— Предлагаю быть послушной девочкой и быстро переставлять ножки. — он говорит со мной как с маленькой девочкой. Я пытаюсь найти в его внешности хоть что-нибудь, что подкинет мне какую-либо подсказку, как можно будет от него сбежать.

Он поднимает пистолет и направляет на Каина. Я поднимаю руку, призывая обратить на меня внимание.

— Не трогайте его. Я пойду с Вами и сделаю все как скажете, но его не трогайте. — удивляюсь тому, что мой голос не дрожит и даже слишком спокоен. Внутри меня же паника, даже глаз дергается на нервной почве.

Мужчина поднимает на меня глаза, щурится и произносит, растягивая слова:

— Окей, но взамен ты будешь паинькой? Любая твоя оплошность, и в его лбу будет зиять дыра. Усекла?

Во всем этом хаосе я удивляюсь только одному — почему соседи не вызывают полицию? Почему никто не издаёт и звука? Только что в многоэтажном доме вынесли дверь с оглушительным грохотом. Неужели никто не слышал и не видел это.

— Ротик закрой и не издавай и звука, ты нужна живая, а он нет.

Мы доходим до его машины, не издавая и звука, как он и сказал. Все это время я лихорадочно верчу головой в разные стороны, пытаясь увидеть хотя бы одну живую душу. Но никого нет. Улица будто перекрыта. Нам никто не поможет.

За рулем огромного Хаммера сидит еще один мужчина, его лицо скрыто капюшоном свободной толстовки. К нам он не оборачивается.

Гость толкает меня в спину, чтобы я быстрее забиралась внутрь салона. Даже заботливо подталкивает, удерживая руку на моих ягодицах, стискивая их и издавая гортанный звук.

Господи, он же может в дороге меня изнасиловать. Не так я хотела стать женщиной. Давление его руки ощущается даже после того, как он упирает руку и сажусь на кожаное сиденье.

Машина бронирована; делаю такое заключение из-за толстых стёкол, затонированных с такой силой, что в машине царит мрак, а с улицы ничего не видно. Мы становимся заложниками.

В машине мужчина снимает чёрную маску. Я до боли в глазах начинаю его рассматривать, пытаясь узнать или хотя бы запомнить это лицо.

Ему лет сорок, не меньше. Волосы тронула первая седина. Грубое лицо покрыто мелкими шрамами, как будто кто-то делал на нем надрезы бритвой. Лучше бы он не снимал маску, без нее он страшнее.

Сжимаюсь на кожаном сиденье, пытаясь руками защитить своё тело, начинающее дрожать от нарастающего страха. Я одна и ничего не могу сделать. Еще и Каина втянула во всю эту историю.

Стоп. Родители живы и они будут искать меня. Папа всегда находил, и сейчас найдёт. Нужно в это верить. Так и будет.

— Красивая тварь. На мать похожа. Посмотри какое кукольное личико, сиськи улёт. И настоящие же, наверное. — говорит водитель на русском, бросая на меня взгляд через зеркало заднего вида. — Кстати, ты уверен, что она не понимает?

— Да точно. Она всю жизнь прожила здесь, золотой ребёнок. Видишь, сидят оба глаза не понимающе пучат. — мужчины начинают противно хохотать. Они русские. Внутри все скручивает в противном спазме. Они с родины родителей. — Согласен, у сучки ангельская внешность. Еле удержался, чтобы не просунуть ей прямо там.

— Так может остановиться и трахнуть её?

— Нет. Нельзя. Говорят она целка, такой и должны довести до Хозяина.

— Давай в рот тогда пару раз? — я чуть не выдаю себя. Прикусываю язык до крови, заглушая в себе вырывающийся крик. Вкус металла заполняет рот.

— Нет. — отрезает мужчина, почти рычит. — Деваха нужна Хозяину, чтобы отомстить Гроссерия. Потом нам отдаст, когда наиграется.

Благодарю Бога за то, что родители настаивали на том, чтобы я постоянно практиковалась в русском. Папа говорил, что нельзя забывать свои корни, нужно всегда помнить кто ты. Вот и пригодилось…

Они хотят отомстить Гроссерия, но кто это? Почему причинив боль мне, они сделают больно ему? Может они меня перепутали с кем? Откуда они знают, что я девственница?

— не останется. Ни одна телка от него еще не уходила живой…

— Это уже не наше с тобой дело.

Разговор мужчин ввергает меня в шоковое состояние.

Меня везут к какому-то хозяину, желающего сделать меня своей подстилкой ради мести. Гроссерия…

Пытаюсь найти в недрах своей памяти что-нибудь похожее, кого-нибудь из приближённых к моему отцу с такой фамилией. Но ничего. У папы друзья все в русские, ни у кого нет такой фамилии. А этот человек явно нерусский. Может быть какой-нибудь его партнёр из Монако?

Родители изменили фамилию, чтобы не выделяться в Монако, поэтому мы стали «Росси», пародия на «из России». По крайней мере, Мама объясняла это именно так.

Мы поднимаемся по серпантину в горы, удаляясь от центра и побережья. Мчим мимо густого леса, где нет людей, только мелкие грызуны и летучие мыши. Люди редко тут гуляют. Здесь хорошо закапывать трупы, их никто даже не найдёт. Богом забытое место.

Мужчины привозят нас в небольшой дом, скрытый коричневым высоким забором, посередине леса. Кажется, это домик егеря.

Над головой раздается пение лесных птичек, да и воздух здесь чистый и сладкий. Если закрыть глаза и забыть о страшных мужчинах — можно представить, что мы с Каином приехали на природу, ощутить умиротворение и поправить здоровье.

— Идите. — мужчина вновь толкает меня в спину, чтобы я поспешила. Приходится подчиниться.

Людей здесь почти нет. Только мы. И Хозяина никакого не видно.

— Не зря, Лука ее так тщательно скрывал. Посмотри какие булочки, как кружатся, а… — водитель машины никак не успокаивается, идет позади и присвистывает. — я бы эту Блонди натянул на свой член и повертел на нем. Гар, давай трахнем, никто и не узнает. Девке не поверят никогда. Такие бабы раз в жизни бывают. Как докажут, что девственница? Не верю, посмотри на нее, да она передавала всем уже!

Второй ему так и не отвечает, видимо не решается ослушаться приказа Хозяина.

Нас заводят в подвал дома, где нет окон. В углу комнаты стоит только маленькая кровать. Больше никакой мебели.

Я замираю. Паника начинает нарастать с новой силой. У меня больше не остается ресурсов держаться. Нет ни одного шанса выбраться отсюда.

— Что Вы хотите? — спрашиваю я резко, оборачиваясь к мужчине, который забрал нас с Каином, он явно главнее водителя. — Мой отец может заплатить Вам втрое больше того, что Вам обещали за мое похищение. Он очень богат и влиятелен. Позвоните ему или моему крестному.

— Твой отец стал пеплом, как и мать и брат. Смерть твоего крёстного тоже вопрос времени. — мужчина усмехается и сплевывает на пол. Его слова причиняют мне боль, не замечаю, как впиваюсь руками в бедра, оставляя синяки на теле. От перенапряжения меня потряхивает. — Но ты не переживай, тебя не убьют. По крайней мере сразу. Личико у тебя красивое.