Голос ее звучал совсем слабо. Глубоко встревоженный состоянием супруги, ночной эльф на миг оцепенел, а затем повлек ее вперед, в поисках того, чего ни он, ни она никогда не видели, но могли бы узнать с первого взгляда.

Тут странная пара попалась на глаза офицеру Часовых. Окинув взглядом фигуры, укрытые под длинными плащами, Часовая сдвинула брови, приготовила глефу и заступила им путь.

– Добро пожаловать, гости, – заговорила она. – Позвольте узнать, откуда вы?

Ночной эльф поднял взгляд, ненадолго показав ей лицо.

Часовая разом осеклась. От изумления на щеках ее выступил яркий румянец.

– Ты…

Ночной эльф, ни слова не говоря, повел спутницу мимо ошеломленной Часовой и тут же увидел среди домов, за спинами прохожих, то, что искал.

– Вот и портал, – пробормотал он.

Невдалеке начиналась мощенная камнем дорожка, тянувшаяся вдоль пологого склона наверх, к Тельдрассилу. Там, у подножия древа, возвышался портал с огромным, ярко мерцающим символом дарнасской письменности сбоку. Однако, как ни высоки были магические врата, среди исполинских корней, тянувшихся в стороны от ствола Тельдрассила, они казались маленькими, точно игрушечные.

Портал был прямым магическим путем в город высоко-высоко наверху. На первый взгляд, охраняла его только пара Часовых, но путник знал: неподалеку скрываются другие, да и в самом сооружении, и вокруг хватает защитных чар.

Ничуть не колеблясь, он повел супругу к порталу. Часовые проводили его подозрительными взглядами.

– Пропустить, не препятствуя, – раздался позади голос офицера.

Караульные подчинились приказу беспрекословно. Но путник не стал тратить времени на благодарности: для него было важно одно – поскорее доставить супругу в Дарнас… туда, где ей могут помочь.

– Смотри под ноги, – прошептал он.

Его спутница не без усилий кивнула. До портала они добрались, и это внушало надежду. «Ну, почти, почти!»

Тут эльфийку вновь скрутил приступ кашля, да такого жестокого, что муж не сумел удержать ее. Жена упала на колени, едва не уткнувшись лицом в каменные плиты. Муж поспешил поднять ее, но, помогая ей выпрямиться, услышал негромкий стук капель.

Дорожку в том месте, где супруга склонилась над ней, украсила лужица крови.

«Опять? Только не это…»

Пальцы жены с неожиданной, невероятной силой стиснули его ладонь: теперь она действительно была испугана.

– Муж мой…

Тело ее обмякло в его руках.

Часовые двинулись на помощь, но у путника не было на них времени. Чего доброго, еще предложат подождать, пока они не проверят ее состояние, а между тем в его встревоженных мыслях каждая секунда промедления означала катастрофу… утрату…

Надежда одна: поскорее добраться до верховной жрицы.

Подхватив на руки бесчувственную супругу, путник со всех ног бросился в портал.

Вопреки легкому ветерку, колыхавшему полог леса, длинные толстые ветви ближайших деревьев склонились вниз. Покрытые пышной листвой, они целеустремленно тянулись к бородатому ночному эльфу, а тот, стоя в их окружении, глядел вверх и только улыбался.

Листья первых ветвей нежно коснулись его лица. Малфурион Ярость Бури хранил молчание. Других таких же, как он, не было даже среди его собратьев по призванию. На первый взгляд могло показаться, что он изукрашен символами могучих зверей, чей облик способны принимать самые искусные из друидов. Но, если приглядеться поближе, сразу же становилось ясно: некоторые из этих символов – вовсе не украшения, а часть его существа, результат тесной связи с Азеротом и многих лет, проведенных духом друида в Изумрудном Сне. В то время, как его облик в мире снов все больше и больше привыкал к этому новому царству, спящее тело, ничуть не утратившее связи с духом, начало принимать сходство с этими могучими существами. Вдоль его рук, по всей длине, отросли широкие серые крылья буревестника. О связи с ночным саблезубом, зверем особенно близким расе Малфуриона, свидетельствовали – нет, не сапоги, ноги верховного друида, превратившиеся в подобие могучих кошачьих лап. Вдобавок к этому, килт его спереди украшали кривые клыки саблезуба, а пальцы перчаток оканчивались медвежьими когтями.

Единственным украшением, никак не связанным со зверями, однако многое говорившим о самом Малфурионе, были голубые стрелы молний, пересекавшие его торс наискось, от плеча к поясу. Точно такие же молнии, только поменьше, тянулись вдоль предплечий, от локтя к запястью. «Ярость Бури» – эти слова были не только родовым именем верховного друида, но и намеком на подвластную ему невероятную силу – силу, к которой он прибегал лишь в тех случаях, когда ничто иное не помогало.

Кончики веток ерошили длинные зеленые волосы, ловко избегая касаться того, что наиболее явно отличало величавого ночного эльфа от его братьев по расе. На голове его росли роскошные, добрых двух с лишним футов в длину, оленьи рога – часть оленьего облика, а также особый знак тесной связи Малфуриона с Азеротом и своим шан’до – то есть, достопочтенным учителем, полубогом Кенарием.

Несколько самых прочных ветвей скользнули Малфуриону под руки и мягко, будто родитель младенца, подняли к вершинам деревьев.

Верховный друид распахнул сознание и коснулся мыслью сердца Тельдрассила. Оценив здравие великого древа, никаких видимых признаков Скверны, оставленной зловредным черенком, привитым к его стволу безумным верховным друидом Фэндралом Оленьим Шлемом, Малфурион не нашел. Это Малфуриона немало обрадовало. Да, он был против создания второго Мирового Древа, однако Тельдрассил стал неотъемлемой частью жизни ночных эльфов – пусть не благодаря, а вопреки намерениям Фэндрала, первым заговорившего о новом Мировом Древе в отсутствие Малфуриона. Для прежнего верховного друида Тельдрассил был лишь средством достижения чудовищной цели, но, к счастью, его план не удался.

Несмотря на отсутствие сколь-нибудь примечательной Скверны, Малфурион поклялся присматривать за Тельдрассилом. В Изумрудном Сне еще жив был очаг Кошмара, и пока от сей темной силы остается хоть след, Тельдрассилу, а значит, и всей расе ночных эльфов, грозит новый натиск порчи.

Пусть и удовлетворенный состоянием Мирового Древа, Малфурион уделил время осмотру окрестностей. Невдалеке от верховного друида находился лунный колодец – один из священных источников воды, славящейся мистическими свойствами. Поляну Оракула, что лежала к северо-востоку от города, он выбрал, чувствуя ее особую, уникальную связь с колоссальным древом, давшим ей приют. Здесь верховный друид легче всего мог уйти в медитацию, а дух его, или же «облик в мире снов» – достичь Изумрудного Сна.

Друиды в сонном обличье путешествовали в этот иной мир до сих пор, но с кое-какими новыми предосторожностями. Вот и Малфурион не замедлил вернуться, хотя, заточенный в Изумрудном Сне Владыкой Кошмара, и провел там многие годы. Особой храбрости в этом решении он не усматривал: верховный друид всего лишь надеялся внимательнее приглядеться к Изумрудному Сну на предмет не замеченных прежде перемен… а также воспользоваться этим путешествием, чтобы очистить разум от некоторых дум.