С каких псак он вдруг это решил, Коста пока не разобрался, но — разберется. Непременно. Разложит все воспоминания по полочках, зарисует и последовательно восстановит каждый день из последних декад. Ему нужно только время и безопасное место.

Даже последние дни отъезда с островов он и то помнил урывками — между тошнотой, качкой и постоянным состоянием сна.

Ему казалось, что его голова превратилась в большой склад или огромный архив с тысячами свитков. И в этом архиве разом рухнули на пол все стеллажи, пергаменты перемешались, и сложно было понять, где кончается один, а где начинается другой. У него в голове была куча новых знаний по этикету, которые перемежались со знаниями по алхимии, ингредиентам, основам артефакторики, новым плетениям, как ставить руку на цитру… Как будто все, что он последовательно учил последние шесть декад внезапно исчезло со свитков… все штрихи высыпали в один котел, взболтали и потом рассыпали…

Ему нужно — время. И — безопасность.

— Спускайся! — скомандовали ему снизу, и Коста неохотно поставил ногу на первую ступеньку, которая вела вниз.

Сбежать отсюда сложно — это он уже понял, как только начал более-менее соображать. Он насчитал двух личных слуг у желчной госпожи, одежда которой пропахла зельями. Двух у господина-в-коляске, одну с кухни, тройку охраны и одного… менталиста, который проверял ему голову.

И Коста до сих пор холодел, думая о том, что было бы, загляни этот маг в его мысли сейчас, а не тогда, когда он не сообразил, где находится и что его ждет.

Арры — врали. Врал — Наставник Сейши. Этим Фу что-то нужно было от него. Ему врал даже Мастер Хоакин — он обещал, что не умрет, пока он — Коста — не получит Младшего каллиграфа. Ему врали все вокруг и он никому не может верить.

Хотя дом почти вымер — слишком мало слуг для такого большого поместья. Охрану, помимо тройки в доме, он насчитал ровно столько, сколько смог увидеть — в окно. Незнакомая местность, и насколько было видно вдали — золотились белые горы песков. Как искать путь в таких местах Коста пока не знал, но собирался выяснить, как только пройдет голова.

Бритая. Голова.

Он провел ладонью по гладкому затылку.

Хотя зачем его побрили ему так и не сказали. Ему вообще не говорили ничего лишнего — встань, сядь, выпей, надень, открой рот, закрой.

Коста вставал, садился, пил, ел — если это можно назвать едой, потому что его посадили на строгий пост перед ритуалом, позволяя только воду, почти бесцветный чай и горстку риса.

Поэтому его качало от недоедания.

Первое, что нужно сделать, когда он сбежит отсюда, найти провизию на дорогу. Или выяснить, где кухня в этом месте.

— Спускайся быстрее! — поторопил его менталист, который уже развернул кресло на колесах, усадив в него господина Фу.

Коста спускался. Босые ноги касались ледяных ступенек. Под тонкое одеяние непонятного назначения, надетое прямо на голое тело, залетал холодный сквозняк снизу.

Спускался, считал ступеньки и выстраивал в голове то, что ему позволили увидеть в этой части поместья, пока вели его из комнат.

Спускался, и расставлял приоритеты. Даже сейчас — не поев три дня, он быстрее и сильнее господина на кресле. Нужно только заблокировать тому руки, чтобы не смог плести или позвать на помощь.

Шелковый витой пояс на Главе Фу был завязан на простой узел и прекрасно подходил для таких целей.

То, что на нижний ярус — ему сказали это алтарный зал, в которых он никогда не был — не сможет войти никто — было невероятной удачей.

В себя он пришел не до конца, но давно уже не ощущал себя таким чистым, а мысли такими ясными.

Он не собирался участвовать ни в каком ритуале. Не собирался быть обязанным ни Аррам, ни Фу. Он сбежит отсюда — найдет способ, а если…

Колеса кресла заскрипели, когда Глава Фу покатился дальше в сумрак коридора, освещенный только горящими на стенах факелами.

…если он не сможет выбраться отсюда живым, то не выберется и этот господин.

Коста опустил глаза, проходя мимо менталиста, который остался на площадке. Чтобы случайно не встретиться взглядом.

Как устранить мозгоеда, он пока не придумал. Но — придумает.

