– Я тебя обниму, как мужчина, – сказала я,обхватив ее одной рукой за талию, а другой за плечи. Потом я нежно взяла ее заподбородок и тихонько поцеловала в плотно сжатые губы.

– Хельга, – сказала я, – если ты неприоткроешь рот, то никто тебя не сможет поцеловать.

Она так и сделала, и мой язык проник в ее рот.Хельга сразу же напряглась и отпрянула от меня.

– Расслабься, – прошептала я. – Все такделают, для тебя это лучший способ научиться чему-нибудь.

На этот раз мой маленький розовый язычок,подвижный и гибкий, как у змейки, надолго остался у нее во рту. ПонемногуХельга стала возбуждаться.

– Теперь дай мне твой язычок, – сказала я.

Когда ее нежный язык коснулся моего, яобезумела от желания. Мне захотелось долго-долго ее целовать, но я боялась, чтоона начнет нервничать или заподозрит что-нибудь и убежит.

– Поцелуй не будет настоящим, если не целуютшею, плечи, – продолжала я.

Я долго целовала ей уши и шею до затылка и,наконец, попыталась поднять ее свитер, чтобы добраться до груди.

Хельга не очень хорошо понимала, что с нейпроисходит, но и она была охвачена порывом юношеской, долго скрываемойчувственности. Откинув голову назад, она позволила мне целовать ее белую тонкуюшею. Я ощущала, как она перевозбуждена.

Как раз в этот момент вошел один из жильцов ивпустил в подъезд клубы холодного воздуха. Он прошел мимо, а я, стараясьприкрыть Хельгу собой, прижала ее к стене. Она расслабилась и уже больше немешала мне.

– Теперь тебе нужно научиться тому, чтобы тебяласкали, и ласкать самой, – объявила я.

Я быстро расстегнула ее пальто, приподняласвитер и моя рука, наконец, добралась до ее груди, которую я тут же началаласкать. Другую руку я сунула себе под платье и стала мастурбировать, чтобыудовлетворить себя.

Я была так возбуждена, что мне хотелось сейчасже овладеть Хельгой, как мужчина женщиной. Да только все, что у меня было, –так это лишь маленький, набухший от возбуждения клитор…

Хельга была уже немного не в себе. Явоспользовалась этим, чтобы поднять ее свитер, и принялась жадно ласкать ее прекраснуюгрудь губами, языком. Я чувствовала, как ее сосок от возбуждения стал твердым.В это же время я поставила одну из ее ног между моими, подняла свою юбку ипринялась тереться об ее ногу, все убыстряя ритм до тех пор, пока звезды непосыпались у меня из глаз, мне показалось, что я отрываюсь от земли и лечу.

Мое дыхание стало тяжелым и прерывистым.Хельга, казалось, была всем этим шокирована. Она-то попросила совета, как ейвести себя при первом невинном поцелуе, а ее почти изнасиловала в холле собственногодома ее же лучшая подружка, обезумевшая от любви! В конце концов она что-тобуркнула и взбежала вверх по лестнице.

Несколько следующих недель я бегала за ней,как собачонка. Я была страстно влюблена и очень несчастна и ждала только одного– первой же возможности поласкать ее прекрасную грудь. Если она играла втеннис, я тоже шла играть, когда она занималась верховой ездой, и я вместе сней, а когда она записалась в клуб гребцов, где занимались снобы и антисемиты,– я тоже подалась туда. Мне очень нравилось смотреть, как она, одетая в шорты имайку, легко скользит взад-вперед по скамейке лодки, потом я шла за ней в душ,и когда я видела ее перед собой совершенно нагой в одной купальной шапочке, мнестрастно хотелось намылить ее прекрасное тело.

Хельга понемногу взрослела. Она началазамечать мою привязанность к себе и стала поддразнивать меня и выводить изсебя. Целых два года я таскалась за ней, одуревшая от любви и желания, а то,что в 17 лет я стала женщиной, ничего не изменило.

Для большинства девушек потеря девственностипредставляет одно из значительных событий юности. Для меня же это стало скорееодним из этапов роста. Я уже два года ходила с молодым человеком, и у нас былодовольно много веселых сексуальных опытов. Можно сказать, что мы очень подробноизучали наши тела, однако никогда не доводили нашу любовь до положенногозавершения. В Голландии за молодыми людьми очень пристально следят. Мы частопрятались с ним за мельницами или за дамбами, но смелости сделать последний шагнам пока не хватало.

В конце концов это свершилось самым обыденнымобразом в доме одного нашего друга, находившегося в отъезде. И не было ни боли,ни страданий, ни крови. Лишь ощущение огромного облегчения и удовольствия,которое создавало ритмичное движение члена моего друга в моем влагалище. Потомритм начал ускоряться, и он кончил, оставив меня разгоряченной.

Более значительным для меня стал другой факт:став женщиной, я оказалась совсем ненасытной. Даже бросила моего постоянногодруга ради удовлетворения собственной сексуальной страсти. Мне было все равно,с кем я занимаюсь любовью. Иногда я останавливала выбор на ком-нибудь из членовнашей семьи, а сама по себе мысль о запретном плоде лишь подогревала меня.Единственной проблемой была опасность нежелательной беременности. К двенадцатигодам, когда я узнала от старших товарищей о реальностях жизни, мне поройхотелось иметь старшего брата, чтобы я могла ему отдаться. Я так и неизбавилась от склонности к такому виду половых связей и впоследствиизанималась-таки любовью с некоторыми членами нашей семьи. Причем всегдацеленаправленно.

Моей первой «жертвой» пал брат моей матери,мой любимый дядя, питавший ко мне родительскую любовь, когда я была ещеребенком. А стоило мне повзрослеть, как дядя стал проявлять ко мне склонностьуже совсем другого рода.

Как-то родители привезли меня на уик-энд кнему в Германию, в Дюссельдорф, и мы с ним решили сбежать ненадолго из дома,чтобы заняться любовью в какой-нибудь гостинице. Однако сама по себе мысль обэтом так возбудила дядюшку, что его жена, видимо, быстро все раскусила и ни насекунду не оставляла его одного вплоть до нашего возвращения в Амстердам.Первая попытка была задушена в зародыше.

Вторая, однако, оказалась более удачной. Япредприняла ее через несколько лет с сыном другого дяди, моим двоюродным братом,который приехал посмотреть Голландию и навестить своих родных. Это былкрасивый, хорошо сложенный 28-летний немец, и уж, конечно, он не былдевственником.