Сабина также припоминает, как в возрасте примерно шести лет ее брат изумился при виде стрекозы, зависшей над речкой, и, широко распахнув глаза, шепнул матери: «Смотри! Там какое-то чудище на воде! Но ты не бойся, я тебя защищу!»13.

* * *

Когда Дитрих и Сабина подросли и могли приступить к занятиям, Паула вверила их попечению фройляйн Кетэ, оставив за собой религиозное наставление детей. Первые задокументированные проявления богословского интереса Дитриха относятся к возрасту четырех лет. Он спрашивал мать, любит ли добрый Боженька трубочистов и «обедает ли Бог, как мы?»14.

Сестры Кетэ и Мария ван Хорн появились в доме Бонхёфферов спустя полгода после рождения близнецов и на два десятилетия прочно вошли в жизнь этой семьи. Кетэ главным образом возилась с тремя малышами. Обе сестры ван Хорн были набожными христианками, воспитанными в общине гернгутеров, в «Сторожевой башне Господа», и оказали заметное влияние на духовное развитие детей. Движение гернгутеров, основанное в XVIII веке графом Цинцендорфом, продолжало благочестивые традиции моравских братьев. В юности эту общину какое-то время посещала и Паула Бонхёффер.

Граф Цинцендорф отстаивал идею личных взаимоотношений с Богом в пику формальному лютеранству той эпохи, сводившемуся к посещению церкви, и противопоставлял скучной протестантской ортодоксии «живую веру». В его глазах вера была не столько интеллектуальным признанием тех или иных догм, сколько личной, преображающей встречей с Богом, поэтому гернгутеры всячески поощряли чтение Библии и семейную молитву. Идеи Цинцендорфа повлияли на Джона Уэсли, который наведался в Гернгут в 1738 году, в тот самый год, когда началась его реформаторская деятельность.

Семья Бонхёфферов отнюдь не являлась пиетистской, но кое-какие обычаи гернгутеров прижились и здесь. Бонхёфферы редко посещали церковь, крещение и похороны проводили отец или брат Паулы. Нельзя назвать эту семью антиклерикальной – более того, дети часто играли в «крещение» – однако христианство их было преимущественно домашнего характера. Чтение Библии и пение псалмов – всегда под руководством фрау Бонхёффер – заполняло ежедневную жизнь. Писание она ставила так высоко, что сразу же читала детям Библию в полном варианте, а не в изложении для детей. Иногда она прибегала к иллюстрированной Библии, но лишь с тем, чтобы пояснить прочитанное [5] .

Вера Паулы Бонхёффер наиболее сильно проявлялась в тех принципах, которые оба супруга прививали детям: в семье превыше всего ценились альтруизм, великодушие, готовность помочь. Фройляйн Кетэ вспоминала, как дети любили делать ей приятные сюрпризы: «К примеру, они опережали меня и накрывали стол к ужину. Не могу с уверенностью сказать, что это была затея Дитриха, но думаю, это было так»15. По словам сестер ван Хорн, все младшие Бонхёфферы были очень веселыми и активными, но никогда не проявляли «грубость или дурные манеры». Правда, хорошее поведение порой давалось им нелегко. Кетэ вспоминала:

...

В 1912 году отец Дитриха получил кафедру психиатрии и неврологии в Берлине. Таким образом он оказался во главе своей отрасли науки в Германии и занимал этот пост до своей смерти в 1948 году. Трудно переоценить значение Карла Бонхёффера. Бетге говорил, что одного его присутствия в Берлине было достаточно, чтобы «превратить город в бастион против натиска психоанализа Фрейда и Юнга. При этом он вовсе не отрицал новые теории с порога и не отвергал из принципа любые усилия проникнуть в еще не исследованные области сознания»17. Карл Бонхёффер никогда публично не критиковал Фрейда, Юнга, Адлера и их теории, но относился к ним с изрядной долей скептицизма, обусловленного его приверженностью к эмпирической науке. Будучи врачом и ученым, Карл Бонхёффер с недоверием воспринимал избыточное теоретизирование по поводу неведомого царства так называемой псюхе. В подтверждение своих слов Бетге ссылается на друга Бонхёффера, Роберта Гауппа, психиатра из Гейдельберга:

...

Карл Бонхёффер остерегался всего за пределами чувственного восприятия или прямых выводов из таких наблюдений. По отношению к психоанализу, как и по отношению к религии, его можно считать агностиком.

В доме Бонхёфферов с глубоким предубеждением относились ко всякой расплывчатости в мыслях, в том числе и к некоторым видам религиозности, однако между отцовским и материнским подходом конфликта не возникало – согласно всем мемуаристам, эти двое прекрасно дополняли друг друга. Их взаимная любовь и уважение бросались в глаза. Эберхард Бетге описывал этот брак как «счастливый союз, в котором каждый партнер удачно дополнял сильные стороны другого. На их золотой свадьбе говорили, что за пятьдесят лет супружества они в сумме не провели и тридцати дней в разлуке»19.

Хотя Карл Бонхёффер не назвал бы себя христианином, он был вполне доволен тем, как жена воспитывает детей в вере, и поддерживал ее молчаливым одобрением, пусть только в роли наблюдателя20. Он не принадлежал к тому роду ученых, которые напрочь исключают существование иных миров, за пределами материального, и, по-видимому, искренне признавал ограниченность разума. Кроме того, он от всей души одобрял те принципы, в которых жена наставляла детей. К числу главных ценностей относилось уважение к мнениям и чувствам других людей, и Карл уважал чувства своей жены. Ее дед, отец и брат посвятили свою жизнь богословию; Карл знал, что веру Паула воспринимает всерьез и подбирает детям гувернанток со столь же серьезным отношением к вере. Он присутствовал на семейных религиозных собраниях и на праздничных службах, которые вела его жена, – псалмы исполнялись в обязательном порядке, столь же обязательными были чтение Библии и молитва. «Во всем, что касалось нашего образования, – вспоминала Сабина, – родители выступали единым фронтом. Немыслимо было, чтобы один сказал одно, а другой – другое». Идеальная среда для воспитания будущего теолога.

Вера Паулы Бонхёффер говорила сама за себя, проявлялась в том, как она в первую очередь заботилась о других, а не о себе, и к этому же приучала детей. «В нашем доме не было места лицемерной набожности или какой-либо фальшивой религиозности, – утверждала Сабина. – Мама ждала от нас последовательности и решительности»21. Посещение церкви как таковое ценилось невысоко; концепция «дешевой благодати», которую Дитрих впоследствии сделает столь популярной, вполне могла быть заимствована у Паулы – не сам термин, но стоящая за ним идея: вера без дел вовсе не вера, но ослушание перед Господом. В пору восхождения нацистов мать со всем уважением, но и с твердостью побуждала сына поступать так, чтобы Церковь жила в соответствии с прокламируемой ею верой, то есть публично выступать против Гитлера и предпринимать акции против нацизма.