– Значит, в пятницу, когда пропала ваша дочь, его в городе не было?

– Приехал только в субботу и вместе со мной начал искать.

– Вы проверяли вещи Алены?

– Зачем?

– Все ли на месте?

– Все, кроме той одежды, что была на ней.

– Это кстати. Пожалуйста, опишите, в чем она была одета в тот вечер.

– Красное демисезонное пальто, черные сапоги. Юбочка серая, плиссированная, белая блузка. Сумка красного цвета с замочком как у кошелька-гаманка.

– Это как? – переспросил следователь.

– Знаете, как будто два кулачка, и они между собой зацепляются.

– Понял. – Он все записал. – А как насчет документов?

– Паспорта я не нашла.

– Она всегда носила его с собой?

– Нет. Но в этот раз для чего-то взяла.

– И это хорошо, – подбодрил ее Труфанов.

– Почему? – Глаза матери полыхнули надеждой.

– Значит, она куда-то уехала, что исключает другие печальные версии.

– Надеюсь, хоть и не понимаю зачем, – прошептала Екатерина Владимировна.

– В жизни вашей семьи ничего не менялось в последнее время?

– С тех пор как умер отец Алены, мы остались вдвоем. Что у нас могло поменяться…

– У дочери не появились новые друзья или подруги? Может быть, приходили какие-то письма?

– Ничего такого я не заметила.

– Знаете, девчонки часто ведут дневники… У вашей дочери был дневник?

Екатерина Владимировна на мгновение задумалась.

– Бывало такое, что зайду в ее комнату, а она что-то пишет в тетрадке. Увидит меня, закроет и куда-нибудь спрячет.

– Значит, был… Как выглядел, не припомните?

– Красная клеенчатая тетрадь. На обложке – цветы.

– Можете поискать? – Следователь оживился и даже встал, как будто собрался искать дневник вместе с ней.

– Уже искала. Дома его нет.

– Что-нибудь еще можете рассказать?

– Больше нечего.

– Не возражаете, если зайду к вам еще раз?

Екатерина Владимировна уткнулась лицом в платок. Потом, сморкаясь в него, судорожно дернула головой:

– Как я могу возражать?..

В городском Доме культуры Труфанова первым делом проводили к директору. В огромном угловом кабинете его встретила женщина в пиджаке, застегнутом на все пуговицы.

– Здравствуйте, товарищ следователь. Мне уже позвонили. – Она по-мужски протянула руку. – Меня зовут Виолетта Андреевна.

Труфанов сунул папку под мышку и ответил крепким рукопожатием.

– Мне нужно поговорить с режиссером, с вахтером и с гардеробщицей служебного гардероба. С теми, кто работал в пятницу вечером.

Виолетта Андреевна одернула пиджак и вытянула руки по швам, отчего стала похожа на офицера запаса.

– Режиссер придет после шести. Вахтер и гардеробщица сейчас на работе, могу их сюда пригласить.

Труфанов оглядел кабинет.

– Лучше я сам к ним пойду.

– Вам виднее, – поджав губы, директриса предупредила: – Будьте внимательны, в Доме культуры ведется ремонт.

– Давно? – поинтересовался Труфанов.

– Второй месяц. Всю сцену разворотили. Монтируют поворотный круг.

– На сцену я не собирался идти. – Следователь прошел к двери, но вдруг обернулся. – Еще один вопрос… Если в здании ремонт, почему участники художественной самодеятельности продолжают репетировать?

– Апрель месяц, – Виолетта Андреевна развела руками. – Творческий сезон не закончен. Не разгонять же участников коллективов посреди года. Вот и занимаются в кабинетах.

– В каком репетирует драмтеатр?

– В сорок четвертом.

– Могу я его осмотреть?

– Будете говорить с вахтером, скажете – я разрешила. Он все покажет, ключи у него есть.

– Спасибо. – Труфанов вышел из кабинета и отправился к служебному входу.

Заметив его, вахтер вскочил со своего стула.

– Я только на минуту, в туалет отошел!

Труфанов ободряюще улыбнулся:

– А я пока ни о чем вас не спрашивал.

– Так ведь будем про девушку говорить?

– Будем.

– Ну – вот.

– Значит, вы не видели, как в пятницу Свиридова выходила из Дома культуры?

– Я же сказал! – вахтер обескураженно вскинул руки. – Ровно в одиннадцать пошел в туалет, пост покинул на пару минут.

– Предполагаете, в это время она вышла на улицу?

– В другое время я бы ее увидел.

– А если она ушла через главный вход?

– Там закрыто на ключ.

– Значит, не отлучались больше ни на минуту?

– Ни на минуту!

– Ясно… – Труфанов вздохнул и разочарованно повертел головой. – Где тут у вас гардероб?

Вахтер показал. Следователь тихонько спросил:

– Как зовут гардеробщицу?

– Анна Петровна.

Гардеробщица сообщила, что в пятницу к половине двенадцатого в гардеробе не оставалось ни одного пальто и ни одной куртки.

– Значит, Свиридова свое забрала? – спросил следователь.

– Молодая блондинка из драмтеатра?

– У нее пальто красного цвета.

Анна Петровна задумалась, потом махнула рукой:

– Если здесь не осталось, значит, забрала. Минуточку… – Она взяла номерок у щеголеватого мужчины лет сорока.

Он мимоходом взглянул на Труфанова.

– Товарищ кого-то ищет? – Мужчина забрал пальто и, одеваясь, представился: – Геннадий Петрович Сопелкин, художественный руководитель Дома культуры.

– Следователь Труфанов, – скрепив знакомство рукопожатием, Василий запоздало ответил: – В прошлую пятницу девушка потерялась. Была на репетиции, после чего домой не вернулась.

– Что за девушка? – поинтересовался Сопелкин.

Труфанов хотел ответить, но гардеробщица оказалась расторопней:

– Свиридова из Народного драмтеатра.

– Вот как?… – застегивая последнюю пуговицу, Геннадий Петрович взял Труфанова под руку и повел к мраморной лестнице. Они поднялись на площадку между первым и вторым этажами и остановились возле окна, которое располагалось как раз над служебным входом.

– Вот, – Сопелкин сдвинул в сторону французскую штору. – В прошлую пятницу вечером я видел, как Свиридова вышла из Дома культуры и села в белые «Жигули». Кстати, на заднем сиденье автомобиля стоял большой чемодан.