Ненаглядный только возмущенно замотал головой.

— Ладно, тогда я расскажу, что видела. На лестнице яуслышала, как скрипит входная дверь твоей квартиры. Я спряталась внизу вподвале и заметила, как мимо прошел довольно неприятный тип, весь в черном. Янемного постояла еще внизу, а потом пришла сюда, открыла дверь своим ключом инашла тебя — в духовке, а ее — мертвую.

— Допустим, — процедил этот наглец. — Но ятебе не верю. Какой еще человек в черном? Что ты несешь? Если у тебя был ключ,то ты — первая подозреваемая. Пришла, увидела, что я не один, приревновала,задушила ее, а меня стукнула по голове.

— Ага, а потом положила тебя к духовке, выкрутила всекраны и ушла, — подхватила я. — А потом почувствовала муки совести, вспомнила,как мы с тобой были счастливы в этой вот квартире, вернулась и спасла тебежизнь! Слушай, это даже не смешно и, вообще, не выдерживает никакой критики. Стаким же успехом я могу утверждать, что ты в припадке садизма задушил своюслучайную приятельницу, а потом, испугавшись содеянного, решил покончить жизньсамоубийством, отравившись газом. Кстати, — меня осенило, — ведьубийца-то так и задумал. И все бы поверили, даже милиция.

— Милиция! — ненаглядный приподнялся со стула исмотрел на меня строго. — Нужно вызвать милицию! Ведь у нас там труп…

Я посмотрела на него с интересом. Казалось бы, мы довольнодолго были знакомы. Я, конечно, знала, что ненаглядный не семи пядей во лбу, новсе же он производил впечатление солидного, рассудительного человека. Ну занудатакой, аккуратист, чистюля. Но я никогда не подозревала, что он полный идиот.

— Милиция… — как бы в раздумье пробормотала я. —Что ж, звони. Только я расскажу тебе, что будет.

— Ну…

— Приедет милиция, увидит труп, слушать наши долгиеобъяснения не будет — им вечно некогда. Труп увезут в морг, а нас, как наиболеевероятных подозреваемых, сцапают и посадят. Не знаю уж, кого потом ониопределят в убийцы — тебя или меня, но ночевать сегодня мы будем в камере и ещемного времени там проведем. Ты этого хочешь?

— Нет, — ответил он без колебаний.

— Умница! — обрадовалась я. — Значит, помощьмилиции мы отметаем.

— Почему это в милиции подумают, что это я ееубил? — вдруг заупрямился ненаглядный. — Ты же мне веришь…

— Я верю потому, что знаю тебя как облупленного, ипотому, что я видела настоящего убийцу. Но они-то мне не поверят, решат, что ятебя выгораживаю.

Это еще кто кого выгораживает! Ты больше подходишь на рольподозреваемой! Ты убила ее из ревности! То есть, это милиция такподумает, — поправился ненаглядный, взглянув на меня внимательнее.

Очевидно, в глазах моих он прочел что-то очень для себянеприятное, потому что сник и даже отодвинул свой стул подальше от меня.

— Ах вот как… — выговорила я медленно. — Такслушай, я расскажу тебе, что тут случилось на самом деле. Девица, — якивнула в сторону комнаты, — была связана с каким-то криминалом. Очевидно,ей срочно нужно было от кого-то удрать. Она останавливает первую попавшуюсяскромную машину, заигрывает с водителем, дает ему понять, что не прочь развлечься,предварительно узнав, что есть место, где можно спокойно пересидеть ночь.Только такой самовлюбленный дурак мог подумать, что соблазнил ее своейвнешностью и дурацкой «копейкой»! Ей просто нужно было где-то спрятаться доутра!

Я решила не стесняться в выражениях и называть вещи своимиименами, чтобы ненаглядный наконец понял, какого он свалял дурака.

— Но, — продолжала я, — планам девицы несуждено было осуществиться. Ее выследили. Убийца пришел в эту квартиру, стукнултебя по голове, а ее задушил. Потом он сунул тебя в духовку, открыл газ. И еслибы не пришла я, то все могло бы для тебя кончиться летальным исходом. Потомучто соседи, услышав запах газа, прибежали бы и начали звонить. А всем известно,что в наполненной газом квартире нельзя ни звонить, ни свет включать. Потомучто от искры газ может взорваться. Так и случилось бы, и в квартире нашли бытолько два обугленных трупа. А так я тихонько открыла дверь ключиком, тольковот благодарности от тебя не дождешься.

— Что же теперь делать? — простонал ненаглядный,потому что упоминание о двух обугленных трупах очень плохо на него повлияло.

— Вот, — оживилась я, — слышу толковыйвопрос. От трупа нужно избавиться.

— Как это? — Он вытаращил глаза.

— Молча, — сказала я, — обязательно молча. Мыдолжны запаковать труп во что-нибудь нейтральное, вывезти его куда-нибудь загород и там спрятать так, чтобы сразу не нашли. А потом жить как ни в чем небывало. Мы ничего не видели, ничего не знаем, никого не помним. Девицаскрывалась? Скрывалась. Ее нашли и убили ее дружки. Уж они-то точно не будутрасследовать ее смерть. Милиция в полном неведении, даже если и подадутродственники в розыск — ну, пропала и пропала. Уехала в теплые края! Ты никогов машину не подсаживал, сюда никого не привозил — вообще мы с тобой весь вечервместе были, как всегда!

Я остановилась, перевела дух и посмотрела на ненаглядного.Он рассматривал меня с каким-то странным выражением.

— Ты так спокойно об этом рассуждаешь… — протянул он.

— Что значит — «спокойно»? — завелась было я, ноприслушалась к себе и поняла, что он имеет в виду.

Действительно, я совершенно не волновалась. То есть я быласильно возбуждена, но это только подстегивало меня, хотелось немедленнодействовать. И еще что-то изменилось внутри меня, но заниматься самокопаниемсейчас не было времени.

— Ладно, тянуть нечего, не люблю неприятное надолгооткладывать.

Я вошла в комнату. Там ничего не изменилось, труппо-прежнему валялся на диване. Я собрала разбросанную женскую одежду: белье,теплый свитер, юбку, ботинки… Из кармана юбки вывалилась косметичка. Я наскороперебрала содержимое: пудреница, помада, носовой платок — все обычное, а вотеще: за подкладку засунуто немного денег и красная книжечка — паспорт.

— Полозова Каролина Викторовна, — прочла явслух. — Ну и имечко! Русская, год рождения одна тысяча девятьсотсемьдесят шестой, место рождения — город Новохоперск.

Я перелистнула страничку. Прописка в Новохоперске, потом ещеодин штамп — выписана, а здесь, в Санкт-Петербурге, штампа о прописке нет.

— Темная личность эта твоя Каролина. Нигде непрописана. Ну, так даже лучше. Родственников у нее здесь нет.

Я нашла в шкафу старые ножницы тетки Глафиры и аккуратноначала разрезать одежду во многих местах.

— Что ты делаешь? — вскричал ненаглядный.

— Одежду надо выбросить, я режу, чтобы никто не могвоспользоваться. На рваные тряпки никто не обратит внимания. Косметичку тожевыбросим, а паспорт надо бы сжечь…

Я сунулась было на кухню, но сообразила, что в квартире всееще достаточно газа. Как бы пожар не устроить! И я положила паспорт убитойдевицы в потайное отделение своей сумочки.