Вечером, часов в семь пришел ко мне. Просил перепечатать сочинскую статью к утру. Я ему никогда не отказываю — мне нравится его почерк и читать интересно.

— Вы мне дадите прочесть эту статью?

— Она уже напечатана в последнем номере. У любого киоскера на прилавке найдете.

— Хорошо.

— Так вот, пришел он, а на самом лица нет. Спрашиваю, что произошло. Молчит и смотрит как-то не так. Словно щенок побитый… На другой день еще хуже. Я к нему с расспросами уже не лезла — сам рассказал…

— Это очень важно. Расскажите.

— Придется… Правда, Сергей предупреждал — молчать. Но… В общем, собрался он лететь в Аршальск к тем двоим. Командировку пробил. Созвонился с Аршальском, заказал гостиницу, все в полном порядке. Как всегда. А утром неожиданно на ковер его вызвали. Главный редактор обычно такими мелочами не занимается, а тут поди ж ты. Командировочное удостоверение самолично прямо в кабинете разорвал и строго-настрого запретил этим делом заниматься.

— Вот так заказал гостиницу…

— Я тоже подумала, что именно из-за этого звонка в Аршальск и расстроилось все. Но одного в толк не возьму: если вопрос с командировкой решался вечером, а отказ последовал рано утром, то выходит главному звонили прямо домой…

— А через кого ребята у вас гостиницы заказывают?

— Обычно через обкомы, горкомы… Мы же считаемся партийным издательством. Так что вот так…

— И он взял краткосрочный отпуск?

— Да. Сказал, что с матерью плохо, надо побыть дома.

— Неужели в редакции не знают, что она умерла семь лет назад?

— Кто мог запретить, тот не знает, а кто знал — те промолчали…

Кирилова покоробили слова Марины. Это не дело использовать давно умершую мать как предлог для каких-то своих целей. Видимо, Марина поняла, о чем думает Юрий Николаевич:

— Он перед отъездом сказал, что другого выхода у него нет…

— Да-а-а…

— Я больше вам ничем помочь не смогу. Все, что знала, рассказала. Наверно, попадет мне от Сергея. Ну, да ладно…

— И все же я хочу попросить вас еще раз — нельзя ли получить его сочинскую статью. Это мне кажется очень важным…

— Статью не найду, — задумчиво произнесла женщина. — Машинописные экземпляры все зарегистрированы, а журналы разбираются быстро. Разве что взять гранки или верстку? Кажется, у меня сохранился экземпляр… Пожалуйста, подождите здесь, я принесу…

4. НЕЗАПЛАНИРОВАННАЯ ВСТРЕЧА

Едва Кирилов отошел от подъезда редакции, как на него на полном ходу налетела женщина в алой шляпке с крупными цветами, приколотыми к груди. Сдобно ткнувшись в него пышной грудью, она не останавливаясь, прямо на ходу рассмеялась, бросив лишь одно слово: «Шестой!»

То ли наступил час всеобщего затишья, то ли горожане благоразумно решили переждать непогоду дома, но пешеходов на улице стало заметно меньше, чем утром. Если утром Кирилов обостренно чувствовал запахи, то теперь, после вопроса Марины — не замечал ли он чего-нибудь странного в последние дни, он весь невольно обратился в слух. И ему сразу же показалось, что за ним следят. Из-за спины, не приближаясь, но и не удаляясь от него, слышался мерный перестук каблуков. Стоило остановиться Кирилову, как шаги за спиной стихали. Он шел дальше — шаги слышались вновь.

Юрий Николаевич остановился у витрины комиссионного и открыл дверь. В магазине почти не было посетителей. Два-три покупателя разглядывали прилавки, где лежали импортные часы, всех цветов радуги румяна и прочая мелочь. Стрелочка «Прием на комиссию» показывала в боковую дверь. Кирилов вошел. За столом, явно скучая, сидел молодой парнишка в синем халатике с фирменным значком и вяло колупался отверткой в шикарном магнитофоне. Кирилов раскрыл портфель и извлек из него злополучный автоответчик. Парень бегло взглянул на него и бросил:

— Устаревшая модель. Порядка сотни.

— Подходит, — торопливо произнес Юрий Николаевич. — Если можно, то оформите побыстрее…

— Побыстрее? — Продавец вытащил ворох бланков. — Сейчас примем, завтра выставим, а уж потом, когда продадут, через две недели получите деньги… Правда… — он пододвинул к себе автоответчик и изучающе посмотрел на Кирилова, — есть и другой вариант…

— Согласен! Сколько?

— Пятьдесят на руки и мы никогда не видели друг друга.

— Семьдесят! — Кирилов двинул прибор ближе к парню.

— Тогда оформление и время… Пятьдесят пять и по рукам.

— Еще пятерку…

— Не толкану я его за столько…

— Ладно, давай деньги. Пятьдесят пять…

— По рукам!

В зале магазина, когда Кирилов вышел из оценочной, все оставалось по-прежнему — разве что появился неопределенного вида и возраста мужчина, приценивающийся к японскому зонтику. Кирилову на мгновенье показалось, что он его где-то уже видел, но где и когда — вспомнить было выше его сил. «Чепуха. Обознался. Мало ли в Москве людей, чем-то похожих один на другого… Чепуха!»

Убедившись, что за ним никто не идет, Кирилов в душе посмеялся над своими опасениями. И у Марины глаза на лбу от страха: мерещится всякое. Поразмышляв на эту тему, стал гадать, какие отношения у Марины с Орловским. К четкому решению так и не пришел, потому что у него засосало под ложечкой. Очень кстати рядом оказалось кафе, и он решительно открыл дверь.

Судя по свежему запаху краски, кафе открылось недавно. В нем было довольно уютно. Кирилов расположился у окна и с аппетитом ел суп, положив на стол перед собой принесенные Мариной гранки статьи Орловского. То ли манера письма была такая, то ли он хорошо знал Сергея, но читая, Кирилов слышал его голос, даже его интонации. Ничего особенно примечательного он из статьи не почерпнул. Подобные материалы обычно называются журналистским расследованием. Из статьи следовало, что передовой рабочий вступил в конфликт с руководством завода, а потом долго восстанавливался на работе, пытаясь найти защиту своих прав в различных инстанциях. И хотя статья, по словам Марины, уже была опубликована в «Пламени», финала в этой истории еще не было. Рабочему так и не удалось восстановиться на прежнем месте, да и начальство не сдало своих позиций. И только журналист решительно принял сторону «рабочего члена общества». Орловский в материале не назвал ни одного из персонажей поименно, ограничился лишь указанием должностей.

Посетителей в кафе было много, но того мужчины, который показался знакомым, нигде не было. «Померещилось», — окончательно решил он, разглядывая соседку по столу, вызывающе красивую женщину. Она, казалось, ни на что, кроме еды, не обращала никакого внимания.

Пообедав, Кирилов подумал, что компот настолько хорош, что не повредит взять еще один стакан. Кассир долго отсчитывал сдачу, и когда Кирилов вернулся к столу, его ожидала неприятная неожиданность: там, где он оставил гранки, стоял недопитый стакан