стонет. Мне же умереть хочется, от боли, от стыда, от позора… Я опозорена.

Я потеряла свою честь, опозорила своих родителей…

После я не хочу жить…

Я зажата.

Зажата в угол.

Точнее, после всего, что он сделал со мной, я зажалась в угол. Укрылась одеялом по самое горло, молча плачу. Марат лежит рядом, с закрытыми глазами, пытается отдышаться, выровнять дыхание, после полученной разрядки.

— Иди ко мне, — тянет меня за руку к себе. Я подаюсь, сопротивляться уже нет смысла, — я обещаю тебе, ты будешь со мной счастлива.

Молчу, и почему-то и плакать перестаю, становиться холодно и абсолютно безразлично на все вокруг происходящее, молчим. Потом он резко подрывается, хватает меня на руки и несет.

— Отпусти меня, куда несешь?

— Хоть один раз, можешь не сопротивляться? Я ничего не сделаю тебе.

— А что, можно еще что-то сделать? Ну что-то похуже? — отворачиваюсь, но все равно держусь за него, чтобы не упасть, пока не оказываемся в душе. Ставит на ноги, смотрит в глаза, которые я тут же опускаю, от стыда сгораю, когда он смотрит на мое голое тело, задерживаясь то на губах, то на грудях.

— Хочешь проверить есть, что-то хуже или нет? Могу устроить.

— Не хочу, — отвечаю и шагаю в душевую, закрыв за собой ширму, это не спасает меня от него, так как он шагает следом, припечатывается к моему телу и включает воду.

— Не бойся, я не сделаю тебе больно.

— Тогда уйди, оставь меня одну, — прошу тихо, я напряжена и он это чувствует, но не спешит выходить, оставлять меня. Напротив, берет гель для душа, мылит меня. Я стою не подвижно, позволяю себя трогать. Не могу никак объяснить свое состояние. Я потеряна, обессилена, обесчещена, осквернена. Запачкана грязью, которую не смыть, как бы не мылил сейчас меня Марат, он не смоет мой позор.

Этой ночью он меня больше не трогал, я с трудом уснула, забившись в угол. Всю ночь мне снились кошмары, в которых за мной гонялись, я бежала спотыкаясь о какие-то ветки в лесу, темной ночью. Кричала о помощи во все горло, но меня никто не слышал.

За ночь просыпалась несколько раз, подрывалась, садилась, не понимала где я и кто мирно сопит рядом, потом когда осознавала все реальность, падала обратно на кровать, пыталась уснуть. Только под утро я проснулась и уже без удивления обнаружила рядом с собой Марата. Который еще крепко спал. Тихо сползла вниз, встала, забрала из душа халат, накинула на себя, и вышла из комнаты. Без труда нашла входную дверь, надо бежать. Не знаю куда, домой точно не вернусь с позором, не смогу никогда в жизни посмотреть в глаза отцу, главное убежать. Остальное потом. В какую нибудь глушь, где меня никто не знает. Не переживу такого позора. Дергаю за ручку двери, она как ожидаемо закрыта. Ищу ключи. Перерыла все ящики, полки, шкафчики, нет.

— Это ищешь? — оборачиваюсь, Марат стоит с ключом в руке. Голый, на нем только боксеры, — куда собралась? — и он как ни странно не ухмыляется, не смеется, выглядит совсем серьёзным.

— Отпусти меня….- опускаю глаза, не хочу на него смотреть. Он шагает ко мне, останавливается на расстоянии вытянутой руки.

— Послушай меня, говорю один раз, повторять больше не буду. Прими уже эту правду. ТЫ- моя. И ничего не изменится. Смирись, жить будет проще.

Слезы ручьём срываются с моих глаз. Мое дыхание срывается, пульс учащается, я не могу, не хочу принять эту правду.

— Сегодня вечером мои родители пойдут к товим. Договариваться о свадьбе, — он проводит рукой по моим волосам, заправляя прядь за ухо, — не бойся, все пройдет хорошо, — мотаю головой, в знак своего не согласия, — будет, поверь мне. Мой отец вчера звонил твоему отцу, чтобы они не переживали, сказали, что ты у меня.

Я всхлипываю еще громче, значит мои родители уже знают, что я запачкана.

Я не смогу, никогда в жизни не смогу поднять глаза на папу, нет не смогу…

Он тянет меня за руку, я иду следом, на кухню. Только сейчас я оглядываюсь по сторонам, мы в двухкомнатной квартире, где все чисто-начисто убрано, сверкает и блестит. Значит, ублюдок готовился заранее.

— Я приготовлю завтрак, ты сейчас ни на что не способная.

Я правда как труп, только похоронить забыли.

Неделю, может чуть больше, мы жили в этой квартире. Все это время меня кормили, и периодически имели. Продукты нам привозили какие- то парни, возможно те, кто участвовал в похищении, или еда была на заказ, мне было честно все равно, я не чувствовала вкус еды, настолько все было противно в этой квартиры. Еле пихала в себя еду, чтобы не сдохнуть рядом с ним.

А через пару дней перестала чувствовать боль, при половом контакте, только это радовало. Уже приняла факт, того что мне не избежать уготовленной мне судьбы. Но я буду пытаться сбежать, поменять, изменить свою судьбу, только бы выбраться из этой ненавистной квартиры.

Не знаю, о чем договаривались его родители с моими, мне ничего не говорили.

— Я могу поговорить с мамой? — так хотелось услышать родной голос, Боже как я соскучилась за ними. Как я хочу домой

— Придет время поговоришь, и увидишь.

— Когда придет это время?

— Скоро, — он заваливает меня на диван и наваливается сверху, — я не верю, что ты моя, и лежишь подо мной.

— Поверь и я не верю! — он улыбается, я отворачиваюсь, чтобы не видеть его довольного лица, зацеловывает, старается быть нежным, не причинять боль. Но не знает, что боль, которую он причинил, это уже навсегда, не излечить.

Глава 4 Аврора

НАШИ ДНИ

— Осторожно! — успеваю схватить Лину за руку, она катается с горки, и смеется, когда я хватаю и щекочу за бочки.

— Мама хватит, я же лопну, — смеется.

— Хватит на сегодня? Пойдем домой? — сегодня возвращается Марат, а он любит, чтобы мы ждали его дома.

— Еще чуть-чуть, холосо? — убегает опять от меня, теперь уже на качели, — покатаесь меня?

— Конечно, — сегодня с садика пришли с ней прямиком на детскую площадку, она очень сильно просила. Я не могу ей ни в чем отказать, она мой лучик солнца, мой смысл жизни. Я понимаю, что она устала, одно и то же каждый день, дом-садик-дом, поэтому сегодня позволяю намного больше обычного погулять и поиграться после садика. И так, пока Марата не было, мы после садика сразу возвращались домой, чтобы лишний раз не нарваться на скандал. Он не любит, когда я