Теплое чувство, почти забытое, снова было со мной: неожиданно для себя я понял, что не зря шел в Зону отчуждения. Мое место точно здесь. Я спросил своего проводника:

— Кто этот парень?

Такой вопрос Серому задавали, видимо, не в первый раз, но увиденное настолько его потрясло, что я удостоился развернутого ответа:

— Это Рэд Шахов, один из первых старателей. Пропал много лет назад в центре Зоны. Живым его никто уже лет двадцать не видел. Только вот… так. Потом он стал появляться, предупреждать о ловушках, выводить заблудившихся старателей из опасных мест. Наказывать мародеров, тех, кто дал слово и нарушил обещание и вообще паскудничал сверх всяких пределов. Это призрак Зоны, все зовут его Черный Старатель. Ну, как Черный Альпинист у скалолазов, только тот точно сказка, а наш вот он. Шахов редко вмешивается в наши человечьи дела, еще реже говорит с кем-то. А тебя он ПРИКРЫЛ. — В голосе Серого сквозило неподдельное удивление. — Это вообще случай небывалый: Шахов не выходит за периметр, и вообще — странно все… Короче, не понимаю я того, что вижу… Пошли к барыге, Поп уже, наверно, себе все ногти на ногах от нетерпения обгрыз.

Сказанное меня не удивило, я своими глазами видел, что парень способен таять в воздухе и его не берут пули. Кроме того, ТАК угадывать мысли не мог даже Равиль по прозвищу Шило, мой знакомый мелкий уголовник, живший в моем подъезде этажом ниже и державший подпольный ломбард. Этот жулик угадывал цену, которую можно дать за тот или иной залог и при этом не попасть под статью о скупке краденого…

Пройдя метров сто, мы вышли на окраину заброшенной деревни. Небольшое селение, в семь дворов; целых домов практически не осталось, стекол в окнах нет, крыши просели, стены местами обвалились. Серый остановился.

— Ну, — с явным облегчения проговорил он, — мне налево, свою работу я выполнил. А тебе прямо и направо: в склоне холма увидишь дверь, спускайся вниз. Там владения Поповича и наш местный «отель». — Старатель улыбнулся. — Иди. Барыга ждет. Потом, как устроишься, приходи в лагерь, найти просто: увидишь огонь в бочке, между двух средних хат, услышишь, как местные «барды» мучают гитару, и иди на голос, не промахнешься. Бывай.

И он пошел, закинув автомат на плечо, стволом вниз, чуть ссутулившись. Такое состояние мне знакомо, хоть в мирной сытой жизни уже стало покрываться пылью забвения. Вот так, бывало, ждешь боя, но по какой-то прихоти богов войны кровь врагу пустил кто-то другой, а тебе так и не удалось испытать свою судьбу. Адреналин все еще ходит в крови, руки мелко подрагивают. Бывало… Наконец-то все снова возвращается на круги своя — и форма, и содержание. Ник-Ник, доброй охоты тебе в полях, богатых дичью, двуличный ты сукин сын, спасибо за все!

Я кивнул, показывая, что понял, и побрел на встречу с местным олигархом, благо тут все было рядом.

Вход в резиденцию Поповича никто не охранял, и это действительно оказалась дверь прямо в склоне холма. Больше всего помещение напоминало вход в канализационный коллектор: железная двустворчатая сварная дверь, распахнутая настежь, и скупо освещенный коридор. Вниз вели два пролета ступеней, заканчивающиеся тесным тамбуром и явно стащенной с какого-то судна массивной овальной дверью с высоким комингсом. В правом верхнем углу предбанника висела видеокамера, ее сервомоторчик зажужжал, давая понять, что меня изучают. Какое-то время ничего не происходило. Потом механизм двери зажужжал неожиданно мягко для такой махины, и она открылась мне навстречу. Вполне возможно, что эту дверь стащили из оружейного погреба какого-то крейсера, никак не меньше.

Внутри небольшого квадратного помещения все было предельно функционально: лампа в забранном решеткой «стакане», тоже корабельного происхождения, под потолком. Свод висит низко над головой, чуть подпрыгнуть — и соскребешь макушкой бурую облезающую краску. Справа от входа еще одна дверь, похожая на входной люк, по-другому это не опишешь, скорее всего ведущая во внутренние владения торговца. По левую руку от меня — пять металлических шкафчиков с кодовыми замками, видимо, это камера хранения. Прямо впереди — забранный толстой решеткой прилавок и по совместительству стол, и вот за этим столом, словно заключенный в камере, восседал, положив локти на столешницу, крепкий лысоватый мужик.

