— А она у меня есть?

— Если верить властям штата Невада. Ее зовут Линдсей Маргарет МакАллистер. — Он вынул из сумки свой портативный компьютер, и через несколько мгновений они уже глядели на нечеткое изображение отсканированного документа, выведенное на экран. Он затребовал ее старое дело из округа Уошу Каунти, надеясь, что оно поможет ей вернуть опеку над Беллой. — Здесь сказано, что она попала в приемную семью одновременно с вами, — продолжил он. — Приютившая девочку пара удочерила ее, именно поэтому в 1983 году она получила новую фамилию — Бишоп.

Керри-Энн не сводила глаз с экрана компьютера, пытаясь переварить эту неожиданную новость.

— Вы хотите сказать, что у меня всегда была сестра, а я не знала об этом? Вот это да! — со священным трепетом в голосе пробормотала она.

Абель улыбнулся.

— Это может оказаться полезным для вас.

Керри-Энн отнюдь не была в этом уверена. Как знать, поможет ли ей факт наличия сестры или же, наоборот, навредит. Она задумчиво покачала головой.

— Интересно, где она сейчас?

— У меня есть ее адрес. Это в Калифорнии, — сообщил он. — Городок называется Лагуна Голубой Луны.

— Это где-то выше по побережью, верно?

— Южнее Сан-Франциско. В детстве я как-то отдыхал там с родителями. Славное местечко. Тихое и сонное, но пейзаж и окрестности просто потрясающие, и люди вполне дружелюбные. — Он переписал адрес и номер телефона с экрана на клочок бумаги и протянул его ей.

Керри-Энн в своем нынешнем состоянии не представляла, что ей делать с этой информацией, но радовалась уже тому, что адвокат отнесся к ее делу достаточно серьезно — раз раскопал подобные сведения. Абель Тоуссан, двадцати четырех лет от роду, недавний выпускник юридического факультета, достался ей прямо со студенческой скамьи, зато он был ничуть не глупее тех жирных котов, юристов с модными портфелями и в умопомрачительных костюмах, с заоблачными гонорарами. Старший сын эмигрантов с Гаити, он сумел закончить университет, получая стипендию и подрабатывая по вечерам и в уик-энды. Быть может, именно поэтому он никогда не держался так, будто считал себя выше ее: он всегда относился к ней как к обычной клиентке, а не к нищей наркоманке, с трудом наскребавшей несколько грошей на оплату его услуг.

— Спасибо, — пробормотала Керри-Энн, пряча клочок бумаги в сумочку.

— Вам следует повидаться с нею.

— Может, я так и сделаю. — Как же, разбежалась! Что она ей скажет? Привет, ты меня не помнишь? Это же я, твоя давным-давно потерянная сестра! Если бы эта Линдсей нуждалась в ней, то уж наверняка сумела бы разыскать ее за столько-то лет, верно?

Карие глаза Абеля внимательно наблюдали за ней.

— Я не шучу, — произнес он, на этот раз с нажимом.

— Откуда мне знать, захочет ли она хотя бы поговорить со мной? — засомневалась Керри-Энн.

— Есть только один способ узнать — поезжайте к ней.

— И что я ей скажу? «Привет, давненько не виделись! Кстати, где тебя черти носили все эти годы?» Ага, и она сразу разомлеет и примет меня в свои объятия. — Сестра представлялась Керри-Энн очередной пустой страницей в семейном альбоме, который и без того не изобиловал моментами, дарующими яркие впечатления. — Я не помню даже свою мать. Мне известно лишь то, что она умерла в тюрьме. От гепатита, если не ошибаюсь, или еще от чего-то, связанного с наркотиками. — Она коротко и недобро рассмеялась. — Пожалуй, тягу к ним я унаследовала от нее.

— Вполне вероятно, что сестра поможет вам восполнить пробелы.

Да, вполне вероятно, но последнее, что сейчас было нужно Керри-Энн, — это новые осложнения. Кроме того, на задворках сознания крутилась и вовсе неприятная мысль: «А что, если она вообще не захочет знаться со мной? Зачем я ей нужна? Просто жуть берет, когда подумаю, во что я превратилась!»

