В.: В какой степени эта «новая мифология», эта новая структура ассоциаций и образов способна повлиять на бдительность читателя, заставить его двигаться во времени и пространстве?

О.: Все зависит от самого читателя, от того, насколько он открыт для новых ощущений, насколько способен выйти за рамки собственной системы координат. Да, большинство читателей уделяют лишь небольшую долю внимания читаемому — впрочем, как и любому другому занятию — из-за маниакальной одержимости всевозможными посторонними делами. Однако есть и те, кто способен читать с большим вниманием.

В.: Ваши герои попадают в водоворот адских событий, их засасывает трясина книги. Есть ли у них надежда на спасение?

О.: Я отказываюсь признавать религиозные коннотации слова «спасение», это не итог всему… Мне вовсе не кажется, будто отчаяние — основное чувство, которое применимо к моим героям или же к книгам, в которых они фигурируют. Вообще-то они во многом напоминают героев плутовского романа. Дело в том, кто как толкует эти самые «адские события». Для кого-то необычные происшествия приемлемы, для кого-то — нет. Обитателей маленьких городков малейшее изменение до ужаса пугает. Жители городов крупных к изменениям относятся гораздо спокойней: если начавшиеся беспорядки не прекращаются, их станут принимать как нечто само собой разумеющееся. Да уже принимают.

В.: В ваших книгах присутствуют свободные люди?

О.: Ни в одной книге нет свободного человека, поскольку все персонажи — творения автора. Я бы даже сказал, нет ни одного свободного человека на нашей планете в наше с вами время, ибо свободный человек существует во плоти. Плоть уже подчиняет вас различным физическим нуждам.

О.: Вы часто пользуетесь тишиной как средством устрашения, «вирусом», по вашим собственным словам, который ломает ваших героев, низводит их до нуля. Что же представляет собой тишина?

О.: По-моему, тишина не является инструментом запугивания. Наоборот. Тишина страшит одержимых манией говорения. Знаете, есть камеры сенсорной депривации, камеры глубокого погружения; к примеру, такая существует в Университете Оклахомы. Как-то туда поместили морпехов, и они сломались через десять минут, не выдержали тишины и уединения из-за внутренних противоречий, облеченных в слова. Однако Джеральд Херд принял дозу ЛСД и продержался в камере три часа. Лично я не вижу ничего удручающего в тишине, для меня слишком тихо не бывает. Тишина — это средство устрашения буйных говорунов…

В.: Ваш интерес к цивилизации майя как-то связан с расширением сознания, которое вы пытаетесь привить своему читателю?

ДИКТАТ

О.: Древние майя обладали одним из самых точных когда-либо существовавших герметических календарей, который позволял контролировать мысли и чувства населения. Изучение этой образцовой системы проливает свет на современные методы диктата. Знание календаря было прерогативой жреческой касты, сохранявшей за собой власть при минимуме полицейской и военной силы.

Жрецы начинали с очень точного календаря, делившего год на триста шестьдесят пять дней: восемнадцать месяцев по двадцать дней. В конце цикла имелся последний пятидневный период — дни Хааб, — считавшийся несчастливым, да так оно и оказалось. Точный календарь помогал жрецам удерживать власть: майя полностью зависели от урожая маиса и пользовались подсечно-огневым земледелием. Кустарник выкорчевывали, а потом поджигали. Освободившуюся территорию засаживали маисом при помощи специальных палок. У майя не было ни плуга, ни упряжной скотины. Впрочем, плуг на их земле совершенно бесполезен: верхний слой почвы в тех местах тонок, в шести дюймах под поверхностью залегает известняковый слой, поэтому подсечно-огневое земледелие используется до сих пор и требует безошибочного расчета времени: нужно успеть до сезона дождей. Ошибка в расчетах на несколько суток стоит годового урожая.

В дополнение к годичному календарю, который регулировал сельскохозяйственную деятельность, имелся сакральный альманах — в двести шестьдесят дней. Этот церемониальный календарь управлял тринадцатью празднествами по двадцать дней каждое. В течение года он обращался подобно колесу: праздники каждый год случались в разные дни, но всегда в точной последовательности. Они включали в себя религиозные обряды, музыку, пиры, иногда — человеческие жертвы. Одно это позволяло предсказывать будущее или реконструировать прошлое с невероятной точностью, поскольку жрецы могли определить, каким воздействиям в тот или иной день подвергалось население, изолированное непроходимыми горами и джунглями от внешнего мира и от завоевателей, которые вторглись в Мезоамерику.

Есть основания полагать, что существовал и третий — тайный — календарь, в точной последовательности определявший последовательность воздействий на население под прикрытием празднеств. Примерно так фокусник использует отвлекающие маневры, иначе секреты трюков станут очевидны зрителям. Существовало множество способов манипуляции настроением народа; простейший — это негипнотическое внушение. Если вкратце, то оно заключается во внедрении в автономную нервную систему вербальных или визуальных внушений, в то время как внимание субъекта направлено на что-либо иное, в данном случае на явную сторону празднеств.

(Негипнотическое внушение нельзя путать с подпороговым, нацеленным на подсознание.) Таким образом, жрецы рассчитывали, что именно увидят и услышат люди в определенный день и заодно — что следует в этот день им внушить.

Вспомните понятие реактивного ума, введенное Роном Хаббардом, основателем сайентологии. Хаббард описывает РУ как древний инструмент контроля, предназначенный для притупления или ограничения потенциала созидающих и разрушающих действий. Сама формулировка Хаббарда, а именно точное определение РУ, хранится в секрете, поскольку вызывает болезни или депрессию, потому я ограничусь только основными моментами, не вдаваясь в подробности: РУ состоит из косвенных, последовательных и противоречивых суждений, задающих схемы поведения на автоматическом уровне — такие же автоматические и непроизвольные, как схемы метаболические, регулирующие частоту сердцебиения, пищеварение, химический состав крови, колебания мозговых волн. Управляющий центр вегетативной нервной системы — это гипоталамус, расположенный в задней части мозга. Он, несомненно, представляет собой неврологическую точку пересечения, куда и внедрен РУ. Таким образом, РУ можно определить как искусственно созданный опасный механизм управления, привитый естественному центру регуляции. По Хаббарду, РУ чрезвычайно древнее образование, предшествующее современным языкам и тем не менее во всех современных языках присутствующее. Относится он, соответственно, к системе символов.

Если бы не епископ Ланда [6], можно было бы представить — по аналогии, — из чего состоит эта система символов, поскольку системы контроля в основе своей одинаковы. Епископ же Ланда собрал все рукописи майя, сложил в шестифутовую гору и подпалил. До наших дней дошли всего три майяских кодекса, чудом уцелевших в этом варварском аутодафе.