Аня повернулась и молча пошла к выходу. Она просто не знала, что сказать. В голове у нее царил полный сумбур, мысли не складывались, какие-то смутные образы теснились в сознании; привычная, устоявшаяся жизнь рухнула в один миг, и надо было как-то выбираться из-под руин, приноравливаться, осматриваться.

Реальным был только Темка. Она ухватилась за него, как за спасительную соломинку, прижала к себе маленькое тельце и понесла в машину.

– Уже уезжаем? – недовольно засопел Темка. – Мам, только ведь приехали.

– Надо возвращаться, малыш. Приедем в субботу. Бабушка плохо себя чувствует.

– Баба Лиза, мы скоро снова приедем! – ободряюще закричал из окна Темка.

Елизавета Михайловна стояла на крыльце, держась за дверную раму. Аня вернулась и обняла мать.

– Мы скоро приедем, – повторила она и пошла к машине.

За окном понеслись назад плотные заросли леса вдоль обочины. Аня подумала, что, двигаясь вперед, всегда оставляешь что-то позади, и каждый раз безвозвратно.

В среду, в девятом часу утра, Аня медленно ехала по Старой Басманной. Впереди троллейбус. Машины в два ряда. Насилу доползла до площади Разгуляй.

Матвей ждал на остановке. Да, военного видно сразу. Стоит прямо, твердо, в самой постановке особая стать и собранность. Одет в гражданское, в руках черная матерчатая сумка с раздутыми карманами. Машину Ани, видимо, не знает, пришлось встать у него под носом, а то бы не сообразил – снаружи через тонированные стекла водителя разглядеть трудно.

Сел на переднее сиденье рядом с Аней, поздоровался.

– Тише, – предупредила она, – Темка сзади досыпает.

Матвей оглянулся. Укрытый пледом Темка спал, уютно свернувшись калачиком на мягком сиденье.

– Все-таки зря вы не согласились ехать на электричке. Устанете, – сказал Матвей.

– Тогда вы меня смените. Умеете водить машину?

– Конечно. Если позволите.

– Сменимся на трассе.

Путь их лежал в гарнизон, который базировался на границе Московской области. Матвей коротко проинформировал, что отец сейчас находится дома, а до этого лежал в госпитале.

Парень, по всей видимости, страдал неразговорчивостью, слова ронял скупо, отрывисто, после чего замолкал на долгое время.

– Вы так и не сказали, что с ним, – натянуто заметила Аня.

– Сердце, – ответил Матвей.

Некоторое время ехали молча, глядя перед собой на дорогу. У Ани было много вопросов, но она не решалась их задать, да и не знала, как это сделать, не тянуть же из него каждое слово клещами.

Зазвонил сотовый Матвея.

– Слушаю, Иртеньев… – отчеканил тот, – только выехал из Москвы… так точно, товарищ командир… есть – завтра в 9.00… Всего доброго…

– Так, значит, вы военный? – воспользовалась моментом Аня, чтобы задать вопрос, сделав вид, что только сейчас узнала о его профессии.

– Да, – был ответ.

– В каких войсках служите?

– ВВС.

Аня даже вздрогнула от изумления:

– Вы военный летчик?

Собеседник удосужился кивнуть.

Ане внезапно захотелось остановить машину и как следует рассмотреть своего пассажира. Она слегка затормозила, но вовремя спохватилась.

– Вы летаете на сверхзвуковых самолетах?

– Да, на фронтовом истребителе.

– Ой, я видела, – заволновалась Аня, – на авиасалоне в подмосковном Жуковском. «Русские витязи». Какая красота, слаженность, настоящие виртуозы! Вы на таких самолетах летаете?

– Нет, «Русские витязи» летают на Су-27, – соизволил улыбнуться Матвей, – а я на МиГ-29. Если вы были на авиасалоне, то должны были видеть «Стрижей» – они летают на истребителях МиГ-29… Аня, смотрите, пожалуйста, на дорогу…

– Легко сказать! Первый раз вижу вблизи летчика-истребителя. Космонавтов без конца показывают по телевидению, а пилота ВВС не увидишь никогда. Иногда покажут мельком – в шлемах, в кислородных масках с этими ужасными шлангами, глаза за черным светофильтром. А под масками, значит… – Аня все-таки остановила машину и села вполоборота, с глубоким интересом разглядывая Матвея. Он вдруг как-то по-юношески смутился – надо же, а на вид вроде ничем не пробьешь… Аня безотчетно отметила, что ресницы у него густые, русые, на концах белые, словно обожженные. – В каком вы звании?

– Капитан. Если точнее – гвардии капитан.

– Вы, несомненно, очень мужественный и очень смелый человек, – убежденно заключила Аня.

– Не более чем ваш отец, – возразил Матвей. – Он прошел Афганскую и две Чеченские военные кампании, а мне воевать не пришлось.

– А вы бы хотели?

– Трудный вопрос… Могу сказать, что готов к этому психологически. И еще: когда тебя долго и тщательно готовят к боевым действиям, хочется испытать себя и свою машину в настоящем бою. Наверно, у мужчины это в крови.

Аня усмехнулась:

– У всех знакомых мне мужчин совсем другое в крови… Расскажите о себе. Вы женаты?

– Нет.

– Тогда у вас, вероятно, есть любимая девушка.

Ответа не последовало.

«Да, пожалуй, грубо и нетактично. Только наладила мало-мальский контакт и спугнула. – Аня все же решилась идти напролом: – Подожди, упрямец, я тебя обломаю, при всем уважении к твоей профессии».

– Матвей, давайте не будем играть в молчанку. Вы, насколько помню, не прочь были считать себя моим родственником.

– Этого больше хочет папа, чем я.

– Я всегда считала, что офицеры прекрасно воспитаны.

– Простите, не хотел вас обидеть, я всего лишь объясняю мотивы своих поступков.

– Я поняла, что вы любите Семена Павловича, в таком случае для вас было бы естественно каким-то образом подготовить дочь к встрече с отцом, которого она практически не знает. Снизойдите же со своих заоблачных высот и посвятите меня в подробности жизни вашего семейства. – Последние слова были сказаны шутливым тоном.

– Из меня плохой рассказчик. Попробую описать ситуацию в общих чертах. Мы живем втроем: папа, Сережа и я. Папа на пенсии. Я, как вам известно, служу. Сережа в этом учебном году оканчивает школу.

– А ваша мама? – осторожно спросила Аня.

– Мамы шесть лет как нет в живых.

Машина плавно неслась вперед по широкой автостраде. Аня в раздумье смотрела на дорогу. Нежданно-негаданно накрывала ее плотной волной чья-то незнакомая, чужая жизнь, и не одна – Аню ждала встреча с отцом и с братом, не отмахнешься и мимо не пройдешь.

Она не очень-то любила вникать в проблемы посторонних людей – своих забот выше головы, но о родственниках заботилась до такой степени, что знакомые удивлялись. Были у нее две тетки с материнской стороны, четыре двоюродных сестры и столько же братьев, почти все ее ровесники, кто постарше, кто помладше, на них-то она и распространяла свое несбывшееся желание иметь большую семью. Родственники жили небогато, и она помогала им при случае деньгами; Виктор, естественно, кривился, но те были людьми порядочными, сами ничего не просили, Анне платили искренней привязанностью и вниманием…