Круговерть мыслей в голове вельможи грозила перерасти в смерч. И хоть бы какой-нибудь ответ, чтобы затормозить эту бешеную гонку вопросов! Наконец вернулся один из разведчиков.

– Справа, в трехстах шагах от нас, люди, – доложил он. – Очень похоже на военный лагерь. Только… – Боец немного замялся.

– Что там у тебя? Не тяни! – повысил голос ратор.

– Маленькие они какие-то. Щуплые, словно подростки.

– Идем, покажешь, – заторопился Оршуг.

«Точно, малорослики! – Подозрения вельможи полностью подтвердились, когда он выглянул из-за холма. – Сколько же их здесь? И с какой целью они тут собрались?»

Расположенные на холмах шатры были хорошо видны на фоне предрассветного неба. Магринц насчитал три десятка и бросил это занятие. Нужно было срочно уходить, пока их не заметили. Вот только куда? Кругом все чужое.

– Тревога!!!

Оглушительный крик разорвал утреннюю тишину. Следом за ним раздался свист стрел, и два волшебника упали к ногам Оршуга. Один из них оказался Лушодом.

Арбалетчики только сейчас заметили дозорных, выскочивших прямо на них из-за холма. Двоих лучников жарзанцы положили сразу, а вот третий оказался чересчур ловким. Он припал к земле, откатился в сторону, невероятным образом прыгнул из положения лежа и скрылся за взгорком.

«Не везет мне в последнее время с помощниками. За месяц уже третий. – Из карманов убитого на склон холма высыпались украшения, украденные из ювелирного магазина. – А ведь я строго предупреждал: всю добычу складывать в мешки. Будем считать, что жадность его и сгубила».

Магринц не поленился наклониться и собрать драгоценности.

– Возвращаемся на Инварс! – сказал он. – Там хотя бы силу применить можно.

Отряд в третий раз за сутки направился к наполненному нескончаемыми разрядами облаку. Последние бойцы исчезли в тумане уже под обстрелом низкорослых воинов.

– Господин, мы дома! – не смог сдержать радости кто-то из подчиненных Оршуга, заметив до боли знакомый пейзаж.

– Вижу, – ответил вельможа, поправляя пирамидальный шлем.

Не стоит мечтать о зимнем холоде посреди жаркого лета – эдак и бронхит подхватить недолго. Или о море воды в пустыне – особенно если плавать не умеешь. А также о бушующем пламени – находясь в плену у колючего мороза: так и сгореть недолго. В общем, недаром говорят: поосторожнее с желаниями: они имеют странную привычку изредка сбываться. И когда вожделенное все-таки сваливается на голову счастливчика, тот зачастую не знает, что с ним делать.

Вот и Губерг, попав в завратный мир, в первые минуты растерялся. Куда идти, где искать пропажу, что и у кого спрашивать? Ведь он даже языка местного не знает. Осознав полную бесперспективность своей внезапно удавшейся выходки, вице-президент «Зелако» понял, что ему лучше вернуться на Инварс. Хотя бы для того, чтобы нанять переводчика. Полагая, что выход находится там же, где и вход, землянин решил совершить восхождение по крутому склону, но не тотчас. В темноте оступиться и сорваться вниз ничего не стоит, а второй раз скатиться на дно оврага, ничего себе не повредив, вряд ли получится. Франц до сих пор удивлялся подаркам судьбы, обрушившимся на его голову. От бандитов избавился, камни, преграждавшие путь к Вратам, словно по волшебству, разбросало в стороны, от полиции также удалось уйти, пистолет и тот умудрился не потерять, хотя какой от него здесь толк? Губерг прекрасно помнил, что в завратной реальности огнестрельное оружие не работает. Вторым аргументом в пользу утреннего возвращения стала необходимость объясняться с блюстителями порядка. Наверняка там сейчас выставили оцепление вокруг Врат, а договариваться с ними лучше в светлое время суток. Размышляя над тем, что будет говорить завтра полицейским, Франц не заметил, как провалился в забытье.

