никому жаловаться, хотя и того, что я теряла шанс войти в его семерку, мне было достаточно. К счастью, увольнение Черри не предполагало каких-то особых комиссий и в Управлении Магбезопасности о творении Ксени никто особо не вспоминал – там массово увольняли сотрудников. Новая метла мела по-новому, анимированные заголовки газет восторженно орали о сокращении бюрократической нагрузки на страну и рачительном использовании ресурсов в целом. 

Я поставила свою подпись под соглашением о расторжении договора, достала колбу из сумки и под взглядом стремительно расширившихся глаз Олевского откинула серебряную крышку. Просили пообщаться? Нате вам, общайтесь! Колбу я водрузила на стол под самый нос Антона Макаровича. Тот замер. Потом медленно начал обходить стол, доставая палочку из петли на поясе.

— Не бойтесь, — сказала я. — Без моей просьбы он не вылезет. Видите? Он все понимает. Он не опасен. Я не отдам вам Ждана…  на опыты, в вашу лабораторию или в какую-либо другую. Я уверена, что Ждан – «призрак вечной скорби», перпетум. Они редкие. Вы его… заизучаете до смерти, а у него месть… неощусествленная. Он тоже считает, что Козински – лишь исполнитель.

— Госпожа Огнецвет, настойчиво рекомендую вам сейчас несколько отодвинуться… лучше ко мне за спину.

— Нет, я лучше пойду. Я не трусиха, как вам… показалось… один раз. Я знаю, что для вашего расследования важны показания Ждана. Он тоже так считает. В оранжерее Академии есть несколько альвийских деревьев саматх. Если хотите поговорить с посмертием, сделайте это в Роще Альвов. В моем мире считается, что Рощи – врата для душ. Возможно, Ждану там понравится и после вашего разговора он захочет остаться, а может… уйти. 

Я закрыла крышку. Господин Зануда занудливо нудел мне в спину о моем споре с Брониславом, о том, что подобные «забавы» в Академии не поощряются. Я ответила… что-то ответила, кажется, не очень вежливо, забрала колбу и ушла. Он, может, и хороший преподаватель… и теперь я понимаю, почему в него влюбляются студентки, но с меня хватит!

… — Жаль… — голос форензика слегка сорвался, — жаль, что Мадлена не дождалась окончательного торжества справедливости… и, наверное, уже ничего не поняла. Какая странная судьба. Знаешь, ведь ей было всего двадцать шесть. Она была еще большим гением, чем я. Быстрая, стремительная карьера. Лучший специалист по Древним и межрасовым коммуникациям.

— Она была фавнессой? — уточнила я.

— Да… — Ленни приподнялся, я помогла ему с подушкой, — фавны… им приписывается способность от природы чувствовать нечисть и нежить, разрушать чары. Мы полагаем, она встречалась с кем-то из Олевских восемь лет назад и стала жертвой мести Козински. Владими́р Олевский утверждает, что не помнит Мадлену. Макар Олевский?… Нет, это не он. Олевские – вендиго. Избранницы Снежных Воинов после брачного ритуала становятся еще и проводником их энергии. Вендиго очень трепетно относятся к браку. Выбирают долго и тщательно. Любят искренне, пока, как говорится, смерть не разлучит, но живут долго и долгожительством делятся с родными и близкими. У них очень сильная вторая ипостась. Мы столько всего выяснили, тыковка, а, оказалось, стоим в начале пути. Мне жаль, что ты не с нами. К сожалению, тайна следствия…

— Понимаю. Тебя скоро выпишут?

— Я собираюсь покинуть это гостеприимное место в самое ближайшее время. Процесс идет медленно, но верно. Я и дома могу дождаться… окончательного освобождения, как тут любят выражаться. Прости, что подвел вас в самый опасный момент.

— Ты же не виноват! Никто не виноват. Тебе нельзя домой. Ты еще слаб.

— Найму сестричку посимпатичнее, пусть водит меня в сортир под ручку.

— Хочешь, пришлю тебе Черри? Ей все равно нечем заняться. Бродит по блоку и вздыхает. За прошлую неделю освоила шахматы, го и чизкейки, — предложила я.

— Го? Чизкейки? — Вележ задумался. — Звучит заманчиво, и даже не знаю, что больше. Тыковка, а ты никогда не задумывалась, почему ваша Черри такая способная?

— Нет, — сказала я, поднимаясь. — Это все Ксеня. Она ведь нильвэ. И человечка, нарисованного мелом на асфальте, оживить сможет.

…  Пестрый кадавр с блюдце величиной бегал по стенам блока подобно пестрому крабу. За ним охотилась змея из моей полосатой гетры. В крабе я узнала букет из осенних листьев, который подарил Ксене Бронислав. Кудель изощрялся. От дорогих букетов перешел к милым поделкам.

Змея нагнала краба и кровожадно его «сожрала». Н-да, баронесса забавляется. Только где она сама? Где все? Занятия уже закончились.

— Готовятся к балу, — доложил восседающий на столе с журналом «Живая техника» Тупорыл.

— А Черри?

— Принимает ванну.

— Понятно, — сказала я.

— Хозяйка, может, чаю? Рекомендую кексики с черникой, а вот вафельные трубочки пора бы… утилизировать.

— Они же свежие? Или нет? Там на коробке дата…

Тупорыл хмыкнул, мол, ты сомневаешься в моем даре определять срок годности продуктов?

— Спасибо, все равно что-то ничего не хочется, — я плюхнулась на диван.

Гоблин виновато вздохнул и ввинтился в холодильник. В дверь постучали. В коридоре стояли Бронислав и Лексей.

— Вот, — Кудель отвел взгляд. — Как договаривались. Три дня. Любые желания.

— Не любые, — резко сказала я. — Поумерьте аппетит. Иначе… помнишь ведь, что случается, когда ты распускаешь руки, Лексей?

— Да уж, — Гудков ухмыльнулся. — Не парься, принцесса, все будет хорошо. Я себе не враг. Не люблю ушибы, они некрасивые и долго заживают. А ну-ка, дай руку.

Я закатила глаза и протянула ему свою усталую длань со следами от присосок эктоплазмы «злых костей». Гудков осторожно прикоснулся к руке, с удивлением покосился на темные точки-синяки, осмелел, пробежался пальцами, поглаживая линии по ладони. Радостно крикнул в спину удаляющемуся Куделю:

— А ведь Вектор пари действует, подавляет ее магию! Круто, Огнецвет! Сам не верю, что это говорю. С другими девчонками у меня ладится с первой но… с первого дня. А с тобой рад-радешенек, что за ручку могу подержаться.

— Вот на этом и остановимся, — хмуро сказала я, забирая ладонь из цепких пальцев саламандра. — Давай… приказывай. Время пошло.

— Так, — Лексей, прищурившись, оглядел меня с ног до головы. — Это что за прикид?

— Нормальный прикид, — буркнула я. — Нарядный. В соответствии с моментом.

На мне был джинсовый комбинезон поверх футболки. Ансамбль довершали веселые желтые носочки и синие кеды. Антиэротично, я бы сказала, и руки особо не распустишь.