— Отпечатков полно. И все принадлежат одному лицу.

— Убитому?

— Нет, Юрий Иванович. Хотя Лебедев и курил, его отпечатков на ней почему-то нет.

— Савелий, не тяни кота за хвост. Вы уже установили, чьи отпечатки? Или не можете пока определить? По базам они проходят?

— Установить-то установили, но… В общем, по всем имеющимся базам обнаружить владельца пальчиков не удалось. Стали проверять ближний круг — и вот результат. Отпечатки принадлежат невесте Лебедева, Наталье Прянишниковой. И соответственно в квартире их тоже полно. Как, впрочем, и отпечатков других людей. Всех, естественно, установить пока не удалось — времени было мало.

— Орудие убийства есть, отпечатки на нем есть, владелица отпечатков установлена. У тебя как минимум есть подозреваемый, а как максимум — убийца. Савелий, что ты хочешь от меня? Мне ведь в Осло лететь. Останавливай машину!

— Юрий Иванович, — взмолился Васин, — это еще не все. Можно я закончу, а тогда решайте — останавливать машину или ехать дальше. Хотя мы уже приехали.

В этот момент машина действительно притормозила у какого-то дома. Видимо, это и была улица Кукина. За долгие годы следственной работы Бойко достаточно хорошо изучил город, однако в этом месте ему бывать не приходилось.

— Ладно, — проворчал он, открывая дверцу. — Веди в квартиру, по дороге закончишь.

Но едва Бойко и Васин ступили на тротуар, как под ногами у них что-то громко захрустело и заскрипело.

— О черт! — выругался Савелий. — Тут какую-то дрянь рассыпали.

— Не дрянь, а стекло, — с досадой констатировал Юрий Иванович, разглядывая попеременно подошвы своих пижонских замшевых ботинок. — Ты, дружок, мне теперь обувь новую должен приобрести. За казенный счет. А то, если я по норвежской столице с таким скрипом пройдусь, меня арестуют за нарушение общественного спокойствия. Вот ведь мерзавцы, поменять толком не могут!

— Что поменять? Ботинки? — не понял Васин.

— При чем тут ботинки… Рекламу.

— А при чем тут реклама?

— Притом, мой дорогой, что мы сейчас топчемся на остатках рекламной вывески, которую недавно демонтировали. Вон, видишь, еще несколько кусков стоят возле дверей магазина. Ну да ладно, пошли быстрее. Не ботинки — времени жалко.

— А чего ты вообще на другой стороне улицы встал? — набросился вдруг Васин на водителя. — Высадил бы нас у подъезда, а потом уж парковался.

— Да там вообще места нет, — обиженно пробубнил шофер. — Вам тут два шага пройти, вон ваш подъезд, прямо напротив.

— Ладно, — оборвал перебранку Бойко. — Пошли, Савелий.

Они быстро пересекли неширокую улицу и вошли в нужный подъезд.

— Так вот, — продолжил Васин прерванный в машине разговор. — Я бы не стал вас тревожить, Юрий Иванович, но ситуация настолько странная, что… В общем, с утра мы начали опрос свидетелей. Определили круг знакомых, друзей, сослуживцев, ребята прошли по соседям. Но в первую очередь меня заинтересовала именно невеста Лебедева, Наталья Прянишникова. Мать покойного, некоторые соседи, двое его друзей рассказали, что у вполне безобидного, мягкого и неконфликтного Сергея в последнее время были очень серьезные ссоры с Наташей. Что-то у них расстроилось, и вместо ожидаемой свадьбы начались скандалы, иногда — прилюдные. Наташа, по свидетельству тех, кто ее знает, девушка импульсивная, взрывная, решительная.

— Причина скандалов известна? — рассеянно спросил Бойко, оглядывая квартиру метр за метром.

— В том-то и дело, что нет. Все как-то в общем. Типа — негодяй, ты еще увидишь, пожалеешь и в том же духе.

— А Лебедев?

— Он в основном отмалчивался, пытался все замять. Видимо, не хотел на людях ссориться. Да и вообще был, похоже, противником подобных взаимоотношений.

— И мать ничего не знала? — поинтересовался, не прекращая осмотра, Юрий Иванович.

— Ничего. Хотя, очевидно, женщина любопытная и к личной жизни сына небезразличная. В общем, когда ребята приехали к этой Наталье домой, она преспокойно спала. Когда ей объяснили, в чем дело, стала биться в истерике, кричала, что не верит, требовала отвезти ее к любимому. Отвезли. Прямо здесь, в квартире, она устроила настоящий спектакль. Пересказывать это тошно, но общий посыл — Лебедева убила одна из баб, с которыми он ей постоянно изменял и список которых она готова нам предоставить.

— И вы сняли у нее отпечатки и обнаружили, что они совпадают с теми, которые были на орудии убийства…

— Так точно и было. Вот тут я понял, что без вашей помощи быстро разобраться не смогу.

— Разумеется, — хмыкнул Бойко, с удивлением рассматривая разнообразную фототехнику, расставленную на штативах по всему периметру студии. — Я, видимо, понадобился для того, чтобы в душевном разговоре с девушкой убедить ее собственноручно написать чистосердечное признание. Ведь это единственное, чего тебе сейчас не хватает.

— Не получится, — как-то странно усмехнулся Савелий.

— Что не получится? — отвлекся от осмотра Бойко и взглянул на Васина.

— Не напишет она ни для вас, ни для меня чистосердечное признание. Не сможет.

— Это почему же? С ней что-то случилось?

— Еще как случилось. У нее рука сломана. Правая. Она уже вторые сутки в гипсе. От плеча до кисти включительно.

— Ого, — покачал головой Бойко. — Это серьезно. Могла бы, конечно, и левой написать, однако… Да, я тебя понимаю. Ударить она, получается, не могла. А эксперты уверены, что именно так был нанесен удар — сзади справа?

— Уверены. Так же как и в том, что у этой бывшей невесты реальный перелом, а не симуляция. Я уже все об этом выяснил, с врачами в ее поликлинике разговаривал. Она сломала руку до убийства и при таком переломе при наличии гипса просто технически не могла нанести такой удар.

— Но следы на пепельнице только ее, и это аргумент.

— Аргумент. Но что делать теперь? — спросил явно расстроенный Васин.

— Искать убийцу, — буднично отозвался Бойко. — Причем времени у нас осталось немного. Если ты помнишь, у меня сегодня…

— Да помню я, Юрий Иванович, самолет у вас, в Осло! — взвыл Савелий. — Но мы тут уже все перешерстили, каждую пылинку исследовали. Ничего интересного нет. И что теперь делать, сколько все это протянется?..

— Да, а ты как думал? За день раскрыть?

— Честно? Очень надеялся. Не за день, так за два-три дня. А теперь… Если мы сейчас начнем списки его баб исследовать, да еще весь этот его гламурно-журнальный мир — утонем в болоте всякой грязи.

— Если в этой грязи таится убийца, значит, наше дело — копаться в ней, пока его не найдем. Впрочем, если постараться, можно и за день. Слушай, Савелий, а для чего ему столько фотокамер? Технология такая?

— Наверное. С разных точек снимают, разная оптика, всякие там объективы, насадки, фильтры и прочая профессиональная экзотика. Да еще фотоархив у Лебедева знаете какой! Впрочем, там ничего интересного для нас нет, хотя все очень красиво и эротично.