Внезапное пробуждение оказалось хуже любого ночного кошмара. Сначала человек ощутил резкий тошнотворный запах, заставивший очнуться. Открыл глаза. Прямо перед носом находилось два черных пятна овальной формы. Сердце из состояния покоя стремительно бросилось в галоп, однако сам Губерг застыл, уподобившись каменному изваянию. Обзор немного расширился, и, кроме черных дыр, являвшихся, по-видимому, чьими-то ноздрями, он увидел клыки. Загнутые книзу, толщиной с большой палец, они торчали из закрытой пасти. Сомнений не осталось – прямо перед лицом проснувшегося находилась чья-то морда. И если она собой закрывала весь обзор, то каким должен быть ее владелец?! Губерг оцепенел и не мог даже рта раскрыть, не то что убежать. Он так и лежал между лап неизвестной твари, не отрывая взгляда от клыков хищника.

Наткнувшееся на неожиданную добычу животное также не могло определить, что делать с эдаким богатством. Ни размерами, ни запахом оно не соответствовало известным ему существам, а потому хищник пребывал в некоторой растерянности. На всякий случай он лизнул находку шершавым языком.

Смрад, который и до этого заставлял дышать через раз, стал невыносимым. Франц сморщился, сдерживая рвотные позывы, и попробовал отвернуть лицо в сторону, но тут усы хищника весьма некстати угодили в нос. Утреннюю тишину разорвал громкий чих.

Зверь, не ожидавший столь бурной реакции, непроизвольно отскочил назад, позволив потенциальной жертве приподняться. Любопытство сменилось яростью: хищник грозно зарычал, оглушив пришельца. Оцепенение как рукой сняло. Мужчина, не раздумывая, выхватил пистолет и нажал на спусковой крючок. Раздавшемуся грохоту стрелок удивился не меньше, чем животное, ведь здесь порох не должен был взрываться.

«Промазал, – с досадой, через секунду сменившейся радостью, подумал Франц. – Такому резиновая пуля что комариный укус, только бы злости добавила».

Что удивительно, вспышка, сопровождаемая громовым раскатом, на монстра подействовала как успокоительное. Похоже, тот сегодня не сильно страдал от голода. По крайней мере, не до такой степени, чтобы бросаться на добычу неизвестного вида, способную преподнести столь неприятные для глаз и ушей сюрпризы. Зверь присел на задние лапы и застыл на несколько секунд, изучая чужака, будто старался запомнить. Теперь и у Губерга появилась возможность рассмотреть неизвестное существо.

За человеком неотрывно следили два огромных глаза по обе стороны вытянутой, чем-то напоминающей бычью морды.

«Безрогая корова с клыками и львиными лапами. И коготки у нее покрупнее ножей для разделки мяса. Такая явно не травкой питается. Эй, подруга! – мысленно обратился к «корове» Губерг. – Шла бы ты отсюда. Я ведь не тутошний, вполне могу оказаться невкусным. Или вообще несъедобным. Будешь потом желудком маяться».

Игра в гляделки продлилась недолго. Местная тварь пару раз ударила хвостом по собственным бокам и, развернувшись, степенно удалилась восвояси.

«Вот и умница, – облегченно вздохнул человек. – Иди-иди, красавица, я тоже не желаю тебе ничего дурного».

Напрасно Франц решил, что угроза миновала. Любой из здешних обывателей после встречи с критангом (как называли «красавицу» аборигены) сразу поспешил бы покинуть опасное место. Ведь по следам большого хищника всегда двигалась семейка ошленов. Не столь быстрые и ловкие, эти животные обычно довольствовались остатками пищи более крупных собратьев. Не брезговали они и подранками. При этом ошленам было абсолютно неважно, кто попадался на пути – хищник, неудачно наткнувшийся на рог своей жертвы, или добыча, каким-то чудом вырвавшаяся из зубов охотника. Губерг уже начал восхождение, когда до слуха донеслись подозрительные звуки. Он оглянулся.