Но тут могучий бас перебил его, накрыв толпу страшным предостережением:

— Не ровен час, наведет на дитятку порчу окаянный Прошка.

— Коли он у старухи в лесу душу продал за исцеление, так и навести может, — вновь подхватил кто-то. Чья-то сильная рука ударила Прохора, держащего над собой девочку, под дых. Он охнул, согнулся и отпустил ребенка. Толпе оставалось сделать каких-то пару шагов, чтобы уткнуться в него. Крестя их, Прохор постарался закричать.

— Опомнитесь, православные! Спасшегося через чудо Божие без вины извести желаете! — взвыл он, с перепугу дав петуха. А потому призыв его и впрямь был похож на визг болотной нечисти.

Прохор не мог видеть вилы, которые кто-то принес в толпу, сжатую кольцом вокруг него. Он разглядел их, когда острия со смачным хрустом вонзились в руку, крестившую односельчан, многие из которых нянчились с ним, когда он был дитем. Прошка было попытался схватить их другой рукой, но тут же еще одни вилы воткнулись в ребра, и еще двое — в ноги.

— Помилосе-гхы-кхы-хкав-хкы, — гортанно забулькал Прошка горлом, из которого торчал серп. Замелькали орудия, призванные облагораживать почву ради сытой жизни и достатка.

На этот раз пахарь почти не страдал. Убили быстро. Что ж мучить-то… Все ж не чужой человек.

Стремительно признав Прохора колдуном и еретиком, решили по-христиански не хоронить, а просто спустить тело в топкое болото. Благо болот рядом с Осташковым было предостаточно.

И вот ведь что интересно. В толпе, убившей Прохора, было человек тридцать, не меньше. А слова, обвиняющие его и Пелагею в сговоре с дьяволом и в продаже души рогатому, произносили… всего-то четыре человека. Двое из них притащили вилы, один воткнул серп горемыке в горло, он же ударил его, чтобы отобрать Агафью. И кольцо толпа сжимала, потому что ее тихонечко подталкивали аккурат с четырех сторон. А выходит — всем миром порешили.

Мартын был талантливым управленцем. Сатин его за это очень ценил.

Алексей Алексеевич был дипломат. Оберегал интересы государства Российского на ближних его рубежах. Налаживал торговые связи, вел переговоры о границах и дорогах. Специалистом был толковым, но звезд с неба не хватал. Место свое в дипломатической элите получил неспроста. Секрет его успешной, хоть и не головокружительной карьеры, был стар как мир, а потому эффективен и надежен. Он состоял в кровном родстве с Петром Порфирьевичем Адашевым, звездой дипломатического бомонда, большим человеком, вхожим в высшие правительственные круги не только нашей страны, но и Европы. Успехи Алексея Алексеевича всегда были преломленным отражением успехов его влиятельного родственника. Он словно жил на проценты от профессиональных и административных свершений Петра Порфирьевича. А успехи у Адашева были весьма и весьма значительными. Стало быть, и Алексею Алексеевичу жаловаться не приходилось. Со временем должность посла предоставила ему возможность стать землевладельцем и рабовладельцем. Дипломатическая кормушка была сытной во все времена. И не важно, что написано на визитной карточке — «Министерство иностранных дел» или «Посольский приказ».

Одним из внушительных благ, полученных им на государственной службе, стало село Осташково. Алексей Алексеевич Сатин полюбил это место, видя в нем фамильное гнездо для своих потомков. Вот только топкие зловонные болота, изобильно раскинувшиеся по территории его владений, очень его беспокоили. Они вредили не только репутации его угодий, но и сельскому хозяйству, пожирая пахотные земли во время весенних паводков. Бороться с трясиной, учитывая ее масштабы, было астрономически дорого. Пригодные для засева земли были в Осташкове дефицитом.

Прогуливаясь по густому яблоневому саду, который обрамлял территорию барского дома, Алексей Алексеевич думал о том, как справиться с болотной напастью, при этом не разорившись. По всему получалось, что есть только одно решение — топить деньги в трясине. Раздосадованный, он сердито сплюнул себе под ноги. Вот тогда и увидел он в яблонях что-то странное. Непонятный силуэт, чем-то похожий на валун в половину человеческого роста, проглядывался между стволами в глубине сада. «Что за нечистый?» — подумал боярин, направляясь к загадочному предмету. Оказалось — доски, прислоненные к деревьям. Чертыхнувшись и наскоро перекрестив рот, Сатин продолжил свою задумчивую прогулку. Не прошло и пары минут, как он вновь увидел тот же самый силуэт.

— Да что за напасть? И куда Мартын смотрит! — пробормотал он в окладистую бороду, украшенную благородной сединой. Пригляделся. Видение пропало, превратившись в накрененный ствол яблони. Поморщив свое размашистое широкое русское лицо, он двинулся дальше тяжелой походкой состоявшегося человека.

В третий раз увидев загадочный призрак среди яблонь, Алексей Алексеевич на мгновение застыл. А после, схватившись за массивный нательный крест, трижды крикнул «изыди, нечисть!», испуганно крестясь. Бесформенный силуэт, недавно бывший досками, двигался прямо на него из глубины сада. Сатин уже собирался бежать прочь от дьявольского наваждения, как вдруг отчетливо увидел женщину в рубище с капюшоном. Устыдившись побежать от бабы, он остался стоять, тихонечко читая «Отче наш». Приближаясь, видение теряло свою зловещесть, постепенно превращаясь в старенькую богомолицу. Вынув из кармана богатого боярского кафтана мелкую монету, Сатин протянул ее старухе, когда они поравнялись.

— Не в серебре богатство. Оставь, тебе скорее сгодится, — задребезжала старуха.

— Да ты, голытьба, боярину дерзить вздумала? — вскричал Сатин.

— Жизнь твою сберечь хочу, Алексей Алексеевич. И весь род твой.

— Ты кто такая будешь? — выпалил он, пятясь.

— Я-то? Да, почитай, совесть твоя. Слушай меня, и беда тебя стороной обойдет.

— Ты, старуха, часом, не Пелагея ли, что в лесу житье справила?

— Да что тебе с того?

— А народ поговаривает, что смуту та Пелагея сеет да крепостных толкает на своеволие супротив боярских указов. А за сие злодейство шкурой ответить должно.

— Что мне должно, только Господь ведает, Он мой господин. Перед Ним и ответ держать стану, когда преставлюсь, коли вина на мне.

— Ты что о роде моем ведаешь? О напасти какой знаешь али пустомелишь понапрасну?

— Ты, боярин, капище пахать надумал. Правда ли то?

— Своей землею по своему разумению володею, а посему чужой совет мне без надобности, старуха.

— Я свое слово молвлю, а ты уж сам уразумей, есть ли тебе в нем надобность али нет. Коли капище у ручья пахать надумаешь, все силы оной земли обратятся супротив тебя и рода твоего. Быстрее, чем наливается лесная ягода силою, сгинет род твой. И ближний, и дальний, который тебя зело возвысил. И имя апостола будет рядом с родом твоим в час смертный. Не иди супротив капища. Батый, что Русь топтал и жег, убоялся идолов Перуна, ибо ведал, что мор его погубит, коли нечестивым делом он капище осквернит. Воля твоя, боярин. Коли вспашешь, мне с того худо не станется. А тебя по всей земле русской топор и петля искать станут.