Но тени рядом со мной не торопились исчезать, напротив, придвигались все ближе. Потом одна из них вынырнула почти у меня перед носом, и я закричала в ужасе, поняв, наконец, что это за невидимки. 

Давным-давно какой-то умник назвал этих тварей морскими драконами. По мне, так они больше походили на змей: длинные гибкие тела, пасть с омерзительно острыми зубами и никаких крыльев. Их силуэты странно пульсировали, то совсем пропадая из вида, то проявляясь с необычайной четкостью. Их тела уже касались меня, но ни одно из чудовищ не пустило в ход зубы. 

Быть может, они просто играют? — наивно понадеялась я. Твари действительно играли - по-своему. Они обвили меня за руки и шею, утягивая назад в открытое море. Я вновь закричала, зовя на помощь, и в отчаянии попыталась еще раз ухватить Нити. Тела чудовищ, касающихся меня, заискрились радугой, а я ощутила в душе болезненную пустоту, словно из меня пили саму жизнь.

На пляже между тем замерцал силуэт Портала, оттуда выбежало несколько эль-туань охраны и Камир. Может, был кто-то еще, но в этот миг меня с головой захлестнула высокая волна. Даже обессилевшая и нахлебавшаяся воды, я почувствовала мощные потоки Силы, которые должны были освободить меня и вернуть на берег. Камир, его почерк. Старший брат почти сравнялся с отцом по умению управлять Нитями.

Магия разрушения, не затронув меня, накрыла чудовищ туманным куполом — и исчезла, а вот несостоявшиеся жертвы, напротив, еще больше оживились, даже тела их словно выросли в размерах. И тогда только я поняла, отчего моряки так боялись встреч с этими тварями: морские драконы не страшились магии, они питались ею.

Ни брат, ни охрана из эль-туань не могли помочь мне. Быть может, только отец, если бы он был здесь, если бы он знал…

Твари продолжали тащить меня, я даже не могла представить — зачем. И почему я нужна была им живой? Они так старательно держали меня на поверхности… Извернувшись, я оглянулась на берег. На лице Камира были ярость и отчаяние, то же выражение — на лицах стражи. А за их спиной вырисовывался новый Портал. Я не успела рассмотреть, кто пришел им — одна из тварей, обвивших левую руку, рванулась вперед так сильно, что у меня, вскрикнувшей от боли, поплыли перед глазами круги. Другие морские драконы тоже увеличили скорость — словно спешили поскорее убраться от берега. Словно испугались чего-то. Или кого-то.

Неужели отец? — надежда была опрометчивой, но так хотелось верить в спасение. 

Воздух вокруг потемнел, словно преждевременно наступила ночь, а тела тварей, держащих меня, напротив, начали светлеть, пока не стали совсем прозрачными.

Потом почти неощутимыми. 

И не исчезли вовсе…

У меня едва остались силы держаться на поверхности, когда из глубины поднялась мощная волна, и, словно обломок кораблекрушения, выбросила меня на берег. Кашляя водой, я сумела приподняться на руках и оглядеться. Отца нигде не было, зато в двух шагах за спиной брата стоял Мервин. Вокруг таирта медленно таяло темное облако, из которого все еще тянулись в моем направлении щупальца магического тумана. 

Перед тем, как потерять сознание, мой ослабленный мозг все же сподобился на одно озарение: это облако странного тумана было воплощением Темной Магии, или анти-магии, как ее еще называли. Владение ею считалось редчайшей способностью, проявлявшейся у эль-туань далеко не каждое столетие. Мервину удивительно повезло. Или не повезло, если учесть выражение лица Камира, повернувшегося к моему спасителю… 

* * *

О чем я только не передумала за время своего заключения. Конечно, гадала и о том, как именно Дракон сумел прорваться в наш мир. Соотносила записку Мервина с собственным похищением, с началом битвы, с пробуждением в его замке — но все равно не верила. 

Сейчас я поняла, что все эти шесть месяцев, проведенных в замке таирта, в глубине души я надеялась: когда Мервин вернется, когда объяснит — то все прояснится, станет по-прежнему. 

По-прежнему не стало. Вся прежняя жизнь сгорела дотла — по его вине.

Я должна была возненавидеть Мервина. Я хотела возненавидеть его. 

Но не могла.

Так же, как не могла простить.

Через три дня после нашего разговора Мервин появился вновь, молча положил на стол стопку книг и вышел, даже не взглянув в мою сторону. Книги! Одной в покоях мне было невероятно скучно, сейчас я с удовольствием прочитала бы даже свод правил придворного этикета. Но это значило принять что-то от предателя.

Несколько минут я мучилась сомнениями, пытаясь издали разглядеть хотя бы название на верхней обложке. Кажется, что-то о рунах. Не выдержав, встала и подошла ближе. Все же Мервин знал меня слишком хорошо: все книги оказались посвящены рунической магии, моей любимой.

Руны были наследием прежних жителей нашего мира; мы называли их Древними. Неизвестно, погиб ли этот народ, нашел ли себе иной дом в бескрайней Сфере Миров, но исчезли они за много веков до появления первых эль-туань. 

Руны с раннего детства восхищали меня. Завораживали. Казалось порой, что я слышала их голоса. Словно каждая подсказывала свое значение, а вместе они обещали научить менять мир и творить красоту. Учитель по рунной магии единственный не имел повода жаловаться на меня родителям. Руны пели для меня, снились мне, разговаривали со мной.

Я взяла первую книгу и ахнула, узнав. В королевской библиотеке имелся лишь ее неполный список, с сотнями потерянных страниц. Как Мервину удалось отыскать этот раритет? Считалось, что полной копии в нашем мире больше не существует.

Я переворачивала страницу за страницей, иногда надолго замирала над изображениями рун, зарисовывая их себе в память. Их были тысячи, и каждая казалась неповторимой и прекрасной по-своему.

* * *

Шесть месяцев назад…

Это был обычный день, не примечательный никаким праздником или юбилеем. Должно быть, один из тех редких случаев, когда у отца не нашлось по-настоящему важных дел, и он решил посвятить время своему самому непутевому ребенку — мне. 

Король сидел в малой гостиной и о чем-то вполголоса беседовал с королевой, когда слуга церемонно впустил меня. Королева приветливо улыбнулась, а я постаралась подавить вздох облегчения — похоже, вовсе не странное недомогание Ренарда явилось причиной моего вызова. Слава Властелину за это.

Нет, я совсем не жестока, по меркам нашего двора даже наоборот, но братец последнее время выводил меня из себя. Говорят, физические страдания очищают грехи и облагораживают душу — и в том, и в другом Ренард давно нуждался. Я всего лишь оказала ему услугу, и, как истинный благодетель, желала остаться неизвестной.

Итак, мама смотрела благожелательно, и такое же выражение было на лице у отца. Странно. 

— Моя драгоценная Риэль, — торжественно произнес король. — Из неуклюжей девочки ты превратилась в настоящую красавицу, в истинную жемчужину нашей страны.