Звук выстрела эхом прокатился по горам, отражаясь от скал, как прыгающий мяч, и замер. Стоя над телом апача, Сванти только сейчас осознал, как ему повезло. У него не было даже четверти секунды на размышления. Реакция оказалась мгновенной — результат долгих лет непрестанной практики и жизни среди опасностей.

Почуяв ненавистный залах белого человека, пони апача отшатнулся и попятился. У седла не было фляжки с водой, и Сванти потратил время только на то, чтобы проверить винтовку и патронташ. В нем нашлось около тридцати разрозненных патронов 44-го калибра. Что ж, решил он, все это еще сможет очень и очень пригодиться. Происшествие заставило его немного взбодриться, он выпрямился и осмотрелся вокруг. Сколько прошло времени после того, как скрылся тот отряд? Если он успел уже преодолеть три мили… даже почти четыре, то и индейцы, верно, не меньше. Подобрав поводья, беглец снова упорно зашагал вперед, невидящими глазами озирая утонувшую в огненном мареве пустыню.

Наконец по лицу хлестнули зеленые ветви, и, не сдержав стон предвкушения, Таггарт из последних сил продрался сквозь кустарник к руслу Тонто.

Ручей пересох.

До сего дня Сванти уже три раза доводилось ночевать у ручья Тонто и поить в нем своего коня, но именно сейчас, когда вода была ему так необходима, в ручье не оказалось ни капли влаги.

До Индюшиного ручья оставалось еще двадцать миль. Затуманенного усталостью рассудка Таггарта все же еще хватило на то, чтобы осознать, что он не в силах преодолеть эти мили. Да и конь тоже.

С юга подул легкий ветерок, однако саврасый не встрепенулся. Сванти знал, что уж если бы где-то в той стороне в русле оставалась хоть лужа, то конь непременно ее учуял бы. Значит, если вода и есть где-то поблизости, то искать ее следует на севере. Повернувшись, он устало побрел по песчаному дну. Каждый шаг требовал огромного усилия воли.

А потом он снова упал.

На этот раз даже не споткнувшись. Просто ноги его тонули в песке, с каждым шагом, казалось, погружаясь все глубже, пока наконец бедняга не рухнул лицом вниз.

Несколько минут он лежал ничком. Потом жеребец натянул поводья, и это движение побудило ковбоя медленно подняться на ноги.

Внезапно до него донесся какой-то едва слышный звук. Вяло, словно во сне. Таггарт повернул голову, стараясь вычислить источник шума. Дерево… шелест листьев. Трепет листвы говорит о воде. Звук повторился снова, слышался шорох и царапанье. Таггарт осторожно направился сквозь кусты, росшие по берегу речки, однако усталость подвела его, и кусты затрещали.

Звук немедленно оборвался, однако через пару мгновений возник снова. Пробравшись сквозь заросли, Сванти очутился в дюжине футов от подножия гигантского дерева. Два дикобраза рыли землю меж корней, стараясь докопаться до воды.

Пока в вырытую ими яму поместилось бы лишь ведро средних размеров, но песок на дне уже был влажным.

Подобрав обломок скалы, Таггарт швырнул им в дикобразов. Те не уступали и, воинственно ощетинив иглы, стояли у ямы. Лишь когда человек подошел к ним чуть ли не вплотную, они неохотно попятились и отошли в сторону.

Жеребец, следовавший по пятам за хозяином, наклонив голову, стал жадно обнюхивать влажный песок, скрести его копытом.

Отведя коня в сторону, Сванти начал обеими руками отгребать песок со дна ямки. Тот становился все влажнее, а ведь глубина еще не достигала и двух футов. Он копал неистово, словно охваченный лихорадкой, и наконец яма начала заполняться мутной водой.

