Можно предположить, что Калуга выехала на каких-то преференциях или открытии кимберлитовых трубок, полных алмазов. Но к началу XXI века Калужская область 45 % своей казны получала в виде федеральных дотаций и занимала в рейтинге регионов 80-е место из 83. Невозможно было представить, что пройдет пять лет и в это гиблое место вложат каждый восьмой доллар иностранных инвестиций, направленных в Россию, а калужская экономика будет расти быстрее китайской.

Вскоре после прихода к власти Владимира Путина были пересмотрены отношения центра и регионов, которые раньше делили собираемые в областях и весях налоги, грубо говоря, пополам. А в новых условиях получилось, как объяснял на пальцах вице-губернатор Калужской области Максим Шерейкин, что с каждого заработанного рубля 85 копеек идет в федеральный бюджет, 14 – в областной и лишь одна копейка – в муниципальный. Кроме того, Путин отменил губернаторские выборы («укрепил вертикаль власти»), в результате чего главы регионов стали назначаться на свой пост из Москвы.

Поставьте себя на место тогдашнего губернатора. Главное правило игры заключается в том, что вас могут снять в любой момент. А ваши экономические достижения – далеко не главный критерий оценки. Куда важнее не допустить расцвета внесистемной политической оппозиции или «социальных взрывов». А бюджетные дыры проще всего латать, выстраивая хорошие отношения с федеральными чиновниками, влияющими на процесс выделения субсидий регионам. Привлекать инвестиции в этой ситуации непродуктивно. Ну привел ты к себе какой-то крупный завод – а дальше? Пока он там построится, запустится, выйдет в прибыль, из которой в области останется 15 копеек с рубля. А тут удачно сходил на охоту с министром – и на следующий день проблемы нет. Во-первых, цены на нефть сказочно росли, государственная казна пузырилась от денег, и добиться новых дотаций для какого-то региона было куда проще, чем сегодня. Во-вторых, хорошие отношения с начальством означали для губернатора своего рода карт-бланш на перспективу. При таком раскладе инвестор, особенно крупный, это не спасение, а головная боль, поскольку он для губернатора «чужой» и может создать противовес его власти.

Вот, например, губернатор Брянской области Николай Денин, руководивший регионом с 2003 по 2014 г., жил в соответствии с правилами игры. До избрания Денин командовал птицефабрикой «Снежка». По версиям СМИ, контроля над предприятием после избрания губернатором он не утратил: крупные пакеты акций оказались у его супруги и племянницы. В 2005–2006 гг. губер перечислял птицефабрике из бюджета области по 100–200 млн рублей в год, а когда в кормовом цеху взорвался газовый баллон, ввел в регионе режим ЧС и вскрыл областной резервный фонд.

Пока вокруг Калуги строились технопарки, разворачивались Volkswagen и Mitsubishi, Денин решил построить большой хлебозавод. В 2006 г. выбрали фирму-подрядчика и заключили с ней контракт без конкурса, что, понятно, криминал. Тем более и цена вопроса для полунищей области стала атомной – стартовые 660 млн рублей за время работ выросли до 1,8 миллиарда. Стоит ли удивляться, что завод до сих пор не запустили.

Далее – в том же духе. Когда калужские соседи за считаные годы сосредоточили у себя треть российского автопрома, Денин пообещал наполнить областной бюджет доходами от продажи мороженого. И начал строить на казенные деньги мегафабрику «Брянское мороженое» за 456 млн рублей. Понятно, что и она осталась недостроем, который сегодня безрезультатно пытаются кому-нибудь продать.

Все брянцы знали, что Денин является другом детства криминального авторитета Николая Емельянова (Емели), который к тому же женат на сестре первой леди области. Когда Емеля уже был в бегах, его брат при Денине руководил Брянским районом, а племянник работал помощником губернатора. Менеджер из Петербурга рассказал о своем впечатлении от Брянщины следующее: «Однажды мой работодатель решил вложить огромные деньги в создание современного деревоперерабатывающего комплекса в одной из областей Нечерноземья. Мы договорились с губернатором об использовании лесных угодий, он был в полном восторге. А дальше начались чудеса. Нам сообщили, что на интересующий нас участок леса претендует другой инвестор и нам нужно поднимать цену, если мы хотим его получить. Мы понимали, что это блеф, что предприятий нашего уровня технологичности в России просто не существует. Да еще с видами на тот же медвежий угол. Однако нам стали настойчиво втюхивать земли, к которым имеет отношение один из губернаторских заместителей. А вместе с ними и долгосрочный контракт на транспортное обслуживание. Затем нам предложили в виде аванса восстановить какой-то монастырь. Мы ушли в другой регион, где власти куда более адекватные. Да и лес не является в России великим дефицитом. Мы давно построились и работаем. В нашей стране для инвестора важнейшее условие успеха – отношения с местной властью».

Когда я пересказал эту историю директору Агентства регионального развития Калужской области Илье Веселову, он ответил, что в его субъекте такого не может быть в принципе. Но ведь так скажет любой чиновник. Ведь что сделает тот же Веселов, услышав про подобное безобразие: посоветует обратиться в прокуратуру. «Я сам пойду с ним в прокуратуру, – расставил точки Веселов. – Наверное, сложно встроиться в сложившуюся систему и пытаться ее изменить. Но в Калуге команда сформировалась давно, и правила игры в ней сразу были установлены жесткие. Иначе работа всего коллектива с инвестором бессмысленна. А сотрудники с нездоровой карьерной мотивацией увольняются – в лучшем для них случае».

«Калужский феномен» уже 10 лет пытаются разложить на рецепты. И получаются азбучные вещи: взяли кредиты, создали площадки, провели рекламную кампанию. Но гладко на бумаге. Для начала, крупная компания никогда не пойдет в Россию под обещания губернатора что-то в будущем построить, подтянуть коммуникации, решить все юридические вопросы. Потому что губернатора в любой момент могут сменить. Это в США население может и не заметить, что у них новый глава штата. В России даже в небольшом субъекте, где меньше миллиона жителей, за назначением следует грандиозная кадровая перетряска органов власти – вплоть до начальников отделов и секретарш. С государственными предприятиями переподписываются договоры, состоявшиеся тендеры между подрядчиками аннулируются и назначаются новые состязания – уже с другими фаворитами. Для бизнеса это всегда раскаленная сковорода. И если вы построили в регионе завод, о чем-то договорившись с прежним губернатором, то накапайте себе валерьянки и готовьтесь понравиться его преемнику. Или уходить куда глаза глядят.

В общем, чтобы только включиться в борьбу за частные деньги, губернатор должен не обещать, а делать. Как минимум, необходимо создать площадку под будущее предприятие. Этим глава региона демонстрирует: раз я вложил в это кучу денег, я заинтересован и другие вопросы решать-только работай здесь, дорогой ты мой фабрикант. Площадка под первый индустриальный парк «Ворсино» обошлась Калуге в 7 млрд рублей. Это цена ровной территории (изначально перепады высот достигали 24 м), водозаборных и очистных сооружений, газо- и электроснабжения, мультимодального логистического терминала. Но ни один банк не дал бы огромный кредит нищей области, если бы она не наскребла по сусекам собственный миллиард, вложив его в подготовку площадки. Сегодня в «Ворсино» инвестировано около 85 млрд рублей, налоговые поступления в бюджеты всех уровней – 15 миллиардов. Хотя в парке до сих пор свободно 400 га земли.