Шагах в десяти двое из отряда прикрывали нескольких раненых. Раэн отправил туда пару стрел и снова глянул за сарай. Закутанный в плащ стоял как ни в чем ни бывало. К третьей стреле Раэн прицепил заклятие, проводил ее взглядом…

Вспышка. Фигура качнулась от удара, впечатавшись спиной в стену, снова выпрямилась…

А двое с топорами уже слаженно прыгнули на крыльцо с разных сторон. Умелые, опытные… Такие медленные – для него! Первому – короткий боковой тычок в шею. Позвоночник хрустнул, и уже падающего человека Раэн добил точным ударом в висок. Второй, отстав от первого на пару мгновений, покатился по ступенькам с ножом в горле. Рукояти подхваченных топоров удобно легли в ладони. Раэн размахнулся, швырнул – тяжелая сталь пробила доспехи тех, кто еще пробовал достать раненых.

Теперь уже защитники теснили неизвестных. Большая часть отряда наместника погибла еще в первые минуты. Тех, кто выжил и продержался до пожара, разнесло по всему двору. Но джандар упорно собирал их перед крыльцом, прикрывая дом. Не то! Все неправильно! Слишком много глупой суматохи для настоящего боя.

Последняя стрела. Бросив лук, Раэн легким прыжком слетел с высокого крыльца, на бегу подхватив первую попавшуюся саблю. Ах, чтоб тебя…

* * *

Хазрет стиснул зубы: порезы кровили все сильнее, в глазах темнело. Его противник, высокий скуластый здоровяк в кольчужной безрукавке, вдруг бросил изогнутый клинок, захрипел и схватился за горло, будто силясь оторвать от него чьи-то пальцы. Но, не справившись, упал на колени и медленно завалился набок, подергиваясь всем телом. В нескольких шагах катался другой… И еще… И еще… По всему двору люди, напавшие на отряд, падали на землю, безуспешно пытаясь сорвать нечто с шеи, задыхались, извивались в судорогах и замирали с перекошенными лицами, искаженными то ли ужасом, то ли удушьем. Мимо пронесся целитель, перепрыгивая через лежащих, и юркнул куда-то между сараем и стеной.

Опомнившись, Хазрет кинулся следом, еще ничего не понимая, но сообразив, что лекарь знает больше. Тот же, замерев перед стеной, произнес что-то на незнакомом джандару языке. И, судя по тону, была это отнюдь не молитва, разве что Владыке Преисподней. Не удовлетворившись сказанным, лекарь от души пнул саманную стену ногой и выдохнул:

– Ушел, тварь паскудная!

– Кто?

Не ответив, чужак развернулся и быстрым шагом устремился к крыльцу. Хазрет, холодея, рванул следом. В доме переждавшие нежданную бурю хозяева зажигали огни, хлопотали, собирая снадобья и ткань для перевязки. Во имя всех богов! Едва поспевая за целителем, летевшим, как от собственной смерти, Хазрет промчался через пару пустых покоев, прыгая через ступеньку, зашвырнул себя на второй этаж. А там, уже вломившись всем телом в полуприкрытую дверь, осознал, что это вовсе не спальня наиба. Хотя Ансар ир-Дауд вот он, живой и невредимый. Хазрет со свистом втянул воздух, обмирая от запоздалого облегчения. Лекарь же, не обращая внимания на джандара и самого наиба, лежащего на низком диване, откинул кисейный занавес, глянул на пустую кровать.

– Где Надир?

Наместник, бледнея от боли, приподнялся и тут же рухнул обратно, сдавленным голосом поинтересовавшись:

– Что случилось, Хазрет?

Вопросом лекаря он, конечно, пренебрег, но тот неожиданно властно перебил открывшего было рот джандара.

– Что бы ни случилось, оно уже закончилось. Где ваш племянник, светлейший?

– А тебе какое…

Ансар осекся. Миндалевидные зеленые глаза, чуть постаревшая копия глаз Надира ир-Дауда, расширились.

– Он… Он внизу…

– Тридцать три преисподних!

Лекарь сорвал кисейный полог с окна и оглядел двор сверху.

– Давно ушел?

– Сразу. Как услышал шум. Да что же, демон всех вас побери, здесь происходит?! Кто посмел напасть?!

– Сам бы хотел знать, – бросил целитель, выпрыгивая в окно.

Хазрет только хмыкнул, уже ничему не удивляясь.

* * *

Наргис рывком села на постели. Во сне она падала, падала, падала в бездонную тьму, беззвучно крича и умирая от слепого ужаса. И уже почти умерла, но проснулась, выдернутая из забытья острой болью.

Обливаясь потом, она скинула покрывало, и так сползшее с плеч на колени, прижала ладонь к груди. Боль разливалась внутри, как вязкое темное земляное масло, которым заправляют светильники, медленно и заполняя каждую свободную частичку пространства. Наргис закашлялась, с усилием вдыхая воздух – показалось, что боль отступила. Но тут же снова вернулась, став резкой и безжалостной. Что это? Она… умирает? Вот так глупо, совсем молодой и здоровой? Яд? Проклятье? Темные джинны, пьющие жизнь?

Упав на подушки, Наргис билась на них, задыхаясь и не в силах позвать на помощь. За тяжелыми дверями спальни остались слуги, лекари, домашний чародей и охранники – все верные, надежные, готовые жизнь отдать за госпожу… И совершенно бессильные помочь ей сейчас, когда Наргис умирает… Нет! Сражается за жизнь – пришло куда-то упрямое знание.

Она с неимоверным усилием покосилась в угол комнаты, где на низенькой кровати спала Иргана. Почему она ничего не слышит?! Наргис попыталась позвать девчонку, но с губ не слетело ни одного звука, даже застонать не удалось. Только слышалось ее собственное дыхание, хриплое и натужное, как у одышливого старика или больного…

– Нет-нет, счастье мое… – шепнул вдруг рядом мягкий низкий голос. – Не зови ее. Не трать силы попусту. Больно? Не бойся. Сейчас пройдет. Я никому не позволю причинить тебе вред.

И тяжелая ладонь легла на грудь Наргис, прямо в ложбинку между холмиками. Легла, опалила – и показалось, что жаром, но тут же Наргис поняла, что не жар это, а холод. А поняв, захлебнулась собственным криком, рвущимся изнутри вдруг расправившихся легких. Мужчина в спальне? Немыслимо, но… не страшно. Будь это действительно наглец, преодолевший надежную защиту дома ир-Даудов, чтобы полюбоваться ее обнаженными прелестями, Наргис бы возмутилась. Разгневалась… Но не испугалась. А тот, кто сидел рядом, чей силуэт она слабо различала в полумраке спальни, освещенной лишь язычком пламени в стеклянном ночнике, вызывал страх. Ледяной и темный, как та бездна, куда она падала во сне.

Дернувшись, она попыталась сбросить наглую ладонь – и мужчина со смешком убрал ее, но больше по своей воле, чем подчинившись желанию Наргис. Почему-то она чувствовала это совершенно точно. Как и то, что служанка не проснется, даже если закричать изо всех сил. И слуги не прибегут, не ворвется в спальню никакой избавитель, сверкая обнаженным клинком или чародейским посохом…

Теперь она знала, почему не было спасения тем несчастным в сказках, которых посещали ночные мары, темные джинны и прочие чудовища. Потому что когда за тобой приходит настоящая беда, никто не может встать между тобой и ее холодным дыханием.

– Умница… – одобрительно проговорил незнакомец, нимало не стараясь приглушить голос. – Умная девочка. Красивая… Горячая… Гордая…