Написать заявление так, чтобы их сразу же не отправили восвояси, оказалось делом непростым. Как ребята ни старались, получалось неубедительно, даже фантастично. И собаки, собравшиеся вокруг тела, и таинственный волк-предводитель… Какая-то пародия на голливудские фильмы ужасов.

«Мы с другом шли по тропинке и услышали вой. Оказалось, что это собаки сидят вокруг тела человека, а еще там был волк, он выл». Детский сад, да и только.

Пока друзьям удалось создать хоть что-то похожее на правду, подошла их очередь, и они протянули написанный с такими мучениями документ дежурному за окошком.

— Ждите, — сурово бросил усатый милиционер, закрыл окошко и куда-то понес очередную кипу заявлений.

— А долго ждать? Нам домой надо…

— Всем надо. А как вы думали? Подождете, ничего, все ждут.

— Ну вот, — расстроился Леша, — делай после этого добрые дела. Проторчим тут зря остаток дня.

Как ни странно, ждать пришлось совсем недолго. Через десять минут ребят пригласили войти, невзирая на протесты тех, кто «с утра тут стоял».

— Присаживайтесь, — не слишком радушно предложил пожилой мужчина с седой шевелюрой. — Рассказывайте.

— Да ведь все в заявлении есть! — удивился Лешка.

— Это вас искусали?

— Нет, но…

— Вот и помолчите. Рассказывайте, молодой человек.

Пашка, запинаясь, объяснил, что произошло, не забыв упомянуть о теле на дне оврага, найденном сегодня берете и огромном следе, оставленном не то собачьей, не то волчьей лапой. Про отпечаток босой ноги мальчик предпочел умолчать. Похоже, слушали его без особого интереса.

— И чего вы хотите? — устало поинтересовался следователь. — Чем я могу вам помочь? Волки, тоже мне. Вы не слишком фильмами ужасов увлекаетесь, молодежь? Знаете, сколько у нас по этому сектору нераскрытых дел? А тут вы со своими фантазиями… Берет, вы, разумеется, на месте оставили.

Леша молча протянул «вещдок», бережно завернутый в полиэтилен.

— Мы его почти не трогали, — пояснил он. — Сразу в пакет обернули.

— Ну-ну, юные криминалисты, — скривил губы седоволосый. — Вы вообще представляете, что в нашем районе творится? Понесли вас черти через парк! А за каким лешим вы пошли смотреть, кто кричит?

— Игорь подумал, может, мы следствию потом помочь сможем, — застеснялся Пашка.

— Больше слушай своего Игоря. А его что, собаки съели? Почему он не явился? — невесело рассмеялся следователь.

— Да я как-то с ним не говорил об этом, — тихо проговорил мальчик, не желая вдаваться в подробности.

— Оставьте его телефон на всякий случай, — велел следователь. — Вот что, ребята. Плюнул бы я на ваше заявление, не поверил бы. Но ситуация неприятная — год к концу идет, а раскрываемость все падает. Вообще, чертовщина какая-то творится. Люди пропадают, их не находят, зато потом какая-нибудь старушка божий одуванчик, роясь, по обыкновению, в помойке, вытаскивает оттуда аккуратный пакет с обглоданными человеческими костями. И таких сюрпризов у нас полным-полно. Пожалуй, надо посмотреть, что у вас за собачки такие… чем черт не шутит… Поезжайте-ка, покажите место происшествия нашим оперативникам.

Следователь снял трубку и набрал номер:

— Сева, машина сейчас свободна? У меня дельце есть… Да, да. Нет, не задержание. Да я сейчас зайду к вам, у меня тут ребята интересную историю рассказывают…

— Н-да… — протянул опер, — дела. Тут явно прибирались. Собаки ваши, не иначе. Опять потом кости найдут в помойке, помяните мое слово. Но след солидный. Может, мужика-то этого кто-то прибил, а собачки им уже потом полакомились? В любом случае облаву устроить не помешает. Ишь, пожирают вещдоки, — милиционер засмеялся собственной мрачной шутке. — Ладно, ребята. Надо вам связаться со службой отлова бесхозных животных. Пусть займутся. И в муниципалитет позвоните, для надежности. Милиция, да будет вам известно, бездомными собаками не занимается. Так что можете быть свободны. Телефоны ваши у Аркадия Львовича есть на всякий случай? Вот и прекрасно.

— Нет, надо же было связаться с ментами, — бурчал Лешка, вышагивая по лесной дорожке к метро. — Как будто я не знал, что мы прорву времени потратим, а толку не добьемся. Короче, я позвоню в эту самую службу, пусть волка твоего поймают.

— Может, и не волк меня укусил, а просто крупная собака. Очень крупная, — добавил Пашка, припомнив метнувшуюся из-за кустов серую тень. — В любом случае, пусть ее лучше поймают.

После посещения милиции ему определенно полегчало. Свой гражданский долг он выполнил. Вот затянется рана, и можно будет позабыть об этой гнусной истории навсегда. Правда, одно — это он знал точно — забыть не удастся. Первое в жизни совершенное предательство.

Дождавшись своей очереди, Пашка зашел в перевязочный кабинет.

За столом сидела пожилая медсестра в безупречно белом халате и заполняла чью-то карту.

— Садитесь, — велела она, не поднимая головы.

Пашка осторожно присел на краешек стула и положил на стол направление.

Через пару минут медсестра оторвалась от карты, закрыла ее и положила в высокую стопку справа от себя. Потом наконец удостоила пациента взглядом:

— Ну что у тебя?

— Собака укусила.

— Понятно. Давай направление. Та-а-ак. Укол и перевязка… Вакцина есть, отлично. Снимай штаны и марш на кушетку. На бочок ложись, чтобы мне было видно.

Пашка покорно снял ботинки, выбрался из штанов, аккуратно сложил их на стуле и прямо в носках прошлепал по холодному полу к кушетке.

Ледяное прикосновение клеенки сразу вызвало в памяти полузабытые детские страхи, связанные с посещением врача. Как ему давили на живот, как было больно, а потом приехала «скорая» и увезла в больницу с острым аппендицитом.

Мять живот сестра не стала, просто сделала положенный укол и резким движением отлепила полоски пластыря, придерживающего кусок марли, — Пашка даже охнуть не успел, хотя было очень больно.

Оглядев рану, сестра хмыкнула и зачем-то еще раз вернулась к столу и заглянула в направление.

— Нет, ну что это за разгильдяйство! — возмущенно заявила она. — Почему даже дату поставить правильно не могут! За что им деньги в травмпункте платят? Нет, ну надо же! А ты, молодой человек, почему молчишь? Я тебе прививку сделала как в третий день…

— Сегодня и есть третий день, — робко проговорил Пашка.

Медсестра строго посмотрела на мальчика поверх очков:

— Молодой человек, не вешай-ка мне лапшу на уши. В школу ходить не хочется? Ну и молодежь пошла! Твоей ране по меньшей мере две недели.

— Нет, я все-таки не понимаю, какой смысл человеку каяться, если он все равно потом нагрешит? — уже в который раз спросил Сергей Сторожевский.