Ваняшин надавил пальцем на кнопку звонка, и тут же за дверью послышалась заливистая трель соловья. Грек ухмыльнулся и махнул Ваняшину рукой, чтобы тот позвонил еще. Потом обоим показалось, будто они услышали шаги. Крадущиеся, осторожные. Кто-то по-кошачьи, мягко подошел к двери и замер, прислушиваясь. Вот только открывать ее, видно, не собирался.

Заметив настойчивый взмах руки Грека, Ваняшин с не меньшей настойчивостью давил пальцем на кнопку. И «соловей» за дверью не переставая, зашелся трелью. Но потом вдруг неожиданно поперхнулся и замолчал, хотя Ваняшин все еще держал палец на кнопке звонка.

Ваняшин глянул на Грека и по губам того понял, капитан спрашивал, почему больше не слышно звонка. Загородив рукой глазок, Ваняшин постучал в дверь, а сам, пользуясь тем, что тот человек его на какое-то время не видит, наклонился к Греку и шепотом произнес тому на ухо:

– Он, наверное, провода оторвал. Чтобы соседи не услышали звонок.

Грек кивнул, что он понял, потом сделал знак рукой, чтобы Ваняшин перестал колотить в дверь и ушел. Уж слишком расстарался лейтенант. Еще немного и всех соседей разбудит. Тогда все сорвется, и человек тот может затаиться в квартире убитого Молчанова и не выйти. А вскрывать дверь прямо сейчас ночью, не входило в планы капитана Грекова.

Он облегченно вздохнул, когда Ваняшин повернулся и стал неторопливо спускаться по лестнице. Пока все шло, как было задумано. И тот в квартире, вряд ли будет торчать у двери, наверняка пойдет к окну, понаблюдать, куда проследует ночной визитер. А Грек тем временем успеет проскочить от стены на лестницу и спуститься вниз, затаившись между входными дверями подъезда. По большому счету можно было и не подниматься сюда. Пусть бы поднялся один Ваняшин и позвонил. Но как быть, если тот в квартире, вдруг откроет дверь. Ведь лейтенанту могла понадобиться помощь. Но тут же капитан поймал себя на мысли, что дело вовсе заключалось не в помощи. Ваняшин здоровый как бык и сам любого заломает. Это, пожалуй, и было основной причиной. Тот человек, мог открыть дверь и Ваняшин без особого труда скрутил бы ему руки. И вышло бы так, что Грек как будто бы струсил и остался в стороне. Хотя идея, подняться сюда, принадлежала именно ему. Поэтому, капитан не мог остаться там в подъезде. Зато, если он задержит того человека и если тот окажется убийцей Молчанова, дело может ограничиться не только одной благодарностью, но и повышением в звании. Надо только постараться. И Сан Саныч на это готов. В неплотно прикрытую дверь подъезда он увидел, как Ваняшин подошел к машине, отпер дверь, сел и завел мотор. Нисколько не сомневался, что и тот человек, притаившись у окна, наверняка, наблюдает за действиями молодого лейтенанта. А, увидев, что тот отъезжает, постарается выйти, а вот тут Сан Саныч Греков его и припечатает к стенке.

