В первый день Рождества все сомнения решились сами собой. Джой сидела на кладбище на скамейке, мысленно беседуя с матерью, которая, как ей казалось, ее слышит, и вдруг услышала какой-то писк. Точнее, плач. Она огляделась по сторонам и, никого не увидев, решила, что это, должно быть, чайка или какая-нибудь другая птица, которую не видно среди ветвей деревьев. Джой осталась сидеть. И тут снова его услышала. Плач доносился из-за одной из могильных плит.

Джой встала и медленно двинулась к высокому гранитному надгробию. Там, в небольшом углублении между камнем и мертвым кустиком гиацинта, сидел маленький продрогший щенок. На вид ему было всего несколько дней от роду. Джой подняла щенка и завернула в шерстяной шарф и только тогда заметила в нескольких шагах от могилы пустую холщовую сумку. Кто-то специально бросил здесь щенка! Может быть, даже все семейство. Такой поступок был по-своему разумным. На кладбищах обычно немноголюдно, зато они защищены деревьями, там ходят сторожа. Если щенки погибнут, их подберут и закопают. Но может быть, всего лишь может быть, их найдет живыми кто-нибудь из посетителей, пришедших на праздники навестить могилы родных, и заберет домой.

«Мама! – невольно подумала Джой. – Посмотри на эту прелесть… Господи!»

Джой подняла щенка к лицу. Щенок попытался лизнуть ее крохотным розовым нежным язычком. На глаза у Джой навернулись слезы. Наверное, мать оттуда, где она сейчас, видит, что Джой наконец-то получила свою долгожданную собаку. Это не просто собака, а крохотное дрожащее существо, которое нуждается в ее любви и заботе.

Джой отнесла щенка домой, устроила ему теплую ванну в кухонной раковине и следующие несколько недель откармливала, и он, то есть она, Дейзи, превратилась в толстенький колобок, доставлявший Джой массу радости и хлопот. И ей казалось, что ее мать где-то как-то улыбается этому.

Лететь в Англию в канун Нового года было гениальной идеей. Джой всегда боялась этого дня, даже если с друзьями и подругами заранее планировала праздник. Мысль о том, что все должно быть необыкновенным – идеальный праздник! самый лучший, как никогда! – ее угнетала. Единственный раз, когда ей все по-настоящему понравилось, случился тогда, когда они отправились в Вермонт кататься на лыжах и встретили Новый год у потрескивавшего костра при свете полной луны, огромной, похожей на грейпфрут, под сырное фондю и шампанское. Ей тогда было двадцать пять, она была с дюжиной университетских друзей, ни с одним из которых у нее не было романа. Но с тех пор как она повзрослела, было и восемнадцать других встреч Нового года, вечеров, варьировавшихся от дико сумбурных до вполне себе недурных, хотя и не особенно памятных. Очень часто, когда Джой просыпалась первого января, ей приходила в голову ироничная мысль: «Что ж, по крайней мере, вечеринка была дорогая».

Но в самолете оказалось по-настоящему весело. Атмосфера на борту была как минимум праздничная, стюардессы разливали шампанское. Многие пассажиры, кажется, активно отмечали Новый год, переговариваясь через проходы, громко смеялись и смотрели весьма подходящий фильм – черно-белую романтическую комедию «Праздник» с Кэтрин Хепберн и Кэри Грантом. Джой не слишком внимательно следила за развитием сюжета, где речь шла, кажется, о двух сестрах, о вечеринке по случаю помолвки и о щеголеватом, склонном к приключениям холостяке. Фильм заканчивался встречей Нового года, где Кэри Грант выделывал водевильные трюки, – должно быть, по этой причине фильм и решили показать в канун праздника.

В полночь шумная компания в хвосте самолета грянула «Доброе старое время»[2]. Многие пассажиры подхватили, хотя и несколько робко, а те, кто не запел, оборачивались, поднимали бокалы, кивали соседям.

«Свершилось», – подумала Джой. Еще один Новый год пережили. Она подняла шторку на иллюминаторе. Крохотные вспышки бортовых огней сверкали над бескрайними облачными полями – точь-в-точь замерзшая тундра. Трудно было поверить, что они в самом деле летят выше облаков, а не над заснеженной равниной.

Самолет прибывал в Лондон через три с лишним часа – там будет уже день. От шампанского ее потянуло в сон, и Джой решила попытаться прикорнуть. Дейзи спала в переноске – спасибо собачьему снотворному, которое Джой дала ей за полчаса до рейса, – свернувшись шерстяным клубком цвета сливочного сыра. Место рядом с Джой оказалось свободно, так что там теперь стояла переноска с Дейзи.

Спустя какое-то время Джой проснулась, сама не зная почему. В салоне было темно, если не считать пары ночников. Она сбросила узкое шерстяное одеяло и села. Втиснувшись между передними креслами и переноской Дейзи, стояла девочка лет пяти. Она рассматривала спящую собаку сквозь маленькие розовые очки. У нее были мягкие светло-русые волосы, по виду которых Джой немедленно догадалась, что девочка обстригла их сама.

– Э… привет, – произнесла Джой.

Девочка посмотрела на нее. Из-за толстых стекол очков казалось, что она немного косит.

– Привет, – отозвалась она негромко.

Джой всегда думала, что не слишком «хорошо ладит с детьми». Большинство детей, с которыми она сталкивалась, либо отличались невероятным самомнением и своенравностью, либо совершенно не стремились к общению со взрослыми. Джой в детстве была застенчива, погружена в свои мысли, в школе часто пасовала перед другими детьми. Она была единственным ребенком в семье и, наверное, поэтому привыкла общаться с родителями, в ее жизни не было драк и дразнилок, которые закаляют детей из многодетных семей. Она до сих пор нервничала и тушевалась рядом с шумными, активными детьми. Как будто в глубине души так навсегда и осталась худенькой семилетней девочкой, которая боится школьных задир.

Но бывали и исключения. Когда Джой видела перед собой неловкого, застенчивого ребенка, ее сердце буквально таяло. Она навсегда запомнила маленькую девочку, с которой познакомилась много лет назад на концерте в Кони-Айленде. То был самый милый, самый застенчивый ребенок на свете. Огромные очки девочки были склеены на переносице скотчем, а песочного оттенка волосы подстрижены в стиле «я у мамы вместо швабры». На девочке был комбинезон с чужого плеча, слишком большой для нее, и на запястье – лента, завязанная бантом. Джой не могла отвести от девочки глаз. Ей захотелось похитить ее. Захотелось удочерить. В общем, та девочка была…

…примерно такой же, как эта, которая сейчас почти в полной темноте внимательно рассматривала Дейзи.

– Как тебя зовут? – спросила Джой.

– Гиацинт.

«Гиацинт!» Едва ли найдется более неподходящее имя для этого тщедушного существа.

– А ее зовут Дейзи, – сказала Джой.

– Почему она спит? – Выговор и манеры девочки сейчас же напомнили Джой о персонажах из «Дэвида Копперфилда», о какой-нибудь несчастной сироте, чистой душою, брошенной на произвол злодеев.