Почему происхождение богатства так важно? Попробуйте представить невозможное – в России сменилась власть. Вернулась атмосфера гласности, и страна с гневом узнала, что все ее ресурсы принадлежат семьям каких-то мутных дзюдоистов и хоккеистов, которые голосовали за идиотские законы и рыскали близ трона. Естественное желание народа – все переделить. На коне окажутся политические силы с дорожными картами дележа. Для экономики и инвестиций такой климат – хуже некуда. Как пишет Шарма, «если в хорошие времена направить все усилия на перераспределение богатства, то это может замедлить рост и сделать всех беднее». Это еще мягко сказано: после избрания президентом Зимбабве чернокожего Роберта Мугабе из страны стали выгонять всех белых. Очень быстро безработными оказались 90 % населения, а одно куриное яйцо стоило 35 млрд зимбабвийских долларов.

Инвесторы ловят знаки перемен. Например, в насквозь коррумпированной Мексике аукцион по продаже прав на шельфовые нефтяные месторождения транслировался по национальному телевидению в прямом эфире. И это добрый сигнал о том, что власть, по крайней мере, не пытается создавать барьеры. А если крупнейшие мегапроекты строят подрядчики, выбранные без конкурса, как трассу «Таврида» в Крыму или Керченский мост? Что услышат инвесторы?

Для них основной принцип – непостоянство. А прогнозы дальше 5 лет бессмысленны. Россия же много лет живет «стратегиями развития» на 15–20 лет вперед, ни одна из которых ни разу не была исполнена. Грамотный финансист четко знает, что ни одной стране, развивающей промышленность, пока не удалось перескочить этап массового строительства заводов для изготовления простых товаров вроде кроссовок или пуховиков. Как он должен относиться к планам державы, импортирующей православные иконы из Китая, запузырить 2 трлн рублей в «высокотехнологичные стартапы»? Не это ли самое профессор Грэхэм называл «молоком без коровы»?

По поводу вмешательства государства в экономику Ручир Шарма пишет следующее: «Я сначала смотрю, какую долю ВВП составляют государственные расходы, чтобы выявить, есть ли серьезное отклонение от нормы, и выясняю, идут ли они на производительное инвестирование или подачки. Потом проверяю, использует ли правительство государственные компании и банки в качестве инструментов для искусственной накачки роста и сдерживания инфляции, а также – поощряет ли оно частные компании или душит». И если вы сейчас готовы самостоятельно «прокачать» Россию по рецептам Шармы, значит, я написал эту книгу не зря.

Когда я публиковал в газетах свои наблюдения за Россией, мне часто возражали, что все это неолиберальная чепуха – красивая, но не работающая в нашей стране. Далеко не все критики вспоминали об «особом пути», но наиболее продвинутые ссылались на климатический или географический детерминизм. Дескать, размеры нашей территории и суровый климат не оставляют выбора – только централизованное государство, которое, как настоящий друг у Высоцкого, кряхтит, но не дает грузу проблем утащить нас в пропасть. А что касается открытости и международного сотрудничества, то мы упустили свой шанс занять козырное место высокотехнологичной державы. И теперь остается лишь, наоборот, закрыться, чтобы не дать конкуренции с немцами и китайцами уничтожить наши уцелевшие чудо-заводы.

Никто точно не скажет, сколько истины в этих рассуждениях, потому что экономика с историей – не точные науки как физика и математика. Но я заметил, что самые образованные критики не могут назвать ни одного примера успешного развития страны, в которой государство всеми силами мешало бы гражданам по-настоящему разбогатеть, видя в их самостоятельности угрозу своей власти. Где национальная идея и реальная структура общества были бы заимствованы из унылого Средневековья, до неузнаваемости разукрашенного пропагандой.

Еще я обратил внимание, что 12 лет назад мы спорили о путях развития в стране, по уровню доходов населения сравнимой с Португалией и Литвой. А если брать только горожан Москвы и Петербурга, то с Италией и Чехией. Сегодня мы уже зарабатываем меньше турок и мексиканцев, а 48 % населения России в 2019 г. едва сводили концы с концами. Мы можем с восторгом наблюдать, как за счет описанных здесь капиталистических рецептов набирают высоту, проносясь мимо нас, Бразилия и Индия, на которые мы еще недавно смотрели сверху вниз. Оказалось, что «англосаксонские» институты способны не только приживаться, но и менять судьбу стран с не менее сложной историей и географией.

Иногда я слышу и такой упрек: зачем сравнивать нас с другими? Сам же смеешься над былыми попытками догнать Америку. Сравни лучше, как мы жили в 1999 г. и как сейчас. Спору нет, 20 лет назад отдых в Греции считался роскошью, а владелец иномарки – богачом. Зато в конце XX века большинство из нас верили, что Россия миновала дно и постепенно становится частью развитого мира. И это ощущение было важным ингредиентом счастья. А сегодня и выезд за границу, и глоток ирландского виски воспринимаются как последние. Есть подозрение, что лет через пять «особого пути» мы будем мериться доходами населения с Алжиром и Вьетнамом. А главная печаль в том, что нет надежд на запуск реформ, которые, при всей их болезненности, вернут ощущение ветра в парусах.

Конечно, не стоит совсем отчаиваться: в 1950-х гг. стареющий каудильо Франсиско Франко, правивший к тому времени Испанией около 20 лет, вдруг признал: сеньоры, кажется, я завел страну в тупик. Произошла смена элит: вместо друзей юности Франко окружил себя молодыми толковыми специалистами, возглавившими вполне эффективную модернизацию. Правда, это единственный случай преображения авторитарного лидера в современной истории.