— Укрась себя, Риэль, и тебе будет не так грустно, — пожелала она, и, величественно развернувшись, вновь исчезла в темном переходе. Я рассеянно повертела цветок в руках, по уже намертво вдолбленной привычке проверяя его на посторонние воздействия, потом заткнула за ухо. Пожала плечами. Оставалось надеяться, что героиней очередной баллады стану не несчастная, одинокая, несправедливо наказанная и всеми покинутая я. А то с Камилы вполне могло статься.

Однако пристальное внимание, которым удостоил меня Мервин, стоило риска обессмертить свое имя в поэме непризнанной поэтессы. 

— Вы только что встретились с очередным обожателем, принцесса? — поинтересовался он холодно.

Я с сожалением вздохнула:

— Если бы! Это Камила Крий решила выразить сочувствие. 

Я коснулась цветка и вдруг остро пожалела, что дарителем на самом деле не был прекрасный и пылкий юноша. Провела пальцем по шелковистым лепесткам и тихо сказала:

— Мне еще никто не дарил цветов…

Глупый старый обычай: пока принцесса Шоралл не выйдет замуж, ни один мужчина не должен подносить ей цветы. Если бы у меня был кто-то, не побоявшийся нарушить это правило! Конечно, узнай отец о таком, в лучшем случае лишил бы смельчака всех титулов и выгнал бы прочь. Король отчего-то искренне верил в древнее пророчество, будто мужчина, подаривший девушке крови Шоралл цветы, уничтожит правящую династию.

Мервин ничего не сказал на мои слова, только кивнул на работу, оставленную подмастерьем. Я вздохнула и подошла к заготовке. 

В тот день мы почти не разговаривали. Я молчала, думая о неопределенности собственного будущего, которое станет таким, каким его решит сделать отец, а Мервин молчал, потому что… Ну, он молчал почти всегда, это просто являлось частью его характера. 

Подмастерьев в лаборатории не было — с моим появлением бедняги половину времени проводили у Источника, разряжали испорченные мной заготовки и трудились над новыми.

Той ночью я внезапно проснулась и поняла, что все еще сплю, и мне снится, будто покои заполнены цветами. Розы, лилии, орхидеи. Изящными букетами они лежали на полу вокруг кровати, на подушке, на одеяле…

На мгновение я испугалась, думая, что кто-то сумел проникнуть ко мне. Но охранные чары по периметру покоев ставил отец, а в королевстве не было чародея могущественнее. И я успокоилась, улыбнулась сама себе — просто красивый сон. Подарок от неведомого обожателя, как и мечтала. Откинулась на подушку и закрыла глаза, с наслаждением вдыхая сладкие ароматы.

Конечно же, проснувшись утром, я не нашла даже крохотного лепесточка.

Истерика прошла. Я лежала, уставившись в резной потолок, пытаясь понять. Таирт признался в собственном предательстве, его вина в смерти моих родных, как и в моих собственных шести месяцах плена была бесспорна. Впрочем, по сравнению со всем остальным, плен — это такая мелочь. 

Я должна была возненавидеть Мервина, я пыталась возненавидеть Мервина — и не могла. Но я должна была пытаться и дальше — это был мой долг перед семьей, оправдание моего имени.

Только вот вместо пылающего дворца и мертвых тел перед мысленным взором возникло совсем другое событие, случившееся за месяц до битвы…

* * *

Семь месяцев назад…

До семнадцати лет я ни разу не удалялась от столицы дальше, чем на два конных переезда, и даже это случалось только когда весь двор выезжал на традиционную осеннюю охоту. Меня считали недостаточно взрослой, чтобы путешествовать в одиночестве, без родителей, в сопровождении лишь нескольких фрейлин и охраны. Королю с королевой некогда было заниматься моими развлечениями, Камир тоже был занят, а с остальными братьями меня не отпускали.

После того, как я облила Регента кадари вином, король приказал отменить все празднования в честь моего семнадцатилетия, но потом то ли смилостивился, то ли я очень хорошо сумела изобразить страдания несправедливо обиженного ребенка, и у отца проснулась совесть. Так или иначе, но вместо отмененного бала его величество позволил мне выбрать любое другое развлечение на свой вкус. И я пожелала провести две недели на берегу моря.

Услышав об этом, король пробормотал что-то нелестное о собственной мягкотелости, после чего послал со мной братьев и сотню гвардейцев для охраны. А мама настоятельно посоветовала почти половине двора тоже отправиться к морю, чтобы ее «милая девочка не заскучала в одиночестве». В итоге получилось так, что только одна я ехала отдыхать добровольно.

Когда серый туман Портала расступился, вокруг себя я увидела лазурное море. Море и только море. Портал открылся над самой водой, в которой я и оказалась, не успев ничего сообразить. Многочисленные юбки встали колоколом, удержав меня на поверхности, не позволив сразу последовать за ушедшими на дно туфлями. Я не испугалась, просто почувствовала раздражение и злость — на Ренарда, который ставил перенесший меня Портал, и на себя — за то, что доверилась ему. Когда я поумнею?

Волны были мелкие, даже не волны, а рябь; море — безмятежное, небо — без единого облачка. Передо мной — чистый горизонт, одна сплошная синева. Продолжая неуклюже барахтаться в пышных одеждах, порадовалась отсутствию шторма — иначе на волнах от меня остался бы лишь одинокий шарфик. Вода никогда не была моей стихией. Правда, однажды я сумела переплыть целый пруд у летней королевской резиденции.

Неуклюже загребая, я развернулась. Как и думала, берег оказался за спиной, примерно в двух милях: блестел на солнце золотой пляж, слева вставали когтистые скальные отроги, у подножия которых прилепился небольшой замок графа Меннинга. По плану, Портал Ренарда должен был открыться в его дворе.

Я мысленно поклялась, что если останусь жива после сегодняшней братской шутки, то отомщу так, что Ренарду до смерти икаться будет! Ох, доплыть бы только до берега! Доплыть бы…

Я сбросила ту одежду, от которой сумела избавиться самостоятельно, но помогло это не сильно. Нет, вода определенно не была моей стихией. Хуже того, она не давала мне управлять магическими потоками, постоянные колебания волн не позволяли сосредоточиться и поймать Нити. Стоило попытаться — и я тут же с головой уходила под воду; выплывала, отплевываясь, но не могла стерпеть и просто плыть, так что все начиналось снова, только вот силы уходили слишком быстро, а берег приближался слишком медленно.

Меня уже должны были хватиться, только догадался ли кто-то, что искать надо в море?

Не знаю, сколько времени отняла эта пара миль, но я почти добралась до берега. Мне оставалось всего несколько десятков футов — и под ногами будет твердая почва, где я смогу управлять магией.

И в тот момент появились они — полупрозрачные тени в синей воде. Сперва показалось, что вокруг кружат обычные водные хищники с треугольными плавниками; это они порой крали рыбацкий улов и переворачивали лодки простолюдинов и рабов. От аристократов эти твари сбегали, едва почувствовав окружающую нас магию.