А прикладная задача научной журналистики во всем мире – привлечь лучшие мозги к занятию наукой. Как бы мы хотели или не хотели, мы живем в мире, который создан наукой, в техногенном мире, в насквозь технологизированном мире. Вы на планете Земля не найдете уже ни одной точки пространства, где бы не было заметно влияние человека. Даже в крови у пингвинов в Антарктиде находят химические вещества, которые производят в Европе. Весь мир – это мир технологий. Поэтому, конечно, очень желательно привлечь молодые мозги в эту сферу, чтобы развиваться дальше.

– Как Вы считаете, каковы сейчас карьерные возможности у научных журналистов? Чем они вообще могут заниматься?

– Могут, например, возглавлять службы по связам с общественностью в крупных технологических холдингах, типа РВК, «Нанотех» и так далее. Это очень серьезная карьерная позиция. Сейчас достаточно много научно-популярных изданий, даже бумажных. Они, может быть, не такие тиражные, как в Советском Союзе, но к позиции главного редактора тоже можно стремиться. Тут каких-то особенных карьерных путей сугубо для научной журналистики не так много, но, с другой стороны, еще раз возвращаясь к сказанному выше: мы живем с вами в насквозь технологизированном обществе. Куда не ткни – ты везде сталкиваешься с техникой, с технологией, с наукой. Чтобы уметь свести вместе общество и технологии, как раз нужны такие люди, как научные журналисты. Поэтому, прежде всего, сейчас это очень сильный тренд, журналист может работать в отделах по связям с общественностью. Ну а там уж, как сложится ситуация.

Иногда приходится проводить небольшие семинары по научной журналистике в различных вузах, и мне как-то забавно видеть что, я и студенты – это как люди с совершенно разных планет. Я им начинаю говорить про фильм «9 дней одного года», и никто из них его не смотрел и даже не слышал.

– А есть ли какие-то особенности в общении журналиста с ученым? Как завоевать доверие у ученого?

– Да, это самый главный вопрос, как мне кажется, – вопрос общения. Тут можно долго рассказывать, но ситуация такая, что вот эти два сообщества – научные журналисты и ученые (есть даже такие генетические исследования) – там концентрируются в основном люди с совершенно противоположными психотипами. Журналисты – больше экстраверты, холерики, активные люди. А научное сообщество? Так исторически сложилось, если угодно, так происходит естественный отбор, что главная идея у научного сообщества – дайте нам ресурсы и не мешайте нам работать. И вот, когда эти два противоположных сообщества пытаются контактировать, иногда в процессе общения прямо-таки искры летят. Я не знаю, стоит ли приводить какие-то конкретные технологические приемы, но это просто закон жанра. Я думаю, вас уже учат с первого курса на журналистике, что идешь на интервью с кем-то, с ученым – прочитай его биографию, как минимум. Хотя бы не ошибайся в его имени-отчестве. Если есть возможность – узнай о его хобби. Очень хорошо в начале беседы поговорить о погоде, о рыбках, а если ученый – коллекционер, что очень часто бывает, можно о коллекции расспросить.

Могу привести конкретный пример из своей практики. Есть такой академик Эрик Михайлович Галимов, он астрохимик, планетолог, долго возглавлял Институт геохимии имени В. И. Вернадского Российской академии наук в Москве. У него лет 10 назад вышла книжка, посвященная возникновению жизни во Вселенной. Такая, сугубо научная книжка, но очень интересная, захватывающая. Она мне попалась, я ее купил, прочитал и позвонил ему, попросил дать интервью, отталкиваясь от этой книжки. Он ни в какую не хотел встречаться, говорил: «Нет-нет, пока не будет отклика от моих ученых коллег, пока я не опубликую информацию в научном журнале, в газете – я не буду, не хочу», и так далее. Ну в общем, каким-то образом я его все-таки уговорил встретиться. И я прихватил с собой эту книжку. А она у меня была вся в таких липких закладочках, как ежик была. И вот мы сели за стол, и когда я достал эту книжку, и он увидел, что она вся прочитана, все исчеркана, вся в этих закладках, я почувствовал, что он потеплел, и у нас получилось очень хорошее интервью. Не скромно себя хвалить, но, тем не менее, пример очень яркий. Хотя универсальных приемов все-таки нет. Самый универсальный прием – искренне интересуйся своим собеседником, вот и все.

– Это всё необходимые усилия со стороны журналиста. А нужно ли ученому развивать в себе какие-то коммуникативные навыки, чтобы ему было легче общаться с журналистами?

– Тут опять возникает вопрос, а зачем ему развивать эти навыки?

Когда идешь на интервью с кем-то, а особенно с ученым – прочитай его биографию, как минимум. Хотя бы не ошибайся в его имени-отчестве. Если есть возможность – узнай о его хобби. Очень хорошо начинать беседу с разговора о погоде, о рыбках, а если ученый – коллекционер, что очень часто бывает, можно о коллекции расспросить. Искренне интересуйся своим собеседником, вот и все!

– Чтобы знали о его достижениях.

– И что он от этого будет иметь? Ну, конечно, есть такие энтузиасты просвещения, которые за бесплатно просвещают. Но их единицы – на пальцах одной руки, наверное, можно сосчитать. Ведь просвещение – это работа, и, как сейчас выясняется, даже некоторая наука. Популяризация науки становится тоже областью научного исследования. Это отнимает время от твоих основных исследований, допустим, если ты химик или физик. И при этом, если это никак не оплачивается, никакой отдачи нет – ученый в России не видит смысла этим заниматься. На Западе понятно, почему они все время рвутся на экраны и ленты информационных агентств: там, если общество не знает о твоей работе, ты денег не получишь на свое исследование. Есть такое замечательное высказывание одного американского физика: «Если общаться с журналистами, то они все переврут. Но если не общаться – денег на исследование не получишь». Это универсальный двигатель прогресса.

А у нас в стране что общайся, что не общайся – денег не получишь. Такова экономическая ситуация. Может быть, это исправится. Интересный исторический факт: после революции 1917 года, ну, представляете, какая ситуация в стране была? Так вот, самые большие гонорары платили за научно-популярные статьи и за переводы иностранных научных изданий на русский язык. В то, казалось бы, насквозь политизированное, военное, время, когда страна – в разрухе, государство ценило выше всего научные и научно-популярные сведения, и шла борьба между издательствами за авторов. Сейчас, к сожалению, этого нет.