На этот раз дельце выдалось посложнее прежних: не просто перехватить чьего-нибудь гонца, выведать какой-нибудь секрет, а то и просто… хм… разобраться с неугодными господам Хоуэллам личностями. А то притащить что-нибудь с Территорий, или, наоборот, доставить по назначению, или сопроводить кого… Вообще-то, Генри Монтроз был слугой многих господ, но именно Хоуэллам он отдавал предпочтение. Они и платили щедро, и не надували: всегда говорили честно, какой гадости можно ожидать от очередного задания. Генри предпочитал действовать с открытыми глазами, он был человеком практичным. Конечно, он понимал, что ему, простому исполнителю, никто всей подоплеки происходящего не расскажет, но это ерунда, лишь бы ничего, относящегося к его делам, не скрывали.

Бывало, Генри отказывался от выгодного вроде бы дельца, предложенного конкурентами «птичек». Ну вот не лежала душа, и все тут! Чутье пока не подводило: те, кто взялся за те дела, сгинули бесследно. (К слову сказать, Генри приложил руку к исчезновению кое-кого из тех ребят. Взял, проще говоря, да и заложил их агентам «птичек», за что получил приличное вознаграждение, а заодно избавился от пары соперников. В его мире тоже имела место конкурентная борьба, и хотя противники пользовались менее изощренными средствами, нежели главы корпораций, по сути, разница была не так уж велика. Выживал сильнейший, а какими способами, вопрос другой…)

Все прошло, в общем-то, неплохо. На одинокого рейнджера (так называли на окраинах Территорий ребят вроде Генри) никто не обратил особого внимания: едет по своим делам и едет, мало ли… Вообще-то, суета стояла знатная, и Генри точно знал, с чем она связана. Знал также, что скоро кое-где станет жарко, а потому выбрал кружной маршрут. Может, оно и дольше и Юго-восточную Территорию огибать придется, зато точно не натолкнешься ни на кого из тех, кто возмечтал повыдергать перья «птичкам».

Как уж там будут справляться остальные, Генри не знал и знать не хотел. Что Хоуэллы наверняка отправят не его одного, он был уверен. Часть групп изобразит отвлекающий маневр, часть попытается прорваться к цели… Может, кто и дойдет. Может, кроме него, идут и другие одиночки (а Монтроз предпочитал работать один, так ему казалось безопаснее), но, опять же, это другой вопрос. И конкуренты тоже объявятся, как пить дать! Вот когда он столкнется с ними, тогда и будет думать, как поступить, благо вариантов в запасе достаточно. Пока же его интересовало только дело.

До цели он добрался даже раньше, чем рассчитывал – это если учесть, что большая часть пути пролегала по Территориям, да не по окраинным землям, а самым что ни на есть диким, сюда даже сиаманчи, вечные бродяги, редко заглядывали. Так взглянуть – прерия как прерия, зверья предостаточно, а присмотришься… Не стоит, в общем, присматриваться. Не дело это. Можно так заглядеться, что дороги уже не найдешь.

Но Генри новичком на Территориях не был, поэтому шел, почти не плутая, благо Хоуэлл (который из двух, Монтроз определить затруднялся) снабдил его довольно точными координатами и рассказами чокнутого старика тоува. Сам старик тут не бывал, а вот местные обитатели наведывались, хоть и без большой охоты, кое-что поведали. Немного, но опытному путешественнику вроде Генри этого было достаточно.

Цели он достиг без особых приключений, подумал еще, что это не к добру, и сполна прочувствовал все коварство судьбы-злодейки, пытаясь добраться до вожделенного замка. Если бы не Хоуэлл, черта с два у него бы что вышло, но тот снабдил рейнджера не только координатами искомого объекта. Пришлось повозиться, но в итоге у него все получилось…

