На флагманском «Три Иерарха» результатов рекогносцировки с нетерпением ожидал адмирал Спиридов.

На совещании флагманов он заявил:

– Гассан-бей поступил вполне разумно, выстроив против входа в бухту плотную стенку из сильнейших кораблей. Он прав. Мы не можем ввести в бухту более трёх своих судов, остальным там места нет. Поэтому будем жечь турок брандерами.

После недолгого обсуждения в действующий отряд были определены корабли «Европа», «Не тронь меня», «Саратов», «Ростислав», фрегаты «Надежда», «Африка». Бомбардирский «Гром» уже бился вовсю…

Командиром отряда был назначен Грейг, а брейд-вымпел свой ему было велено держать на «Ростиславе». Там же решил находиться в сражении и Спиридов. Подготовка брандеров была поручена цейхмейстеру Ганнибалу.

Завершил адмирал Спиридов совет словами пророческими:

– Предвижу я по знанию моему морского искусства, что сие их убежище будет и гробом их!

В команды брандерные кликнули охотников. Офицерам была обещана перемена в чинах, матросам – денежное вознаграждение. От желающих отбоя не было.

В отношении брандерных капитанов Алексей Орлов распорядился так: каждому из флагманов выбрать по одному достойному кандидату. Сам главнокомандующий отобрал для капитанства мичмана князя Гагарина. Контр-адмирал Эльфинстон определил своего соотечественника со «Святослава» капитан-лейтенанта Дугдаля. Самуил Грейг остановил свой выбор на капитан-лейтенанте Томасе Макензи. Спиридов же пребывал в затруднении: достойных было более чем достаточно. Выручил его Ганнибал:

– Рекомендую на сию должность командира мортирной батареи «Грома» Дмитрия Ильина. Кроме храбрости и присутствия духа, сему лейтенанту присуща находчивость.

– Ильин? – поморщил лоб адмирал. – Что ж, офицер неплох, зови!

Вскоре доставленный с «Грома» лейтенант Ильин предстал перед Спиридовым.

– Пойдёшь? – напрямую спросил тот.

– Пойду! – также прямо ответил лейтенант.

– Помни устав, душа моя. Когда капитан на брандере отправится для зажигания неприятеля, то он не должен его зажечь, пока не сцепится с кораблём неприятельским!

Ильин вышел, а Спиридову почему-то вспомнился их давнишний разговор в кронштадтской портовой конторе и слова Ильина:

– Я горячо желаю быть в полезности Отечеству в сей трудный для него час…

Расторопный Ганнибал тем временем отобрал из бывших при эскадре судов четыре наиболее крупные и ходкие шебеки. Греки – хозяева судов – от денег отказались наотрез:

– Как же мы будем с вас золото брать, когда вы проливаете за нас кровь свою!

Брандер, определённый под команду Дмитрию Ильину, снаряжался у борта «Трёх Святителей». Наскоро обойдя судно, Ильин собрал подле себя команду. С первого же взгляда было ясно, что матросы подобрались опытные, сплошь лихие брамсельные, имеющие за плечами с добрый десяток морских кампаний. Недоверие у лейтенанта вызвал только артиллерист: уж больно молод. Засомневался Ильин, ведь сказано было цейхмейстером: набирать на брандеры самых надёжных канониров.

Время, отпущенное Ганнибалом на знакомство с брандером, подошло к концу, и Дмитрий Ильин, простившись с Извековым, отбыл на «Гром».

Старший же офицер «Трёх Святителей» приступил к снаряжению судна. Матросы загружали трюмы тяжёлыми пороховыми бочками, расставляя меж ними небольшие бочки с селитрой и смолой. Пока они раскатывали вдоль палубы длинные парусиновые шланги – сосисы, набитые горючими веществами, и обливали палубу вонючим скипидаром, другие крепили к бушприту и нокам реи железные крючья.

На кораблях зачитывался приказ главнокомандующего: «Наше дело должно быть решительное, чтобы оный флот победить и разорить, не продолжая времени, без чего здесь, в Архипелаге, не можем мы и к дальним победам иметь свободные руки…»

Вечером 24 июня на бомбардирском корабле побывал капитан-командор Грейг. Он произвёл рекогносцировку бухты и расположения турецкого флота. Грейгу крайне необходимы были данные по передвижениям неприятельских судов в бухте, чтобы определить отмели и подводные камни, а ответ на этот вопрос могли дать ему только громовские офицеры.

В пять часов пополудни 25 июня на корабле «Три Иерарха» собрался военный совет, в котором приняли участие граф Алексей Орлов, адмирал Спиридов, цейхмейстер Ганнибал и «со всех кораблей и прочих судов командиры». На основании доставленных Грейгом данных было решено в ночь на 26 июня атаковать неприятеля. Тогда же было решено ввести в бухту три-четыре корабля, при большем их количестве нельзя было бы свободно маневрировать. Отряду предстояло вступить в артиллерийский бой, а затем, выбрав удачный момент, произвести атаку брандерами.

«А дело оных (брандеров) состоит в том, дабы они, пришед в неприятельский флот, оный зажгли», – поставил задачу Алексей Орлов в приказе.

Мысль о сожжении турецкого флота брандерами пришла к русским морякам значительно раньше военного совета. Сразу после дневного сражения 24 июня в своём журнале-дневнике Грейг писал: «В русском флоте не было брандеров, которых можно было бы пустить на турецкие суда, пока они находились в беспорядке и паническом страхе…» Тогда же была начата и подготовка самих брандеров, руководил которой цейхмейстер Ганнибал. Им были отобраны четыре относительно крупные и быстроходные полушебеки, которые были взяты у владельцев-греков. Известны двое из владельцев – Варваций и Гранопуло (дети последнего впоследствии купили остров в Петербурге, названный их именем). Суда загрузили бочками с порохом и смолой, вдоль палуб уложили набитые пороховой мякотью шланги-сосисы, а сами палубы пропитали скипидаром. К вечеру 25-го числа брандеры были готовы.

Одновременно Ганнибал занимался и подбором команд на суда. Нижним чинам была обещана денежная премия, офицерам – повышение звания и ордена. В охотниках недостатка не было, отбирали лучших. Особое внимание обращали на подбор артиллеристов и командиров. Ганнибалу вменялось в обязанность на каждый из брандеров назначить по одному надёжному артиллеристу, который по приказу брандерного командира, сцепясь с неприятельским кораблём, должен был «зажечь брандер и в точном действии, чтобы оный загорелся, и неприятельский корабль, не отцепясь от него, точно сжечь».

Трёх брандерных командиров определили быстро; мичман Гагарин, лейтенант Макензи и капитан-лейтенант Дугдаль. С четвёртым дело обстояло сложнее. Ганнибал предложил на эту должность лейтенанта Ильина, которого он видел в бою 24 июня (Ганнибал находился в то время на «Громе»). Не возражали, видимо, и хорошо знавшие Ильина Спиридов и Грейг. Было лишь одно препятствие: лейтенант находился на «Громе» и вёл бой с турецким флотом. И всё же решили именно ему доверить вести в огонь последний брандер: настолько непререкаемы были авторитет и боевое мастерство командира мортирной батареи на эскадре. Не последнюю роль сыграло здесь и то, что Ильин за время пребывания на «Громе» хорошо изучил расположение турецкого флота и мог безошибочно выбрать цель для атаки.