В то время меня, так сказать, взяло под крылоодно любопытное семейство, жившее в прекрасном доме семнадцатого века наострове Принцев, в аристократическом квартале Амстердама. Даэдо было сорок двагода, а его жене Сильвии на восемь лет больше. Все уик-энды, а нередко и вообщевсе вечера недели я ночевала у них. Часами мы могли болтать с оченьпривлекательной Сильвией, обладавшей живым умом и редким обаянием. А ее супругДаэдо в это время обычно занимался в кабинете делами своего рекламногоагентства.

Как-то вечером Сильвия попросила меня сделатьей массаж спины. Она только что приняла душ и лежала, расслабленная и тонкая,на постели.

– А почему бы и тебе, Ксавьера, не раздеться?– внезапно спросила Сильвия.

Я была слегка поражена этим предложением, ведьзаниматься любовью с пятидесятилетней женщиной мне как-то совершенно неулыбалось.

Когда я начала массировать, она стала тихонькопостанывать от возбуждения.

– Ксавьера, сними с себя все и иди ко мне! –взмолилась распаленная Сильвия.

Она перевернулась на спину, и я увидела еевеликолепную грудь, большую и крепкую. Мне всегда нравилась хорошая грудь. Вовремя детских эротических фантазий мне иногда виделось, как я сосу грудь моейматери. Я рано осознала свою бисексуальность, и у меня никогда не возникалоникаких комплексов во время моих похождений как с мужчинами, так и с женщинами.

Я разделась и стала заниматься любовью с ней.Правда, было немного страшно, что нас может застать ее муж. Однако ее это, казалось,совсем не беспокоило. Она как раз лежала на боку, а я ласкала языком еевлагалище, когда в комнату вошел Даэдо.

Он ничего не сказал, только скоро япочувствовала его член у моей спины. Я оставила на несколько секунд Сильвию,чтобы взять минет у Даэдо. Когда же я снова занялась его женой, он овладел мноюсзади. А мой язык в это время яростно работал между бедер Сильвии.

Все были довольны, даже собачка принялаучастие в этом празднике: лизала нам ноги, весело помахивая хвостом. Наконец,эта трехголовая гидра судорожно задергалась – и все одновременно со стонами исмехом кончили.

После мы иногда занимались любовью втроем, таккак у меня в это время не было никого постоянного. К тому же я все ещепродолжала по-своему любить Хельгу. Она уже успела выйти замуж за богатоговладельца бюро путешествий и ждала ребенка.

Два-три раза в неделю бывали у меня случайныепартнеры, но, уж если как на духу, голландцы мне смертельно надоели. Я никак немогла принять ментальность жителей моей страны, таких серьезных и скучных. Каки мой отец, я очень любила жизнь. Я нуждалась в друге более романтичном, чемрасчетливые голландцы, которые, приглашая вас в ресторан, приглашают вас же иоплатить то, что вы съедите.

Незадолго до этого у нас побывали родственникииз Южной Африки, очень расхваливавшие красоты своей страны и ее мягкий климат.Они рассказали, что правительство Южной Африки берет на себя расходы попереезду туда эмигрантов. И я решила расстаться с холодом и дождливым летом ипоехать к солнцу. Хотя Голландия и очень приятная страна, а Амстердам один изсамых оживленных городов Европы – мне это надоело. Хотя, вероятно, Голландия иголландцы здесь ни при чем, а просто мне внезапно захотелось открыть для себячто-то новое и интересное. К тому же моя сестра от первого брака отца жила вИоганнесбурге с мужем и детьми – мне было куда ехать.

Когда я решаю что-либо сделать, то делаюбыстро и хорошо. Я занялась визами, билетом, а также, с учетом предстоящегоотъезда, своими интимными проблемами.

До отлета самолета оставалось сделать лишьодно: попрощаться с моей прекрасной Хельгой, которая была уже на девятом месяцебеременности.

Она приняла меня в ночной рубашке. Я увиделаее большой, раздувшийся живот, налитую грудь – и очень возбудилась.

– Хельга, – попросила я ее, – позволь мнепогладить твой живот и поласкать твою грудь. Они так прекрасны!

Она заколебалась, не столько в смущении,сколько опасаясь внезапного прихода мужа. Я его ненавидела! Впрочем, и самапользовалась с его стороны полной взаимностью. Может быть, виной тому ревность,но, по-моему, он вообще был ужасен.

Его звали Ле Боер, что по-голландски означает«фермер». Это имя удивительно к нему подходило. Он покопался в переписке Хельгии наткнулся на любовные письма, которые я ей посылала со всех концов Европы.Сейчас, думаю, Хельга должна была считать меня немного сумасшедшей, ведь тогдаона так и не ответила ни на одно из моих писем. Но во время моего прощальноговизита она все же согласилась сделать то, о чем я просила, и подняла рубашку.

Я нежно взяла в рот ее сосок, и из неговылилась капелька молока. Я по-прежнему обожала Хельгу, но желание заниматься сней любовью у меня уже пропало и мои чувства к ней были чисто платоническими.

Я сама себе не верила: спустя пять лет я сноваласкала ее великолепную грудь, а она все мне позволяла. Из всего моего опыта всексе, который я скопила за всю жизнь, этот был самым приятным.

Я уже собиралась сказать Хельге, как я еелюблю, когда ее «фермер» ворвался в комнату. Что тут началось! В конце концовон выгнал меня из дома.

– Если увижу вас вместе еще раз, вышвырну вонобеих! – орал он своей жене.

Через несколько дней родители и друзьяпровожали меня в аэропорт. Все плакали.

– Приезжай к нам, – говорила, всхлипывая,мама. Однако я знала, что больше не вернусь.

Единственным человеком, кто еще удерживал меняв Голландии, не считая родителей, была похожая на недоступную мечту Хельга…

Перелет до Иоганнесбурга обещал быть долгим,но вовсе не скучным. Моим соседом оказался очень симпатичный итальянский бизнесменс прекрасными манерами и изумительным чувством юмора. За обедом, сразу же послевзлета, у нас состоялся весьма интересный разговор, обнаруживший полноесовпадение наших вкусов, особенно в области классической музыки.

Он был настолько мил, что как толькостюардесса убрала подносы с едой, мне очень захотелось немножко поласкать егоязыком. Нужно было проявить способность настоящего акробата, чтобы другиепассажиры ничего не заметили. Я накинула покрывало себе на голову и сделалавид, будто ищу свою косметичку у соседа под сиденьем. Это было что-то вроделегкой закуски, только подогревшей нам аппетит: нам захотелось заняться любовьюпо-настоящему. Для этого пришлось ждать, пока стюардессы раздадут постельноебелье, притушат свет, а соседи устроятся на ночь.