Более всего он походил на боцмана пиратского корабля, а не на торгаша, то есть никаких бегающих глазок и вкрадчивых манер, якобы свойственных представителям этой профессии. Голос боцмана оказался под стать внешности — грубый, пропито-прокуренный баритон, чем-то напоминающий голос Владимира Высоцкого. Но актер есть актер, не хватало Владимиру Семеновичу той жесткости, что чувствовалась как в голосе, так и в каждом движении барыги. Круглые, а-ля Джон Леннон, очки не давали повода заподозрить Поповича в принадлежности к интеллигентскому сословию, а скорее говорили, что этот человек носит очки лишь по необходимости и в случае какого-то форс-мажора со стрельбой или кулачной дракой они ему не сильно помешают.

«Боцман» поприветствовал меня, кивнув головой, но руки не подал.

— Товар с тобой? — сразу перейдя к делу, осведомился он. Голос его прозвучал гулко, в помещении стояла тишина, нарушаемая лишь негромким шуршанием, которое издавал ноутбук на столе.

— Да, прошу.

Я подошел к узкому окошку и просунул туда тубус, предварительно вынув его из рюкзака. Попович бережно принял футляр и ушел в смежное с конторкой помещение, там что-то звякнуло, послышалось ругательство, чуть ли не семиэтажного уровня, имевшее, однако, радостный характер: похоже, я притащил то, что от меня ожидали. Потом что-то снова звякнуло и я услышал стук компьютерной клавиатуры. Может быть, торговец сообщил кому надо о доставке контейнера. Вернувшись, пиратский квартирмейстер снова уселся передо мной. На его дубленом буром лице читалось удовлетворение.

— Молодец, хороший товар. Ну, теперь слушай: то, о чем вы с Ник-Ником договорились, и так было бы в силе; своего слова я НИКОГДА, — это слово было особо выделено чуть угрожающим тоном, — не нарушаю. Не то место, знаешь ли… Вот тебе «чистый» ПДА, можешь «залить» в него то, что снял с бандитов, трофей есть трофей. Но вот наладонник Ник-Ника отдай: там информация, которую он нес мне, тебя там ничего не касается…

Я мысленно усмехнулся: «боцман» меня недооценивал. Просчитался купчина: я успел скопировать данные с ПДА моего покойного друга-компаньона на флеш-карту. Однако, не подав вида, я кивнул. Собеседник продолжал говорить, попутно выкладывая на прилавок какие-то вещи и просовывая их в узкое окошко лотка:

— …Вот набор старателя: защитный костюм с системой жизнеобеспечения и набором антидотов, там автоинъектор встроенный, вколет что надо. Есть кевларовая проложка по классу II — от пуль, осколков, зверье опять же у нас кусачее… Однако сильно на рожон не лезь: защита от всего не шибко большая и кевларом только торс прикрыт, так что особо не зевай. В ПДА зашита памятка по местным… хе, достопримечательностям: аномалии, артефакты, зверье, кланы старательские. Настоятельно рекомендую изучить, прежде чем соваться куда-либо. Вот детектор аномалий — в радиусе пяти метров запищит. Если встретишь «горячее» радиоактивное пятно, защелкает, как обычный счетчик Гейгера. Хабар, ну, там, рухлядь всякую, вообще необычное что-нибудь можешь сдавать мне. Только оружие и взрывчатку сюда не таскай — вояки за них шибко зверствуют, риск велик, а навар смешной. Хорошей цены не дам. А вот артефакты, — на лице барыги мелькнуло мечтательное выражение, — это моя специальность. За них цену дам и сам иногда чего закажу. При расчете не обижу: смогу даже чего-то на заказ из мира привезти, могу даже оружие и снарягу, но это сложно. Вот вроде и все… Да! Совсем забыл про постой рассказать. — Барыга подался вперед и указал узловатым пальцем на боковую дверь в стене: — Тут у меня типа хранилища и гостиницы. Нумера для житья. Не «Хилтон-палас», конечно, но все есть: душ, сортир, койка. Душевая в конце коридора, общая, конечно, но народу сейчас почти нет, потому без очереди помыться можно. Вода только холодная, горячую даю по специальной предоплате. Жратву никто не готовит, это через дорогу, во второй от края хате. Там Парфен Морилка тошниловку держит, есть можно. Пить не советую: самогон местный — штука загадочная. И еще: валюта у нас в Зоне своя, но вроде как и советская ищо. Кто-то вагон советских денег нашел, еврики и доллары у нас не в ходу, вот и пользуемся. Даже банк свой в наличии — дагестанец Джебраил Бухгалтер его держит. Это от Кордона далековато, но могу и я обменять: курс тот же, один к десяти. Ты чего не лыбишься, как все новички до тебя, которым я это говорил?