К счастью, Бориса ещё не было дома. Приходящей домработницы тоже. Рита даже не старалась запомнить их имена. Прислуга менялась довольно часто. То ли её муж был параноиком, считающим, что каждая из них старается залезть в его бумаги и подобрать код к сейфу, то ли он просто время от времени использовал приходящих убираться женщин по непрямому назначению.

Борис официально не давал ей повода усомниться в супружеской верности, но мелкие бесчисленные признаки его неверности не заметить и не сложить в единую картину, было невозможно. Однако пока Рита относилась к этому с завидным равнодушием. Подруги, а по совместительству жёны коллег восхищались её мудрой слепоте, а девушке всё время хотелось рассмеяться им в глаза:

— Да мне плевать! — произнесла бы она под изумлёнными взглядами ревнивиц. Они бы не поняли, они-то любили тех, кого сами выбрали в мужья. Рита не научилась даже уважать Бориса, помня обо всех его придирках и отношении к жене, как к дорогому, временами полезному, но аксессуару. И отец говорил, что партнёр обманывает его. Хотел даже выкупить его долю в бизнесе, взяв кредит. Да так и не успел.

— Ты ещё не разделась, — услышала она голос мужа и, вздрогнув, отвернулась от окна. Сколько она так простояла?

— Я пришла час назад, — произнесла Рита по привычке, в оправдание и посмотрела на Бориса. Тот устало снял пиджак, бросив его кресло, и опустился на диван, раскинув руки на подушки.

— И даже не приняла душ?

«Приняла. Не здесь», — подумала девушка, а вслух добавила:

— Я хотела поговорить. Давно уже, — начала она медленно, вслушиваясь в звучание собственных слов. В горле образовался противный ком, который всё никак не удавалось сглотнуть.

А нужно было спокойно сесть в кресло напротив и говорить так, будто перед ней клиент, за чьё дело фирма не возьмётся. Отказ, глядя в глаза, всегда ранит больнее, но не перечёркивать же четыре года совместной жизни по телефону! Нет, отец всегда учил Риту «держать удар». Пришло время вспомнить былые навыки.

А руки дрожали. Надо было выпить! Напиться, блин, до бесчувствия. Полного, и сказать: «Пошёл на хрен из моей жизни!»

— Я больше не вижу нас как пару, Борис! Прости! — и смущённо потупила глаза. Чувство вины за сегодняшнее удовольствие никуда не делось, как бы девушка ни пыталась себя оправдать.

Муж молчал, это не предвещало ничего хорошего. Сейчас начнёт язвить и унижать. «Кем бы ты была без меня? Бордельной подстилкой? Я заплатил по счетам и почти остался без денег». Преувеличение, но возразить нечего. Разве только: «Я сполна всё отработала».

— Марго, и ты прости меня! — участливый тон заставил Риту удивиться и поднять глаза. — Ты устала, я понимаю. И давно вижу, что сбегаешь от проблем на работу, а я ещё смею ругать тебя за это, хотя должен поддержать.

Борис встал и подошёл так близко, что Рита была вынуждена поднять голову. Мужчина легонько погладил её по щеке:

— Не плачь, моя дорогая, — произнёс он, вытирая слёзы, хлынувшие из глаз девушки. — Ты знаешь, это некрасиво. Я не виню тебя за бесплодие. Даже если иногда говорю грубости. Прости меня и за это.

Рита от неожиданности даже перестала плакать, лишь молча смотрела на мужа. Да как он смеет обвинять её, когда доктора в один голос твердили, что она абсолютно здорова!

— Я не бесплодна! — Рита вскочила и отшатнулась от мужа. — И вообще причина не в этом!

— Успокойся, всё будет хорошо! Конечно, не в этом! Тебе надо отдохнуть. Хочешь, съездим куда-нибудь на неделю? Сама выбирай, куда.

Участливый тон мужа, укорявший её в неполноценности, вывел её из себя. Нет, она не позволит запутать и обвинить в общей проблеме. Как минимум, общей!

— И что это изменит? — Рита пыталась говорить спокойно, но голос то и дело срывался на крик, а руки всё так же дрожали. — Мы давно не общаемся как супруги. Зачем я тебе?

— Потому что я люблю тебя, — неожиданно сказал Борис таким тоном, будто продолжал обвинять Риту. Даже в этом. Мол, из-за тебя такой.

— Я не уверена, что могу ответить тебе тем же, — Рита покачала головой и отошла к окну, не выпуская мужа из поля зрения и всё так же теребя в руках сумочку, будто в любой момент можно было сорваться и убежать, навсегда закрыв за собой дверь.

Как она раньше не решалась на честный разговор? Всё оказалось совсем не так сложно. А Борис… он легко проживёт без неё. С другой. Молодой и беспроблемной, благодарной и плодовитой.

— Я хочу начать новую жизнь, — медленно и спокойно продолжила Рита, чувствуя за спиной защиту в виде холодной гладкости стекла. Хрупкую, такую ненадёжную и иллюзорную, но всё-таки мешающую отступить в тёплый, даже уютный в чём-то дом. Рита представила, что дошла до края купола, под которым жила четыре года, и сейчас, через пару шагов окажется на свободе.

— Я хочу… развода, — выдохнула она, и мир не рухнул. Всё оказалось не таким сложным.

— У тебя кто-то есть? — Борис сделал шаг навстречу, но остановился вполоборота, пригвоздив Риту к окну взглядом дознавателя.

Девушка слишком хорошо знала, к чему он клонит. По условиям брачного контракта, в этом случае она останется ни с чем, будто и не было её вклада в общее благосостояние.

— Нет, поэтому я и хочу развода, — повторила она чуть увереннее. В Рите заговорил юрист, почуявший, что её клиента хотят «развести на бабки». — Не планирую спускать свою жизнь в помойку.

— В помойку? — в голосе мужа проскользнула насмешка. — Да ты там и была, пока я не вытащил вас с матерью из дерьма. Вот она, хвалёная благодарность! Живёшь на всём готовом, вот и дурь в голову лезет.

Слова Бориса ранили и задевали, но оправдываться и что-то доказывать было бесполезно. Она промолчит, а потом сделает по-своему. Соберёт вещи, снимет квартиру и подаст на развод. Правда, выслушает истерики и обвинения матери, но свобода того стоит.

Тем более теперь, когда она поняла, что способна что-то чувствовать и получать удовольствия от общения с мужчиной на языке тела. В сексе, если говорить буднично и жестко. Ещё жестче: беззастенчиво трахаться и не думать о том, что будет после.

От этой мысли внизу живота словно проснулся мурлыкающий зверь, и по телу пробежала знакомая волна жара. Жаль, что они не встретятся снова! Ещё хотя бы один раз ощутить того мужчину в себе!

А Борис расхаживал по комнате и тоном строгого учителя всё говорил и говорил: о благоразумии, долге, о том, что семья — это труд, прежде всего женщины, и оно совсем не удивляло Риту. Она должна положить себя на алтарь семьи, а он, так и быть, примет жертву.

— С завтрашнего дня ты сидишь дома и готовишь мне вкусные обеды. Увидишь, как всё изменится. А то, что ты не можешь зачать, так это от вечной нервотрёпки на работе, — закончил, наконец, Борис и, довольный собой, приблизился к Рите, намереваясь приласкать. Как хозяин бесполезное в общем-то, но ценное домашнее животное. Например, породистую кошку.