Откинувшись назад, ковбой сперва подпустил к воде саврасого, а затем, оттолкнув коня, расширил и углубил яму. Дикобразы не ушли далеко от дерева. Поджидая у кустарника, они время от времени сердито фыркали. Жажда превозмогла их известный страх перед человеком.

Значит, ему все же повезло… Он может напиться, напоить коня, наполнить флягу. А потом надо уйти и оставить источник дикобразам — они это заслужили. Зачерпнув ладонями воду, беглец поднес ее к губам и смочил их. Пересохшая кожа медленно впитывала живительную влагу. Холодная струйка побежала вниз по запекшемуся горлу.

Сзади жалобно заржал жеребец. Хотя на дне оставалось не больше одного-двух глотков, Таггарт снова пустил коня напиться. Потом еще углубил яму, и она опять наполнилась. Сванти сделал еще глоток, и по телу начала распространяться сладостная прохлада.

Тень раскидистого дерева обещала защиту от солнца и убежище. Усталый путник лег и растянулся на песке, помаленьку расслабляясь. Конь время от времени хлебал воду, а потом стал пощипывать побуревшую травку. Валяясь под деревом, Сванти прислушивался, что происходит вокруг. Теперь из ямы доносилось чмоканье дикобразов.

Повернув голову, он увидел их. Зверьки жадно лакали воду в каких-нибудь шести футах от него, не забывая в то же время бдительно следить за ним. Когда они ушли, Сванти не поленился в очередной раз углубить яму и, порывшись в мешке, извлек остатки кофе. Из валявшихся под деревом сухих щепочек он сложил крошечный костерок и вскипятил воду. Голод мучил его, но поднять руку на дикобразов Сванти не смог. Ведь именно они привели его к воде. Собственно говоря, они спасли ему жизнь.

Ни один житель пустыни не вздумает устраивать лагерь рядом с родником. Влага в пустыне слишком драгоценна для всех без исключения ее обитателей. Как правило, дикие звери не приближаются к источнику, пока поблизости находится человек. Эти дикобразы оказались редким исключением — наверное, их не меньше, чем его, томила жажда.

Покинув наконец яму, Таггарт отошел совсем недалеко. Ему требовалось время, чтобы прийти в себя после долгого, изнурительного пути. Расстелив одеяло, он повалился и тут же уснул — может быть, слишком храпя, зато таким сном, каким спят после предельного истощения.

Проснувшись перед рассветом, Сванти отвел жеребца к яме, где и конь, и всадник вдоволь напились. А когда снова собралась вода, на сей раз холодная и прозрачная, Таггарт наполнил флягу. Ночью здесь опять побывали дикобразы, весь песок кругом был испещрен следами их тоненьких лапок.

Когда он уезжал от источника, солнце едва показалось над краем гор. Место, где зверьки нашли воду, находилось в устье русла старого пересохшего ручья, когда-то впадавшего в ручей Тонто. Пробираясь сквозь кустарник, Таггарт набрел на едва заметную индейскую тропку, ведущую вдоль русла к горам. По ней явно давно уже никто не ездил.

Поначалу он собирался ехать другой стороной, но вероятность, что его обнаружат, здесь была меньше. Без сомнения, тропа вела на вершину плато. Выехав на перевал в Сьерра-Анчас, беглец остановился в тени громадного утеса и, обернувшись в седле, поглядел назад, прослеживая глазами проделанный путь.

Ветер, вольно гуляющий меж утесов на склонах ближних гор, овевал прохладой его опаленные щеки. А за спиной под знойными лучами солнца раскинулись обширные безлюдные земли. Долина ручья Тонто, за ней гряда гор Мазатала…

И ни души…

Перед Сванти лежали бескрайние красновато-коричневые просторы. На песчаных склонах гор местами зеленели заросли можжевельника, кое-где на землю падала тень облака или высокой скалы. Но из всех цветов здесь господствовал однообразный красно-коричневый оттенок. И только далеко-далеко, у самого горизонта он как-то чуть заметно нарушался…