А когда мы возвращались домой, становилось еще хуже. Потому что тогда-то и начиналась настоящая пытка. Он прокручивал пленку, указывал мне на все недочеты и ошибки, на малейшие неверные движения. Говорил, что это поможет мне «улучшить форму», «отточить игру». И это еще в лучшем случае. Мама где-то на заднем плане хмурилась, неодобрительно ворчала, готовя обед. Но никогда не давала себе труда сказать хоть слово. Она сознательно ни во что не вмешивалась.

А идиллической картинкой был мир, в котором жил Арчи. Но никак не мой. Я это понял очень, очень рано.

Стало быть, легко понять, почему я всегда и во всем вижу в нем соперника номер один. На всех аренах.

Почему я цеплялся к нему насчет Ронни? Намекал, что приударю за его девушкой, пока он сидит? Ну да, грубовато вышло. Я бы ни за что не стал вот так всаживать приятелю нож в спину. Но у Арчи с девушками все в порядке, ему волноваться не о чем. И всем известно, что Вероника от него без ума.

Да, если бы я захотел, то, пожалуй, смог бы ее у него отбить – о моей силе убеждения рассказывают легенды. Но мои взоры устремлены выше.

Вероника Лодж – это, по меркам Ривердейла, светская львица. Но мне, Реджи Мэнтлу, подойдет только настоящая звезда.

Такая, например, как Джози Маккой. Да-да, та самая плохая кошечка.

Беда в том, что малышка играет в недотрогу. Слишком уж усердно играет. Кто-нибудь другой на моем месте мог бы задуматься, взаправду ли она играет.

Но, конечно, это только игра. Потому что я – это я. И точка.

И пусть про Реджи Мэнтла говорят, что он не пропускает ни одной юбки. Что я могу ответить – я же как-никак спортсмен. Но у меня есть страшная тайна – всю свою жизнь я по уши влюблен в Джози. Если бы она хоть разок взглянула на меня, нам было бы очень хорошо вместе. И она единственная, ради кого я мог бы улучшить свои манеры.

Честно говоря, я и эту вечеринку-то затеял только в надежде, что она, может быть, придет и нам с ней, может быть, удастся хоть немного побыть наедине. Глупо, наверно. (Но романтично, правда?) Да, Арчи в чем-то прав, в доме бывает пустовато, даже когда предки оба в городе. Я бы предпочел, чтобы вокруг тусовались друзья. Но и пустоту я смог бы выдержать, если бы не хотел увидеться с Джози.

Попытать счастья. Уже не в первый раз.

Понимаете, я знаю, что нравлюсь Джози. Присмотритесь, и это станет очевидно. И хотя она, как я уже сказал, играет недотрогу, все же время от времени дает мне понять, что я ей небезразличен. Тогда почему же она тянет волынку? Наверное, просто некоторым людям нравится, когда за ними бегают, нравится предвкушение.

(И, честно сказать, она не ошибается – бегать за ней и впрямь очень увлекательно.)

Я-то всегда смотрю вперед, двигаюсь вперед. Потому что, как только вспомню наши прошлые встречи с Джози… Даже когда мне удавалось пересечься с ней, ничего не получалось. В моей репутации завзятого приколиста есть плюсы, но есть и очень большие минусы.

Но хватит об этом. В жизни всякое бывает. Что было, то было. Вам всем достаточно знать об этих прошлых встречах только одно: благодаря им Джози мне показала, что, без сомнений, где-то, на каком-то глубинном уровне я ей нужен. И это вселяет в меня надежду.

Она сказала, что сегодня заглянет. И это несмотря на то, что завтра у нее концерт. Вдумайтесь! Значит, она хочет прийти.

Хочет меня увидеть.

Я ей нравлюсь.

Разве она виновата?

БЕТТИ

Дорогой дневник, Ривердейл – мой дом, и я его люблю. Даже несмотря на все безумные, ужасные события, которые произошли со мной, моими друзьями, семьей – всеми, кто здесь живет. Может, я слишком наивна, слишком полна надежд, слишком «обыкновенная девчонка» (терпеть не могу это выражение!)… Но ничего не поделаешь. Ривердейл – это я. Он у меня в крови.

Конечно, в крови у меня много чего еще. Например, то, что она у меня общая – да-да, в прямом, физико-химическом смысле, по ДНК – с тем, кого называют Черным Шлемом.

Мой отец – серийный убийца.

У меня есть и свои секреты. Темнее, чем прическа Луизы Брукс, и еще более запутанные.

Так что попробуйте только осудить меня за то, что я решила хоть раз нормально провести вечер с друзьями. Хоть на один вечер сделать вид, что все хорошо и отец Вероники – не мультяшный злодей с пышными усами. Что над Арчи не нависает опасность сесть в тюрьму, хоть он и самый чистосердечный парень на свете. Хоть на одну ночь не думать о шайке, которую возглавляет мой парень, о том, что я теперь свежеиспеченная «Королева Змеев» и что означает власть над Саутсайдом в свете того, что Саутсайд больше не наш.

Вы поняли, да? Поняли, почему мне хочется притворяться? Хоть на несколько часов замести мусор под ковер, намазать губы блеском и приклеить улыбку? Конечно, поняли.

Но это все-таки Ривердейл. И здесь ничего не идет как надо.

Ну, хотя бы Джаг был в приличном настроении. Я знаю, вечеринки – не его стихия (мягко говоря). Но когда мы с Вероникой явились к нему и предложили вывести Арчи в свет, он понял, что для нашего друга это будет полезно. И кто знает, много ли еще хорошего осталось впереди у Арчи? И сколько продлится этот кошмар.

Мама сходила с ума. (Это не новость.) Казалось бы, у нее теперь хлопот полон рот: Полли с близнецами вернулись домой, да еще надо как-то поддерживать отношения с той кошмарной фермой и Эдгаром Эверневером (неужели?). Но Элис Купер в многозадачности не знает себе равных. Она может перестроить всю свою личность и образ жизни, чтобы крутиться около этого новоявленного шамана-шарлатана да еще и находить время на воспитание младшей дочери. Той самой, которая посмела указать, что у великого императора Эверневера костюмы сильно поношены.

Я сидела у себя и накручивала волосы на щипцы, стараясь не обжечь пальцы, как вдруг она ворвалась в комнату.

– Элизабет Купер! Куда это ты собралась, юная леди?

«Юная леди». Я поняла, что добром это не кончится. Сбежать будет труднее, чем я надеялась.

Я попыталась сделать вид, что все хорошо, что ее присутствие меня ничуть не напрягает, хотя вены гудели, словно по ним струился электрический ток. Я прикусила губу, чтобы не завопить во всю мочь.

«Бетти, держи себя в руках, – сказала я себе. – Только так ты сумеешь ее перехитрить».

Этот урок я усвоила давно и повторяла миллион раз. Я отложила щипцы, сбрызнула волосы спреем для укладки. Комната наполнилась густым, липким ароматом сирени. Я постаралась не закашляться.

– К Реджи, – спокойно ответила я. – Соберемся у него.

– «Соберемся». Вечеринка, значит. Без взрослых?

Я тяжело вздохнула:

– Да, его родители уехали. Ну и что? Там будут только ребята из нашей школы.