Она вдруг резко отвернулась.

— Не по своей охоте, капитан. Будь моя воля...

— Сюда идут, — сказал я шепотом. — Вы сказали, не по своей охоте. Поговорим об этом позже.

Она снова повернулась ко мне и, окинув презрительным взглядом, сказала:

— Не думайте, капитан, что я принадлежу к числу девушек, которых легко обольстить словами. Я знаю, что делаю. Я им нужна, так как они думают, что мне известно, где спрятано золото инков. Дон Мануэль хочет заполучить меня и потому, что я ему нравлюсь, но главное для них — золото.

— Глупцы, — сказал я.

— А вы, капитан?

— Я тоже нередко делаю глупости. Иначе меня бы здесь не было. И возможно, я уже был бы богатым человеком. Я отношусь к типу романтиков. Мы обладаем здравым смыслом, но в нас больше говорит сердце, сеньорита, и поэтому мы обычно осыпаны благодарностями, но карманы наши пусты.

Она рассмеялась приятным звонким смехом. Подошел баск Арманд, и все повернулись к нему. Какое-то время мы продолжали разговор вдвоем.

— Они думают, я наивная простушка и не до конца понимаю, зачем они везут меня в Испанию. Ведь они делают это не только ради того, чтобы выдать меня замуж. Они надеются, что блеск испанского двора так пленит меня, что я выдам им все, что знаю...

— А что, они полагают, вы знаете?

Она вновь испытующе взглянула мне в глаза.

— Они хотят выведать у меня, где прячутся поселения, в которых еще сохраняются обычаи инков. Они считают, что меня, как неразумного ребенка, можно уговорить и запугать. Но они только напрасно теряют время, капитан. Я не скажу им ничего.

— Браво! — воскликнул я одобрительно. — Не сомневаюсь, что вы ничего им не расскажете.

— А вам, капитан, это не интересно узнать?

— Сеньорита, мне интересен мир, и я хотел бы, если возможно, увидеть его собственными глазами! Но в данном случае мне достаточно знать, что где-то продолжается прежняя жизнь. Мне не хотелось бы, чтобы старые обычаи умирали, потому что каждый народ должен искать собственный путь к мудрости и каждый из этих путей по своему хорош. У каждого народа есть что предложить миру.

— Так вы поможете мне, если будете в силах?

— Да, конечно, но прежде вы должны сказать мне, чего хотите, чтобы я мог все обдумать и разработать план действий.

— Они могут убить вас, капитан.

Я усмехнулся.

— Не припомню такого времени, когда меня не пытались убить, сеньорита. Наверное, мне суждено долго жить.

— Но вы один, а против вас — все!

— А Арманд?

— Он на их стороне!

— Так ли! Арманд — баск, сеньорита, а у басков своя голова на плечах. Я хочу привлечь его к починке шлюпки.

Тут появился дон Мануэль с бледным от ярости лицом.

— Сеньорита! — закричал он. — Вам здесь не место. Пойдемте отсюда.

Она повернулась и, не говоря ни слова, пошла за ним. Ее покорность озадачивала: девушка с таким независимым характером, и вдруг такая рабская покорность? Но в конце концов это не мое дело. Я согласился ей помочь, но я ведь не знаю, что у нее на уме. И я не совсем понимаю, от чего и от кого я должен ее защищать.

Главная моя забота — любым путем возвратиться в Англию и предъявить права на мою долю в торговой прибыли «Доброй Катерины», разумеется, если судно благополучно вернется и наше предприятие принесет доход.

А сейчас надо поскорее привести в порядок шлюпку и попытаться добраться на ней до поселения на реке Саванна или же до форта Сан-Огастин, если в этом будет необходимость.

Я вернулся в лагерь вместе с Армандом, но он тут же отошел от меня и присоединился к своим товарищам. Что это значит, подумал я, то ли меня решено держать в изоляции, то ли он просто хочет избежать столкновения?

Дон Диего спросил у меня ледяным тоном:

— Вы осмотрели шлюпку?

— Да.

— Вы можете починить ее?

— Да, могу... но с условием, что вы возьмете меня с собой. Я хочу вернуться в Европу.

— Разумеется, возьмем. Вам достаточно одного дня на эту работу?

— Если у меня будет помощник. — Я показал на баска. — Мы договорились с ним. Вдвоем, я думаю, мы управимся.

— Прекрасно. Тогда до завтра.

Стемнело, но костер по-прежнему горел ярким пламенем. Часовых не было. Кончита — девушка-индеанка — принесла мне ужин, и я съел его в одиночестве.

Впрочем, это было и к лучшему — мне предстояло все хорошо обдумать. Они пришли сюда на испанском галионе. Он еще был на плаву, когда они покинули его, и, возможно, вообще не затонул. На таких судах часто перевозят сокровища и ценные грузы.

Они говорят, что судно затонуло, но затонуло ли оно на самом деле? Никто этого не видел. А если оно и затонуло, то, может быть, на мелком месте?

В море не видно ни одного судна, но не исключено, что оно находится где-то за этим нашим длинным островом, если это и впрямь остров. Похоже, что я, Тэттон Чантри, молодой человек благородного происхождения, оставшийся без гроша в кармане и без всякого состояния после того, как наши владения в Ирландии отобраны, могу вдруг оказаться обладателем огромного богатства, каким за последние сто лет, а то и больше наша семья никогда не владела.

Может быть, галион вез серебро и золото из перуанских копей? Как долго я мечтал, что когда-нибудь мне улыбнется фортуна и я найду свой клад!

Может быть, я наконец нашел его!

Мой опыт ограничивался в основном военным и торговым делом, хотя я не раз бывал в морских плаваниях. Если у тебя ничего нет, выбирать не приходится. Мне нравилось бывать в отдаленных уголках земли, хотя мои странствования скорее обусловливались обстоятельствами моей жизни, а не просто желанием повидать свет.

По крайней мере я сообразил, что надо набрать несколько охапок листьев и устроить себе ложе. Я нашел укромный уголок подальше от костра, среди кустарника, который служил одновременно и защитой от ветра, и укрытием. Из всей компании испанцев, по-видимому, только у Гвадалупы, Арманда и офицера, имени которого я так и не узнал, было некоторое представление о том, как устроить ночлег в джунглях.

Я подумал было о шлюпке, но о ней особенно нечего было размышлять. Заменить расщепленную доску толстой древесной корой, которую здесь нетрудно найти, подогнать к пробоине — и все!

Важнее — само судно, к нему обратились мои мысли. Я пытался представить себе, как оно выглядит и куда его могло отнести, если оно и впрямь не затонуло. Свой замысел мне необходимо тщательно скрывать от всех... если только все окажется так, как я надеялся.

Еще не начало светать, когда я встал, натянул сапоги и, отряхнув одежду от листьев, пошел на берег.