Замок, будь он хоть двадцать раз заколдованный, Генри разочаровал. Как люди умудрялись жить в таких мрачных, всеми ветрами продуваемых каменных громадах, он не понимал. То ли дело добротный фермерский дом! В нем и тепло, и просторно, но без излишеств… А здесь: потолка не разглядеть, окна узкие, никаких тебе ставней, сквозняки гуляют, холод – поди обогрей такую махину! Должно быть, в стародавние времена, когда полы были устланы коврами, стены затянуты гобеленами, а придворные маги поддерживали в покоях необходимую для нормального существования температуру и освещали все эти анфилады залов волшебными огнями, тут было и уютно, и красиво. Теперь же замок напоминал склеп, и чувство это усилилось многократно, стоило Генри наткнуться на первый скелет. Это был, видимо, какой-то лакей – костяк лежал у высоких дверей, будто верный слуга и после смерти продолжал защищать хозяйские покои. Голый череп скалился, мол, рискни переступить!

Здраво рассудив, что сапог такие зубы вряд ли прокусят, Генри решительно перешагнул скелет и отправился дальше. Убедился вскоре, что в замке нет ни единой живой души, кроме разве что поселившихся под сводами пары залов летучих мышей, и призадумался.

С одной стороны, такой оборот событий не мог не радовать его лично. Все-таки некоторые поручения Генри терпеть не мог, но куда деваться? А так… все случилось само собой. С другой стороны, если и принцесса, будь она неладна, обратилась в прах, Хоуэллы расстроятся. И пусть вины Генри в этом не будет, все равно как-то нерадостно… Оставалось лишь уповать на лучшее и втихомолку молиться Меркурию, покровителю торговцев и плутов (к каковым Генри относил и себя).

В том, что удача все-таки его не покинула, Генри убедился, забравшись на самую высокую башню замка. До того он скрупулезно проверил еще две, взмок, обозлился и готов был разворотить замок по камушку. Увидев мирно спящую девушку, он почувствовал, как отлегло от сердца. Даже если разбудить ее не удастся, можно увезти с собой и предъявить Хоуэллам, а уж те сообразят, что делать дальше!

Что это именно принцесса, а не какая-нибудь служанка, можно было не сомневаться. Служанки не носят платьев, с которых драгоценности можно обирать горстями, у них не бывает таких рук – тонких-тонких, изящных, как у фарфоровой куклы, которую Генри видел однажды в витрине магазина, когда его занесло в Мюнхен. И лиц таких – даже во сне надменных и высокомерных – у служанок быть не может, равно как и маленькой коронки в высокой прическе…

Пожалуй, вел он себя грубовато, будто хотел отомстить девчонке (а ей было на вид лет шестнадцать, что вполне соответствовало преданию) за все, что ему пришлось вынести по пути сюда. Она, понимаешь, лежит и в ус не дует, а люди, к слову сказать, чуть ли не на верную смерть идут, чтобы до нее добраться!

Так или иначе, но разбудить девицу удалось. То ли заклятие за столько лет дало сбой, то ли сработал амулет, выданный старым тоувом, но хоть принцесса и не проснулась мгновенно от поцелуя, в итоге все-таки продрала глазыньки.

Генри ожидал паники, истерики, слез и перепуганных воплей и готов был справляться с этим – имелась при себе холодная вода в баклаге, лучшее средство от девичьих истерик! – но не потребовалось. Принцесса (видела бы она себя со стороны, в этом пыльном жеваном платье, да что там, пыль была даже на лице!) повела себя так, как Генри и ожидать не мог. Быстро пришла в себя, спросила о родителях (вот тут он снова возблагодарил тоувов за их работу – без некоторых штучек он девчонку вряд ли бы понял!), а потом, даже не изменившись в лице, замкнулась в молчании. Он, однако, поклясться был готов, что она напряженно размышляет, но вот о чем? Что бросаться в окошко девчонка не собирается, он прекрасно видел, не та натура. Странно даже, во всех старинных сказках принцесс описывают как нежные цветы, тронь – лепесточки осыплются. А эта вон даже слезинки не пролила, узнав, что из всего населения замка в живых осталась она одна! Может, шок? Когда отойдет и все осознает, начнет рыдать, но это и к лучшему. Что делать с плачущими девушками, Генри знал, а вот как быть с такими…