– Данные котировок скорректированы, исправления действительны до трех часов дня, – отрапортовал ломщик.

Говорить с собеседником было сложно – люди привыкли смотреть в глаза, когда ведут беседу. Или отводить их, или прятать. Но и отводить, и прятать глаза можно от чего-то. У этого существа не было ничего, за что мог бы зацепиться взгляд.

Безликий Призрак, как прозвал про себя заказчика Мыш, представлял собой черный бесформенный сгусток, размазанный по окружающему пространству. Он был похож на черную звезду, выпускающую вокруг себя угольные лапы протуберанцев. Бесформенный, не имеющий ни конкретного размера, ни четких границ сгусток поглощающего свет тумана, пребывающего в беспрестанном движении.

– Отлично, это именно то, что нужно.

– Будут еще поручения?

– Да. Возьми вот это.

Закрученный плотной спиралью вихрь выдернул из недр черного облака маленький пластиковый прямоугольник – ярлык программы.

– Это необходимо внедрить на сервер корпорации «МегаСофт». Оно должно там прижиться. Так, чтобы никто не заметил вмешательства извне. Думаю, ты меня понимаешь.

Разумеется, Мыш понимал. Тем более подобные операции он неоднократно проделывал для Безликого Призрака. Программу переписывать нельзя, это он тоже знал, но контрольная сумма всех данных сервера должна остаться неизменной. Значит, придется переписывать всяческий хлам, что хранится где-то рядом с тем местом, куда нужно поместить программу Призрака.

– Это вирус?

Безликий издал странный звук. Будто чихнул или засмеялся. Или это больше напоминало раскат грома далекой еще грозы? Странное кашляющее облако.

– Нет. Я же говорил тебе – мы не занимаемся взломом. Мы меняем мир.

Теперь усмехнулся Мыш.

– К лучшему?

– Это субъективное понятие, – отрезал Призрак.

Странный заказчик – является лично, пускай и в виртуальном обличье, философствует, отдавая очередной приказ. Интересно, кто он?

Мыш встречался с Безликим Призраком пятый раз. Платил тот исправно, так, словно деньги вообще не являлись для него проблемой. Не в смысле, что у него их слишком много, а в том плане, что Призраку было глубоко наплевать на существование денег, как таковых.

После каждой встречи Мыш изнывал от желания проследить подключение Призрака. Он понимал, что делать этого не стоит, и проблема была не в шифровании данных. С этим ломщик, скорее всего, справился бы. Возможно, что и не оставив следов. Дело было в этике – Призрак соблюдал условия контракта. И еще дело было во власти, которой наверняка обладал Безликий. Если его власть слишком велика, а исключить этого никак нельзя, то Мыш рисковал не просто хорошей работой – головой.

– Условия внедрения?

– Как обычно – прилагаются к программе. Кстати, код программы можешь посмотреть.

Глаза ломщика на мгновение загорелись, выдав его интерес. Это не скрылось от размазанного шевелящегося облака.

– Конечно, если тебе интересно, – добавил Безликий.

Похоже, он издевается.

Мыш повертел в руках ярлык и положил его в карман, переместив тем самым ссылку на программу в свой «раллер». Движение оказалось неуклюжим, и один из трех сверкающих металлом шаров, что ломщик до сих пор держал в правой руке, выпал и резво покатился в направлении облака. Стремительный черный протуберанец резко выдвинулся вперед и, словно нога футболиста, остановил шар. Мыш вытянул руку, и шар послушно прыгнул назад к своему хозяину.

– Извините, – проронил он.

Безликий не ответил, а лишь снова заурчал, издав подобие грома. Все-таки Мыш никак не мог понять – он смеется таким образом или выказывает неудовольствие.

– Ты очень тонко работаешь, – перестав рокотать, сказал Призрак.

Догадался?

– Именно поэтому вы меня и наняли.

– Возможно, что по этой причине. Ты что-нибудь слышал о резонансе? – резко сменил тему разговора Безликий.

– О физическом явлении?

– Нет, о следе, который оставляет в сети работающий процессор. Например, «поплавок».

– Только «поплавок», – поправил Мыш. – Обычный процессор не оставляет никакого «резонанса», он прям, как стрела. Только плавающая технология создает короткоживущие изменения распределения зарядов на физических носителях.

– По этим изменениям можно поймать «поплавок»?

– Очень сложно.

– Но возможно?

– Если знать как и не медлить – «резонанс» исчезает очень быстро.

– И можно найти конкретный «поплавок»?

– Вы хотите найти какого-то ломщика?

Задав вопрос, Мыш прикусил язык – этим ломщиком вполне мог оказаться и он сам.

– Ломщика – нет. Но «поплавок» – возможно.

Интересно, для чего ему «поплавок»? Или Призрак, как обычно, чего-то недоговаривает?

– «Резонанс» зависит от структуры «поплавка». Раньше, когда «поплавки» создавали граверы, у каждого мастера был свой характерный след. «Поплавки» отличались друг от друга, совсем чуть-чуть, но каждый процессор был уникален. Это было искусство, а не массовое производство. Если очень постараться, иногда удавалось узнать почерк мастера или даже отдельно взятый «поплавок». Но после того, как Сорок Два наводнил мир штамповками... Можно лишь узнать, какая модель взята за основу этой штамповки.

– Тебе не нравятся идеи Сорок Два?

Казалось, Безликий удивлен.

– Это имеет отношение к делу?

Мышу было не по душе, когда заказчики проявляли слишком большой интерес к его личным предпочтениям. Он хорошо знал, что из маленьких крох собранной информации, из случайно оброненных слов, из интонаций и привычки строить фразу каким-то определенным образом можно узнать о собеседнике многое. И никакого желания давать Безликому возможность познакомиться поближе с собственной персоной ломщик не имел.

– Нет. Но мне интересны идеи нейкизма. Я думал, что все ломщики – нейкисты.

– В той или иной степени, – не стал скрывать Мыш. – Но...

Нет, это черное облако желает знать слишком много. Ему не удастся вывести Мыша на откровенность.

– Каждый волен понимать учение Поэтессы по-своему?

– А вы читали «Числа праведности»?

Пускай теперь Призрак подумает, как ответить на встречный вопрос. Тем более что сам он слишком часто уходит не только от прямых, а вообще от каких бы то ни было ответов.

– Каждый человек, умеющий читать или слушать, может узнать, что сказала Поэтесса. Ведь так?

– Сколько у меня есть времени на внедрение программы? – ломщику надоела эта игра.

– Два дня.

– Хорошо. Я постараюсь закончить до завтрашнего вечера.