Через два дня реальность в лице социальной работницы, опекающей Беллу, нанесла ей очередной удар и подтолкнула к действию.

— Суд стоит на страже интересов вашей дочери. И до тех пор, пока вы не докажете, что способны растить и воспитывать ее самостоятельно, она останется с приемными родителями, — недвусмысленно заявила миссис Сильвестр после того, как Керри-Энн в очередной раз дала волю своему негодованию. — Имейте же терпение, Керри-Энн, — добавила она уже мягче, закрывая лежащую перед ней папку. — Такие вещи сразу не делаются. Ребенок — это не игрушка, которую можно передавать из рук в руки.

Жаркий гнев стучал в висках у Керри-Энн, но она сдержалась и не разразилась проклятиями. Она понимала, что это лишний раз докажет правоту миссис Сильвестр. Глубоко вздохнув, она произнесла ровным тоном:

— Но я по-прежнему не понимаю. Я делаю все, что от меня требуется. Я не употребляю наркотиков, три раза в неделю хожу на собрания. У меня есть работа и квартира. Поэтому я не понимаю, почему Белла не может жить со мной. Ведь ей всего шесть лет. Ей нужна мать. — «И она нужна мне», — добавила Керри-Энн про себя.

Миссис Сильвестр, невысокая женщина с большой грудью и коротко остриженными каштановыми волосами, очень похожая на малиновку, устало, но сочувственно улыбнулась в ответ.

— Вы добились некоторых успехов, да, — согласилась она. — Но для того, чтобы закрепить его, вам нужна постоянная работа, а не временная в магазине детских товаров. Кстати, что там с вашими жилищными условиями? Они улучшились?

— Нет, но я работаю над этим, — не сдавалась Керри-Энн. Ее жилищные условия на данный момент и впрямь нельзя было назвать идеальными — подруга Керри-Энн, Шошанна, пустила ее пожить к себе на время, пока она не соберет нужную сумму, чтобы снять квартиру, — но район был чистым и приличным, а соседка не употребляла наркотики. Керри-Энн уже какое-то время откладывала из своей еженедельной зарплаты столько, сколько могла. При любой возможности она шла пешком, а не ехала на машине, питалась здоровой, хотя и очень простой пищей, преимущественно рисом и бобами. Но что за дело до ее стараний этой женщине? Имеет ли она хоть какое-нибудь представление о том, как трудно, почти невозможно скопить на первый взнос за квартиру и на страховку? Или сколько таких съемных помещений нужно обойти, чтобы подыскать что-нибудь, хотя бы более-менее приличное и к тому же доступное?

Очевидно, миссис Сильвестр никогда не сталкивалась с подобными проблемами, потому что она отрицательно покачала головой.

— Боюсь, что вы должны продемонстрировать нам нечто большее, чем просто желание, Керри-Энн. Не думаю, что это неразумное требование, учитывая, в каком состоянии пребывала ваша дочь, когда мы пришли к вам…

Керри-Энн крепко зажмурилась и постаралась отогнать воспоминания о том кошмаре, который был еще свеж в ее памяти. Или эта женщина решила уязвить ее еще сильнее, чем это сделала она сама? Иногда на нее накатывало такое отвращение к себе, что она не могла смотреть на себя в зеркало. В такие дни единственное, что удерживало ее на плаву, не давая сорваться, — это собрания участников программы «Двенадцать шагов»[11], где она могла, по крайней мере, обрести слабое утешение, осознавая, что она даже не одна такая и что из любого положения, оказывается, можно найти выход. Да, в случившемся виновата исключительно она сама. Никто не приставлял ей пистолет к виску. Но, если верить Большой Книге[12], она оказалась бессильна перед своей болезнью. Столь же бессильна, как и в том, что касалось Иеремии. И ступила бы она на эту скользкую тропинку, которая привела ее на край пропасти, если бы не отчаянно хотела стать неотъемлемой частью его жизни? Если бы не чувствовала, что, не желая кайфовать вместе с ним, она, в некотором смысле, отдаляется от него?