Во сне Тилу преследовали поэты, которым историки приписывают создание эпоса Манасамангал. Они парили над его баркой, размахивая гигантскими перьями для письма. Один добавлял деталь здесь, другой ставил росчерк там, и все вместе поэты подталкивали его судно к Шри-Ланке, где шла торговля шелками, драгоценными камнями и специями. Но перед началом путешествия он должен был поклониться темной богине. Не Манасе, болотной богине скользящих змей, а обнаженной черной богине Кали из Калигхата (примерно за триста лет до того, как Ост-Индская компания переименовала ее храм в Колегот).

— Колегот, Колегот, — выдохнул Тилу, ворочаясь на кровати, как на богато украшенном корабле.

Он знал, что добром это не кончится. Помнил ведь, как развивалась та самая история. Во власти высокомерия, богатый торговец Чанд Саудагар отказался поклоняться дикой и мстительной болотной богине Манасе. В отместку та послала своих змей, чтобы лишить жизни сына Чанда Саудагара в его брачную ночь.

Тилу плакал во сне из-за сына, которого у него не было. Но сон изменил направление, и с берегов реки Хугли он внезапно перенесся в комнату, где остался наедине с обнаженной женщиной — ее темные волосы развевались нимбом, а змеи ползали по всему телу. Он не мог сказать, была ли это богиня Манаса или все же Кали, но пугающий призрак неумолимо разрастался, пока Тилу не превратился в карлика у женских ног. Он поднял глаза и увидел гигантское лицо Лали, а тело ее было обвито змеями. Она открыла рот, намереваясь проглотить его, и гигантский красный язык заслонил весь мир.

Тилу проснулся в поту, тихо всхлипывая, и, чтобы прогнать сон, тряхнул головой. Закрывая глаза, он все еще видел перед собой чудовищных размеров лицо Лали, ее алый язык, нависающий над ним.

Он хотел забыть Лали. Сонагачи был слишком опасен для него, и, если начистоту, Лали тоже была опасна. А он не способен противостоять опасности.

Как в тумане, Тилу подошел к умывальнику возле своей комнаты. В далеком прошлом все комнаты на этом этаже соединял узкий коридор. Судебное разбирательство между многочисленными претендентами на дом длилось на протяжении по меньшей мере трех поколений и обещало продолжаться еще довольно долго, в результате чего странные нежилые закутки теперь служили кухнями и туалетами. С каждым поколением число претендентов только росло. Первоначально за единоличное владение домом боролись три брата; поскольку у каждого были дети, а у детей появлялись свои дети, спираль споров закручивалась все сильнее, и городские адвокаты получали солидный доход от клана, который по традиции сражался за все меньшие доли наследства.

Отец Тилу был одним из этих бесчисленных истцов. После смерти жены, матери Тилу, он стал единственным обитателем соседней комнаты. Отец и сын не разговаривали друг с другом вот уже много лет. Тилу как сын был большим разочарованием, о чем его родитель громко и охотно рассказывал любому, кто готов был его слушать. После того как он раздал кучу взяток, чтобы сына приняли на курс машиностроения, Тилу старательно провалил карьеру, сосредоточившись после колледжа на гандже и подрывной поэзии. Тогда отец попытался научить его основам семейного бизнеса по продаже автомобильных запчастей. Но муза Тилу ждала его за дверью родного дома, чтобы отвлечь от всего мирского. Он поссорился с отцом и доконал старика разглагольствованиями о председателе Мао, нахватавшись идей за время своего недолгого студенчества. Отец тотчас указал ему на дверь. Ни один из них не знал, как подступиться к примирению, поэтому оно не состоялось, сгинув в пещерной тишине.

Тилу сочинял стихи, когда учился в колледже. Люди, с которыми он общался в придорожных чайных за воротами университета, обсуждали поэзию и политику, а сам он тихо и хмуро кивал. Периодически устраивались поэтические чтения. Однажды, чтобы заполнить вынужденную паузу перед выступлением знаменитых поэтов, Тилу пригласили почитать собственные стихи перед беспокойной аудиторией на фестивале «Маленький журнал» в Нандане. Над открытой сценой там были натянуты навесы. Ему не забыть лихорадочного восторга тех мгновений, когда он услышал, как диктор выкрикнул его имя.

В списке зачисленных абитуриентов, вывешенном в колледже, услужливо указывали касту каждого студента. И Тилу всегда знал, что, какой бы демократичной ни казалась атмосфера в чайной, как бы ни похлопывали его по спине во время диспутов всякие там Мукхерджи и Чаттерджи[12], эти ребята всего лишь великодушно прощают ему недостаток эрудиции и отсутствие каких-либо серьезных талантов. В поэзии он видел свое спасение. Как ему казалось, каждый листок бумаги с его именем служит талисманом, подтверждением подлинности. Но потом он бормотал строки и обнаруживал пустоту и скудость каждого слова. И снова и снова твердил себе, что не написал ничего важного или ценного. После долгих бесплодных попыток он бросил это занятие. Но оставался верен своей шайке поэтов, одевался, как они, в выцветшие курты кхади[13] и сандалии, даже отрастил неопрятную бороду. Именно через них он познакомился с Амулиаратаном Чакладаром, владельцем издательства «Ма Тара». Чакладар никогда не публиковал поэтических сборников, но предложил Тилу работу.

Он выдал Тилу пять учебников истории, один на английском языке и четыре на бенгали, и велел написать синопсисы глав своими словами, а точнее, сделать справочник. Оплата была ничтожной, срок составлял неделю. «Язык должен быть понятным, — сказал он Тилу. — Если у студента нет открытого словаря под рукой, на черта ему тогда твой справочник». Тилу начал с простого копирования написанного, а затем, как опытный вокалист, повел собственную партию, бросая вызов фактам и пересыпая текст моральными наставлениями, которые направили бы молодежь верным курсом по тернистому жизненному пути.

Он не был поэтом. Но творческая энергия, как газы в животе, рано или поздно дает о себе знать. От лени и только для того, чтобы себя развлечь, Тилу попробовал свои силы в сочинении легких эротических новелл, которыми частенько зачитывался. Сам того не ожидая, он явился в издательство Чакладара еще до истечения положенных семи дней с готовой рукописью справочника. В другом кармане у него лежал черновик «Непослушной невестки». Обливаясь по́том, он засунул эти листки между главами о династии Нанда и наследии Чандрагупты Маурьи. Чакладар нахмурился, а спустя час выписал гонорар в пятьсот рупий и шепотом передал заказ на следующую новеллу из серии «Невестка».

Хотя от Чакладара не последовало никакой похвалы, Тилу нашел своего первого поклонника в лице помощника издателя. С помощью эротической литературы, самого прибыльного аспекта бизнеса Чакладара, уступающего лишь оживленной торговле свадебными открытками и бланками меню, Тилу заметно расширил свой и без того