Йошка мечтал о том счастливом дне, когда он возложит на алтарь науки некий металлический слиток, взамен коего через определенное время получит слиток золотой. Отсюда возникла у него та тяга к знаниям в области Королевского искусства, а иначе — алхимии, о которой упомянул пан Платон.

— Хорошо ли ты знаком с мифологией Эллады? — спросил юношу мастер, отламывая от краюхи хлеба мякиш и скатывая его на ладони в шарик.

— Поверхностно, — откровенно признался Йошка, более всего боявшийся теперь, что учитель махнет на него рукой, а по возвращении в Прагу доложит пану Ванеку, что ученик оказался негоден к обучению. Тогда конец его мечте стать алхимиком и разбогатеть.

Если бы подобные мысли посетили юношу еще сутки назад, то он посмеялся бы над ними, назвав мастера Платона старым хрычом, а себя причислив к избранным сливкам общества юных дарований двора Его Величества. Ныне же, после того как библиотекарь открылся ему с совершенно иной стороны, Йошка причислил себя к олухам царя небесного, а пана Платона возвел в высокий ранг мудрейших из учителей.

— Среди мифов, дошедших до нашего времени с тех далеких лет, когда Эллада была центром земного разума, имеется сказание о путешествии аргонавтов, мореплавателей на корабле, именуемом Арго, под предводительством Ясона… — начал терпеливо объяснять пан Платон, закончивши завтрак и тщательно вытирая рот рукавом мантии, как это было принято среди галантных людей того времени.

Библиотекарь достал откуда-то из глубин просторной мантии трубку, тщательно набил ее табаком и раскурил от уголька, принесенного Йошкой из кухонного очага.

— Так вот, целью путешествия сих отважных и достойных мужей было некое царство, лежащее, как и наше королевство, в горах, к востоку от Эллады и называемое Колхидой, — продолжил он. — В том самом королевстве огромный и злобный дракон охранял золотое руно — сиречь баранью шкуру из чистого золота.

Было даже заметно, что у Йошки уши зашевелились при слове «золото». Он даже не заметил, что у входа на кухню столпились трактирные мальчишки и прочая прислуга постоялого двора и с вниманием слушают библиотекаря, вообразив, что тот рассказывает новую сказку, до которых столь падки все чехи.

— Для того чтобы добыть золото, Ясону пришлось столковаться с царской дочерью, убить злого дракона, засеять землю, победить волшебное войско да, чуть не забыл, еще укротить двух диких быков, — добавил пан Платон. — Так вот, сей подвиг доктор Майер провозгласил «Королевским искусством», утверждая в своей «Тайне тайн», что в этом мифе заключен секрет трансмутации. На самом деле сие триумфальное заявление притянуто за уши. В мифе говорится о геройском подвиге, и только.

И тут к их столу подошел поперек себя шире хозяин постоялого двора, ловивший с дальнего угла каждое слово постояльцев, и поинтересовался, как панам нравится в его скромном жилище и не нужно ли им еще чего-нибудь.

— Вы, уважаемый, если не ошибаюсь, и есть тот самый хозяин трактира, который первым поднял тревогу по поводу исчезновения Карла Новотного? — обратился к нему мастер Платон.

— Точно так, — склонил голову дородный хозяин. — Я этот самый и есть. А что такое? — тотчас поинтересовался он, даже как будто несколько угрожающим тоном.

Вместо ответа пан Платон предъявил пану трактирщику королевский документ, оказавший такое магическое действо вчерашним вечером на стража, охранявшего заставу Городка. Щеки трактирщика, ранее пунцовые, мгновенно обелились, едва лишь он бросил взгляд на красную сургучную печать с личным оттиском печати Его Величества, расположенным аккурат под фразой об обязанности всякого, кому предъявляется сей документ, незамедлительно следовать указаниям и способствовать ходу ведения расследования, ведомого паном, предъявителем документа.

— Что я должен делать? — испуганно спросил трактирщик, стоя в полупоклоне перед попыхивавшим невозмутимо трубочкой Платоном.

— Прежде всего, давайте познакомимся, — предложил пан библиотекарь. — Как мне вас величать?

— Паливец, — представился пан трактирщик.

— Очень хорошо, пан Паливец. Меня зовут мастером Платоном, а моего ученика Йозефом. А теперь, с вашего позволения, я попрошу вас на время передать дела жене и проследовать с нами в домик пана Новотного, чтобы на месте удостовериться, что все осталось в том виде, в каком вы обнаружили обстановку, войдя туда.

Покуда пан Паливец собирался, грозно шепчась с женой, такой же дородной и пышнотелой, как и он сам, на кухне, Йошка спросил пана Платона: как учитель догадался, что перед ним и есть тот самый трактирщик, поднявший шум по поводу исчезновения алхимика?

— Очень просто, сын мой, — сказал мастер, аккуратно выбивая золу из выкуренной трубки на стол. — Перед тем как отправиться сюда по поручению нашего дорогого короля, я тщательно изучил все записи, ведомые по нашему делу, а также данные, найденные мной об этом Городке, которые раз в четыре года по поручению короля составляются на каждый населенный пункт. Из них-то я и узнал, что в Городке только один трактир и находится он прямо в постоялом дворе.

Пан трактирщик, чрезвычайно взволнованный своей новой ролью, присоединился к нашим вчерашним путникам, а ныне следователю и его помощнику, и вся компания отправилась через Городок к противной от заставы окраине, на которой среди прекрасных садов располагался маленький домик пана Карла Новотного. Шагая по мощенной гладко отесанным булыжником дороге, пан Паливец неустанно разглагольствовал, какое их Городок замечательное место для уединенного и спокойного жития и как правильно и благоразумно поступил достойнейший и ученейший муж, коим являлся пан алхимик. Пан Платон внимал сим речам с неизменной доброжелательной улыбкой на лице, а Йошка по преимуществу считал ворон, беспрестанно оглядываясь по сторонам и изучая местность.

Вскоре наши следователи вышли за городскую черту и тотчас же оказались, как я упоминал, среди прекрасных садов, где ветки уже зазеленели первой свежей изумрудной листвой. Бутоны на яблонях и вишнях начали набухать, готовые в самое ближайшее время осыпать жителей Городка снежным дождем своих белых цветочных лепестков. Такой снегопад делает весну самой любимой порой года.

Пройдя меж садов, трактирщик остановился напротив низенькой калитки, ведущей к маленькому, словно бы игрушечному домику.

— Вот, — сказал он, вытирая со лба рукавом пот, градом струившийся по толстому лоснящемуся лицу. — Здесь жил пан Новотный.

Платон открыл калитку и прошел в глубь двора. Йошка незамедлительно проследовал за ним. Пан Паливец помялся немного, памятуя о том, что многие маги, по слухам, ограждали свои жилища от непрошеных гостей разнообразными заклинаниями, приводящими к вырастанию на голове человека ослиных ушей или свинячьего пятачка, однако, тут же вспомнив о том, что он уже заходил в домик Карла Новотного, бесстрашно направился следом за следователем и его помощником.

Пан библиотекарь хотел уже было открыть дверь в домик, как остановился, словно бы вкопанный в землю, устремил взор свой на доску, прибитую над входом. Такие доски частенько можно увидеть и поныне в чешских деревнях. Около досок обычно еще лежали кусочки мела. На них обычно гости, не заставшие хозяев дома, пишут, что они приходили. На самом же деле эти доски ранее служили глашатаями, выписывающими указы властей или объявления о начале военных действий. Еще во время гуситских войн отважные защитники веры и чести писали на досках свободолюбивые призывы к местным жителям.