Всё кончено. Мы с Хозяином летим в бездну.

10

– Ах ты, дрянь, что ты наделала?!

– May! May!

– Какой эксперимент, а?! И всё пропало. Тварь!

– May! May!

– Да как она открыла дверцу? Вроде плотно было.

– May! Мя-яу!

– Кто тебя впустил? Это невозможно!

– М-мя-яу! Мряв!

– Чья это кошка? Кто посмел? Уволить!

– Нмау-у, мр-р.

– Да ничья она.

– May!

– Не лаборатория, а проходной двор!

– М-му-у-ур. Мр-р.

– Пошла вон! Ребята! Надевайте перчатки! Взять её!

Тпт, тпт, тпт, тпт, тпт, тпт, тпт, тпт.

– Вот, вот она! Заходи сзади!

– М-мяв-в!

– Осторожней, чтобы не оцарапала! Она может быть заразной!

– Что вы ей вкололи, док?

– М-мяу!

– Лови давай. Не задавай глупых вопросов.

– Я не нанимался заражаться от ваших подопытных.

– Все вон! Все пошли вон! И её забирайте! Где уборщик?

– May! May!

– Он сейчас будет, док.

– Надо всё зачистить и простерилизовать тут. Ничего не трогайте. Перчатки в стирку.

– Ладно-ладно, док. Мы уже уходим.

– Эксперимент провален.

– Мы пришлём уборщика.

– И поскорее.

– М-мяв!

1

Бездна оказалась настоящей, но только для Хозяина. Прежнего. Он в неё канул.

Мне тяжело сейчас думать о том, что я оказался более живучим. Отростки ещё хранят воспоминание о прежней привязанности. Отсутствующие отношения странно отчётливы. Как это понять? Я не помню, чтобы такое было со мной в сдвинутой назад реальности.

Всё ли я сделал, чтобы уберечь Летучего Хозяина?

Нет.

Сейчас ничто не спасает меня от знания о том, что я начал отрываться от него давно. Связь слабела. Моя – не его. Летучий не знал о моём существовании. Но разве это имеет сейчас значение? Важно лишь то, что это я успел его разлюбить. Как странно и страшно.

Разлюбить – получается, это и значит выжить.

2

Есть ли что-то по ту сторону бездны?

Я не понимаю, зачем думать об этом. Это ни к чему не ведёт. Это слишком остро. Летучий промелькнул, он уже канул. Это мы его отдали бездне. В его смерти есть наша вина. Моя.

Мне не с кем поговорить. Я не испускаю сигналов, которыми можно было бы обменяться с другими. Я беззвучен, я непонятен. Я незаметен. Моё «я» самозамкнуто, и я не могу объяснить всего, что понял сам, даже тем полусуществам, которые похожи на меня. Даже тем, кто вырастает из моих отростков.

И что такое это «я»? Кто я вообще? Остаюсь ли я тем же «я», переходя через испытания? А другие? Кто мне об этом расскажет?

3

Раньше я думал, что главное – это преданность. Она собирает мои растопыренные щупальца, мои разрозненные желания и кусочки впечатлений. Но вот она обманула меня. Закончилась. Я понял, что могу путешествовать от Хозяина к Хозяину, теряя одни реальности и получая другие.

Это больно. Это очень больно.

Это интересно.

4

Я вспомнил, как совершился сам перескок на другую прожилку бытия (понять – и забыть). Когда горло Летучего оказалось в пасти нового Хозяина, я только и смог, что использовать свой простейший трюк: внедриться отростками в первый попавшийся пузырь, чтобы меня не смыло в кисло пахнущее варево утробы. Я заставил себя забыть о Летучем. Новый Хозяин поглотил прежнего. Сначала убил, а потом сожрал. А я задержался в его глотке.

И всё.

Прощай и прости, Летучий.

Новый хозяин разговорчив. Я изучаю его язык.

5

Пока смог распознать лишь несколько звукосочетаний: требовательные речи возникают с длинным «а»; сомнения прячутся в прощупывающем воздух «м-м-м»; м-м-мурзыка завершения, гибкое владение ситуацией выражается в гаснущем «у».

Я вслушиваюсь в обертоны мягкости. Нарастание речи происходит постепенно: звуки кажутся такими же плавными, как и движения Хозяина. Он прекрасно ладит с воздухом, в который не поднимается.

Однако впечатление плавности обманчиво. Природа его движений непроста: мягкость обволакивает хватку и готовность к броску, подобно нежности воздуха, скрывающей жёсткость событий.

Новый хозяин движется необыкновенно.

6

– М-ма(у), м-мамум, мр-р. Не задерживай меня, Мурз. Не сегодня. Я не хочу, м-мне мнекогдау, мр-р.

– М-мя! Ну один раз! О, как ты пахнешь там-м-м! Стой, я сейчас тебя…

Кто-то иной, грубый и, кажется, более крупный, гулкий, говорит с Плавным, обдавая нас жаром своего тела-мира. Что ему нужно?

– М-м-мнет, м-мн-нет.

Из-за тряски плавнохозяйского тела жидкость трубопроводов разворачивается вспять.

– М-мя!

– Ш-ш-ш! Не см-мей!

Тело Плавного Хозяина вибрирует от негодования. Или от чего-то ещё – того, что я не понимаю?

– М-мяв! Ну куда ты?

Голос Грубого смягчается. Голос Плавного тоже оказывается неожиданно умиротворённым:

– Всё тебе скажим-м-м. Мна рынок мнаадо.

– За м-мя-ясом?

– Не твоего ум-ма-а дело. Покау.

7

Я пытаюсь понять эту встречу. Крупный двойник напал на нового Хозяина. Их взаимодействие было опасным и коротким. Оно сопровождалось сильной тряской, причём сначала тела-миры колебались по-разному; потом возник единый ритм и мне показалось, что произошло слияние двух существ в одно.

А потом они разделились, вернувшись к себе. Плавный остался, а Грубый пропал. Неразбериха реакций ушла, движения снова стали равномерными. Мягкий покой передался всем отсекам и сделал стенки их ещё более упругими. Покой сочился отовсюду, как туман.

И теперь я думаю: может быть, существа вообще подразделяются на два совершенно разных типа? На грубоголосых, крупных и властных, борющихся с реальностью за что-то (за пищу?) – и на других, более мелких и мягких, принимающих всё как есть, обладающих нежными, вкрадчивыми голосами?

Когда эти два типа существ взаимодействуют, то по воле крупных все они могут сливаться в двойные существа, и в это время их тела-миры могут обмениваться какими-то недостающими им свойствами. Необходимыми для выживания, лучшего приспособления к реальности. Властные получают мягкость, а покорные – силу (как-то так).