Если в результате ритуала его ждут похороны, а ритуал проводит только один человек — у него есть первый приоритет. Устранить Главу Фу.

Глава 35. Ритуал Ч2 НВ

Поместье Фу, алтарный зал

Мальчик, застыв с другой стороны алтарного камня, смотрел на пояс или на ноги.

Они всегда смотрели на его ноги. Сначала смотрели, а потом в глазах появлялась жалость, которая почти сразу сменялась благодарностью и облегчением — что это произошло не с ними.

Нейер видел, куда направлен его взгляд, когда бросил мысленно простое «замри».

«Замри и тишина». И сила повиновалась, превратив ребенка в статую.

Пальцы без колец — чистые, легкие, порхающие — Ней с тихим удовольствием пошевелил ими, радуясь давно забытому чувству легкости — позволил себе насладиться этим пару мгновений.

Родовой алтарь — сердце и средоточие силы — единственное место, где ему не нужны эти подпорки виде камней. Единственное место, где не нужно плести, если ты — Глава. Можно просто приказать — мысленно, и сила, соскучившись, исполнит все в точности.

Мальчик стоял, замерев в одной позе напротив, и смотрел вниз.

Как хорошо, что они всегда смотрят на его ноги. Меньше всего он сейчас хотел бы встречаться взглядом с этим ребенком.

«Прости, мальчик. Тебе просто не повезло».

Удовольствие от убийств получают только низшие существа, как любил говорить его отец. Он — не любил. Это грязно, неприятно, но необходимо, чтобы клан стал свободным от обязательств Аррам. Другого выхода нет.

Ещё одна смерть, ещё один ребенок, и он наконец почувствует, как петля плетений на шее немного ослабнет. Ловушка, которую Арры плели столько зим и методично загоняли их род, как свара пустынных шакалов. Сначала — прадеда, потом — отца, теперь его черед.

Он ждал этого момента так долго. Терпеливо. Если бы терпение можно было разливать в фиалы, его — хватило бы на весь предел. Ждал, когда наконец жертва и загонщик поменяются местами.

Ней коснулся камня — алтарь теплел под пальцами, но недостаточно быстро. Сила просыпалась медленно и ластилась, как давно соскучившаяся кошка… как Сира, когда он уезжает на декаду и больше.

Сколько ему осталось? Сколько ещё камни будут поддерживать жизнь? Успеет ли он все, что задумал?

Сила пела в крови и кружила голову, и Ней подъехал ближе, вплотную, так, чтобы почти упираться в алтарный камень коленями. Положил обе ладони на плиту перед собой, закрыл глаза и вздрогнул, когда сила прошила его насквозь от макушки до кончиков пальцев ног, которые обычно ничего не чувствовали, и… отпустил себя.

* * *

Коста смотрел вниз.

Потому что не мог повернуть головы. Шея затекла, плечи одервенели. Он не мог пошевелить и кончиком пальца, не мог открыть рот, не мог бороться… ничего не мог.

Только — смотреть.

Он видел чужие руки, объятые белым пламенем силы по локоть, часть кресла, колеса, и — пояс. Тот самый, который он так и не успел использовать.

Белесая туманная светящаяся дымка ползла по поверхности камня, пожирая все вокруг.

Что произошло, он не понял — просто не успел. Господин-в-кресле не делал никаких движений, не открывал рта, колеса медленно катились по камням, но как только они миновали последнюю арку и вошли в большой подземный зал — купольный, высеченный прямо в скальном основании, высотой почти в пять его ростов, посередине которого стоял серый постамент… его унесло.

Он чувствовал потоки враждебной силы вокруг, от которой кожа на руках покрывалась мурашками, и волоски вставали дыбом.

Коста был уверен, что именно эта сила сковывает горло, не давая говорить, и шевелится.

Господин подъехал на кресле ближе — он видел вожделенный пояс, и положил светящиеся ладони на плиту.

Золотисто-белые. Чтобы получить точный оттенок кожи пришлось бы долго смешивать кармин и подбирать тон.

Камень вокруг пальцев Фу полыхнул ярко — сила в этот момент сковала горло особенно сильно — не вздохнуть, мелкие волоски на шее поднялись дыбом, и Коста зарычал бы,