На всякий случай Грек решил проверить на месте ли служебное удостоверение. Удостоверение оказалось на месте, в кармане рубашки. А вот пистолет… Грек вспомнил, выезжая на труп, не ожидал, что события развернутся, таким образом, и посчитал излишним таскать с собой пистолет. И не взял его, помня высказывание начальника управления, что главное при задержании преступника ни пистолет, а умение оперативника обезвредить его, что называется, голыми руками. Примерно в такой ситуации сейчас и оказался Грек, услыхав, как наверху, на пятом этаже открылась дверь и тут же закрылась. С минуту в подъезде было тихо. Грек почувствовал, что вся спина его покрылась липким потом, и рубашка прилипла к телу. Вдруг, тот человек вооружен. Тогда попробуй, обезвредь его голыми руками. Начальнику хорошо ценные указания да советы давать. Грек тихонечко вздохнул, услышав, почти бесшумные шаги по лестнице. Кто-то спускался. И Грек нисколько не сомневался в том, что спускается именно тот, кто находился в семьдесят пятой квартире. Он ткнулся лицом к входной двери, через щель, оглядывая часть улицы и особенно то место, где только что стояла машина Ваняшина. Лучше бы и не уезжал лейтенант. С ним было как-то спокойней. А теперь Грек почувствовал, как у него защемило в груди. Переборов волнение, Грек достал из кармана авторучку. Взял ее в руку, словно это вовсе и не авторучка, а пистолет. Главное только не дать возможность тому человеку, рассмотреть, чего у Грека в руке. Пусть он чуть пройдет вперед, на полшага. Нет, лучше на шаг. А потом Грек резко выскочит и ткнет ему в спину авторучкой, той стороной, где кнопка. Пару дней назад, покупая четырехцветную ручку в киоске, еще пошутил по поводу ее утолщенного размера. А теперь, как оказалось, размерчик пришелся в самый раз В темноте можно принять за ствол пистолета.

Внизу, в подъезде было темно, поэтому разглядеть лица того человека Грек не мог. Роста он был, пожалуй, равного с Греком и телосложением вроде такой же. Так, по крайней мере, показалось самому Греку. Одет, как показалось, в спортивный костюм. На ногах – кроссовки. На голове бейсболка, козырек которой надвинут низко на глаза. Но сейчас Греку особенно некогда было его разглядывать. Надо остановить его и любой ценой продержаться до прихода Ваняшина. У Лешки пистолет на месте, в кобуре под мышкой. Вот тогда они и обыщут его. А пока Грек один, обыскивать его он не станет.

Грек все подрассчитал. Когда спешащий выйти человек оказался примерно на метр впереди Грека, капитан выскочил из-под лестницы и, ткнув того авторучкой в спину, закричал:

– Стоять, милиция! Не двигаться! Стрелять буду!

Кажется, подействовало. Тот человек замер, как статуя, не шелохнувшись, а Грек глянул в чуть приоткрытую дверь. «Ну, где же этот раздолбай, Ваняшин?» – подумал капитан. Вот и пошли такого, сам пожалеешь после. И Грек пожалел, потому что в следующее мгновение, человек стоящий перед ним, вдруг сделал резкий выпад в сторону, при этом развернулся, ударив Грека по руке, держащей авторучку, а когда та отлетела, выхватил из-под куртки пистолет и, не целясь, выстрелил.

Пуля пролетела над самой головой обезумевшего от страха капитана. Грек инстинктивно присел, ожидая второго выстрела. Но его не произошло. Человек ударил ногой по двери, и когда та раскрылась, прыгнул из подъезда на улицу.

– Ни хрена себе, – только и проговорил Грек, понемногу приходя в себя. От выстрела ему заложило уши. И вот левое, как будто понемногу стало отходить, а правым он ничего не слышал. И перепугался еще больше. Не хватало еще из-за этой сволочи глухим остаться. Вдруг перепонка лопнула.

Когда Ваняшин появился в подъезде, Грек пожаловался:

– Лешка, этот педик штопанный чуть меня не пристрелил. Я ему авторучку в спину, а он как жахнет из пистолета. Чуть в меня не попал. Теперь правым ухом ничего не слышу. Крикни мне в него чего-нибудь, – попросил Грек.

– Мудак! – что есть силы, крикнул Ваняшин в ухо капитану.

Грек почувствовал, будто у него что-то шевельнулось в ухе, и слышать он стал, как и прежде. И тут же испуг на лице сменился улыбкой.

– Спасибо тебе, Леша.

Ваняшин плюнул и вышел из подъезда, осматриваясь по сторонам. Следом вывалился Грек. Он чувствовал себя виноватым и потому молчал. Ваняшин покосился на него и протяжно вздохнул. Вот послал бог напарника. Усы у Грека от обиды зашевелились.