— Думаю, это имеет отношение к истории.

Все равно что сказать, что кладбище имеет отношение к смерти. Джейк записал: «Ламбет».

— Дальше?

— Имя. «Гоффман».

— Как в сказках Гофмана?

— Понятия не имею, сэр. Полагаю, это книга.

— Книга. — Он вздохнул. — Это все?

— Нет. Еще одно имя. «Герберт». Я не представляю, кто это. Вот теперь все.

— Герберт, — повторил Джейк, записывая имя в блокнот. — И вы не имеете ни малейшего понятия о том, что все это может значить?

— Боюсь, что нет, сэр. Мне очень жаль.

— Понятно. Вам больше ничего не приходит в голову такого, что может оказаться полезным?

Глория еще немного поколебалась.

— Знаете, была еще визитка.

— Где? — взволнованно спросил он.

— Она была засунута за заднюю обложку. Люди постоянно оставляют доктору Льюису свои визитки, но в конечном счете все они оказываются среди какого-нибудь хлама, либо же он их попросту выбрасывает. Поэтому я не обратила на нее особого внимания.

— Она у вас?

— Да, но я не думаю…

— Не могли бы вы просто прочитать, что на ней написано? Пожалуйста.

Она что-то проворчала и на мгновение затихла.

— Хорошо, вот она. Насколько я понимаю, это кто-то из его коллег. На ней логотип университета и имя. Факультет физики. С какой стати доктор Льюис стал бы общаться с кем-то с факультета физики?

— Понятия не имею. — Джейк ждал. — Вы не могли бы прочитать имя?

Она откашлялась.

— Оно какое-то иностранное. Думаю, это тот человек, который время от времени приходит к нему в офис. О господи! Надеюсь, доктор Льюис не впутался в какие-нибудь неприятности.

Джейк уже с трудом сдерживался. Разве тот факт, что в кабинете Льюиса и у него дома устроен погром, не свидетельствует о неприятностях?

— Иностранец. Он меня пугает. Я думаю, он из Африки или Азии, где полно террористов. Ближний Восток. Еще и физик!

Неужели Глория намекает, что Льюис стал жертвой ближневосточных террористов? Может быть, его книга была посвящена проблеме терроризма? Тогда это объясняет, почему он попросил прочитать ее Джейка, а не какого-нибудь ученого-писателя. Впрочем, это казалось ему маловероятным. Слишком далеко от его интересов и занятий. С другой стороны, люди, сами того не желая, нередко оказываются втянутыми в самые отвратительные ситуации.

— Хорошо, просто продиктуйте мне имя и контактную информацию с карточки. Пожалуйста. А я его проверю.

С неохотой, к которой он уже привык, она прочитала:

— Имя — С-у-н-и-р. Не уверена, что произношу правильно. Фамилия — Б-а-л-ь-с-а-в-а-р. Доктор философии. Осмелюсь предположить, что оно читается…

— Не важно. Как мне с ним связаться?

— Хммм. Здесь указан только офис — он находится здесь, в кампусе, в другом здании — и номер телефона. — Она снова весьма неохотно продиктовала номер.

— Что-нибудь еще?

— Больше мне ничего в голову не приходит. Я очень надеюсь, что не оскорбила доверие моего дорогого профессора, сообщив вам эту информацию.

— Ни в коей мере. Спокойной ночи, Глория. Берегите себя.

— Прошу вас, сэр, — взмолилась она, — не говорите ему, что я заглядывала в его записную книжку.

Джейк пообещал, что ничего не скажет. Это было меньшее, что он мог для нее сделать.

Пообедав отвратительно жирной рыбой и жареной картошкой на Тоттенхэм-Корт-роуд, Джейк поспешил назад, в свою квартиру на Денмарк-стрит, твердо решив не обращать внимания на растущее беспокойство в мыслях, не говоря уже о желудке. Он засунул в рот последнюю мятную конфетку, твердо пообещав себе заняться пополнением своих запасов. Погода стала типично отвратительной, начался холодный мелкий дождь. Когда Джейк перешел широкую дорогу и свернул на боковую улицу, ведущую к Денмарк, он оглянулся и в свете фар проезжавшего мимо такси заметил, что следом за ним, сгорбившись под каплями дождя, идет крупный мужчина в коричневом плаще. Что-то в его манере поведения и походке вызвало у Джейка тревогу, и по спине у него пробежал холодок. Ускорив шаг, он снова оглянулся, когда переходил через другую улицу, и опять увидел этого мужчину, который отставал от него всего на квартал.

«Отлично, — подумал Джейк. — Значит, за мной следят. И что теперь?»

Он несколько мгновений раздумывал над тем, не стал ли жертвой паранойи. В конце концов, на улицах Лондона всегда полно людей, и некоторые из них на него смотрят, не говоря уже о том, что идут в ту же сторону. До Денмарк-стрит оставался квартал, поэтому он очень быстро прошел оставшиеся сто метров до своего дома и крайне обрадовался, увидев швейцара, придерживавшего для него дверь.

Оказавшись внутри здания, он обернулся и окинул взглядом улицу в том направлении, откуда пришел. И ничего не заметил, кроме света фар проехавшего мимо такси. Если кто-то там и был, он прятался в тени.

Охваченный беспокойством, Джейк поднялся на лифте в свою квартиру, вошел и включил свет. Повесив пальто, он тут же направился к компьютеру. Затем достал список, полученный у Глории, тот, что составил Десмонд Льюис, и аккуратно положил его на столе перед собой. Он был уверен, что в нем содержится нечто, способное стать ключом к тому, что с ним случилось. Но что? Слова и/или инициалы не имели между собой ничего общего, так же как не имели никакого смысла — сами по себе:

Ворон

М. Т.

Оксфорд

ПВЗ

Дознание

В. А.

Апок.

Ламбет

Гоффман

Герберт

Десять слов. Или названий. Или фраз. Что между ними общего? Если не считать того, что их написал один и тот же человек?

Джейк открыл поисковик «Альта Виста», ввел первое слово и получил множество ссылок, начиная с сайтов, посвященных Эдгару Аллану По и кончая списками фильмов. Он честно проверил все, пытаясь отыскать какой-нибудь намек на то, что могло заинтересовать английского профессора. Однако мысли о Ближнем Востоке бросали пугающую тень на случившееся. Что еще за ворон? Может, это метафора? Или кодовое название чего-то? Или это чей-то псевдоним? Во что же ввязался Льюис?

Чтобы сузить поиск, он исключил статьи по орнитологии, а также фильмы с таким названием. По мере изучения оставшегося материала он заметил, что одно имя повторяется с завидной регулярностью: Роберт Грин.[2]Джейк сделал запрос и решил, что ему удалось кое-что отыскать. Он выяснил, что Роберт Грин был поэтом Елизаветинской эпохи, который написал несколько пьес, а также знаменитый памфлет «Крупица ума, сторицей оплаченная раскаянием». Это, вне всякого сомнения, родная стихия для доктора Льюиса. Джейк слишком устал, чтобы читать дальше, и сделал себе заметку просмотреть статью более внимательно утром. Затем, выйдя из поисковой программы, он разыскал номер телефона Глории Пекхэм, который ему удалось из нее выбить с огромным трудом, и принялся его набирать, забыв, что уже около одиннадцати часов.