увещевания Нестерова, что лучше убраться отсюда как можно скорее, не возымели результата. – Я никогда не была в таком красивом месте, - возразила Алиса, с самым что ни на есть невинным видом, -  и все написанное здесь, - она постучала пальцем по ламинированной странице, - никогда не пробовала. Неужели тебе не хочется съесть что-нибудь вкусное?

Вместо ответа у Максима неприятно заурчало в животе.

- Хочется, конечно. – Он решился открыть меню и у него даже глаза на лоб полезли. – Только здесь так дорого. У меня хватит только что на…, - он запнулся, читая причудливое название блюда, - и чай.

- Деньги не проблема. – Алиса достала из сумочки уже знакомую фиолетовую карту и помахала ей перед носом у сердитого Максима. То, что она предлагает за них заплатить, не есть хорошо. Особенно сильно это задевало его мужскую гордость, но Алиса жестом уже подозвала официанта.

- Готовы сделать заказ? – Он достал из кармана фартука блокнот и ручку и посмотрел на Покровскую. Она кивнула в сторону Максима, и взгляд официанта плавно переместился на него. – Слушаю вас.

Нестеров вздохнул, мысленно пообещав с первой же зарплаты вернуть долг, и углубился в меню.

- Выбирай самое вкусное, - попросила Алиса, как будто он когда-нибудь пробовал большинство предлагаемых блюд.

Когда заказ был сделан и официант исчез из поля зрения, Нестеров откинулся на спинку кресла. Алиса восторженно ходила кругами, прикасаясь к каждой вещи в комнате и эта ситуация его забавляла.

Складывалось впечатление, что до сих пор она жила в далекой глухой деревне, до которой и цивилизация-то не добралась. А потом, какой-то папик, случайно забредший в эту самую деревню, заприметил местную «красавицу» и вывез в люди. Нарядил в брендовые наряды, купил дорогой телефон, выдал карту с энным денежным лимитом, но колхоз из головы так просто не выкинешь.

Алиса вдруг повернулась к нему, и Нестеров смутился, что она застала его за разглядыванием собственной персоны.

- В иной ситуации я бы сказала, что завидую тебе. – Она улыбнулась еще раз окинув взглядом богатую обстановку комнаты. – Ты живешь в таком красивом месте. У нас некоторые с ума сходят, делают всякие немыслимые вещи, только бы жить как ты.

Не иначе как о своей деревне говорит.

- А чему мне завидовать? – Удивился Нестеров.

Его жизнь всегда казалась однообразной и убогой. Однушка на окраине города без возможности накопить на что-то стоящее. Старенькая «девятка», которая не столько возит, сколько заставляет под собой лежать. Максим давно ненавидел свою жизнь, а в последнее время особенно сильно. Никогда бы не подумал, что кто-то вроде Алисы может ему завидовать.

Он ведь всю жизнь живет только на свои кровно заработанные деньги, даже в кредит ни разу не влезал, а Алиса бессовестно пользуется чужими. Так чье же существование проще?

Мужчина смотрел на Покровскую, не понимая, как она может так жить. Папик, скорее всего старый и убогий, но очень богатый и поэтому она держится за него, но в тоже время не считает зазорным просиживать на его деньги в ресторане с другим мужчиной.

- Я не могу так больше. – От всех этих размышлений Нестерову стало так паршиво, что хоть волком вой. - Сидеть здесь, понимая, что пользуясь твоими деньгами, я и сам становлюсь соучастником. Это выше моих сил. – Он встал, всем своим видом показывая, что комедия закончилась. – Знаешь, Алиса, ты как хочешь,  а я пойду. Ты уходишь со мной или остаешься?

Почему-то он был уверен, что Покровская последует за ним.

- Остаюсь. – Упрямо тряхнула головой Алиса и это его взбесило.

- Прекрасно. – Нестеров раздраженно достал из кармана пиджака два номерка и положил один на стол. – Вот твой номерок. Оставайся, если хочешь, а я, извини, вынужден откланяться. – Нестеров манерно поклонился.

Не оборачиваясь, быстрыми шагами он покинул зал и, забрав пальто в гардеробе, вышел на улицу. Дождь по-прежнему моросил и Максим, подняв воротник, поежился. Зонтик у него в машине, которая находится неизвестно где, только вот ключи в кармане остались. Осмотревшись по сторонам, Нестеров окончательно убедился, что не знает место, где находится, поэтому, достав из сумки смартфон, нажал на определение местоположения, а когда оно определилось, не поверил своим глазам.

- Извините, какой это город? – Максим остановил пожилую женщину под зонтиком, но та лишь покачала головой и поспешила быстрей убежать от странного мужчины.

- Извините, не подскажете, что это за город? – Нестеров подошел с тем же вопросом к другой женщине, но та только нахмурилась и, отбежав на приличное расстояние, крикнула «Пить меньше надо. Напьются, а потом пристают к приличным людям. Алкоголики проклятые».

- Извините, в каком я городе? – Он еще раз решил попытать счастья, на сей раз у проходившего мимо мужчины. Тот остановился, смерил ничего не значащим взглядом Максима, а потом произнес.

- Питер. Санкт-Петербург, если быть точным. Я ответил на ваш вопрос?

- Да. Спасибо. – Пробормотал Максим.

Мужчина пошел дальше, а у Нестерова едва ноги не подкосились. Он прислонился к углу здания пытаясь привести мысли в порядок. Значит, смартфон не врал, и он действительно в Питере. Но как можно всего лишь пройдя через одну единственную дверь переместиться за семьсот километров от дома. Бред какой-то. А разум уже вопил что есть мочи о том, что завтра утром на работу и попасть в офис вовремя вряд ли получится, если только не вернуться обратно через ту же дверь. А для этого надо держаться ближе к Покровской. Мир замкнулся на этой Покровской что ли?

В который раз за день, чувствуя себя разбитым и опустошенным, Максим вернулся обратно в ресторан. Под заинтересованным взглядом администратора прошел обратно в Vip-зал и занял место в кресле напротив Алисы.

- Ты как раз вовремя. Только что принесли горячее. – Покровская подняла на него глаза. – Ой, ты весь вымок!

С его волос капала вода, и пальто напиталось влагой, но официанта, решившего помочь с одеждой, Максим жестом остановил.

- Мы в Питере. – С каменным лицом произнес мужчина, но его слова не произвели на Алису должного впечатления. – Ты, правда, не понимаешь? – Он закатил глаза. - До дома семьсот с лишним километров, девять с половиной часов на машине, которой у нас нет, а ты сидишь и рассуждаешь о еде вместо того чтобы дергаться и бить тревогу.

Вопреки ожиданию Нестерова,