– Ой, я, наверное, перепутал, ты ведь с мёдом хотела, а себе я с сахаром сделал. Попробуй, – и сам, тоже отпив глоток из своей кружки, с уверенностью заявил: – Не, всё правильно. У тебя с мёдом. Мы ведь в поезде планировали написать отчёт о поездке. Штефан как-то влился в коллектив, и поэтому неудобно было отстраняться от него. Придётся завтра с утра заняться. Ты по девочкам напишешь, я пацанов… Там два недоразумения произошли, помнишь, в Ярославле Новиков с Богачёвым чуть не подрались. Я с ними уже предварительно обговорил, но серьёзный разговор ещё впереди. Пока в отчёт для гороно писать ничего не стану. С отцами поговорю. Хорошие ребята, но вот за последние года полтора я, по крайней мере, заметил, что Новиков нос задирать начал. Папа крутой, ну и он себя так же в школе вести начинает. А тот-то тоже не из бедной семьи, я про Богачёва. Но там совершенно другой взгляд на вещи. Женя совершенно приземлённый парень. Если бы я не знал, что его папа большим бизнесом руководит, не поверил бы, глядя на Женю.

Встав перед ним, Вера обняла его за шею и глазами, говорящими совершенно о другом, не отрывалась от глаз мужа.

– У меня такое впечатление, что он после занятий в школе только читает и йогой своей занимается. Хотя по успеваемости он вполне тянет. Поэтому я не говорю, что я на его стороне. Но представляю, кто…

– Ты соскучился по мне? Я так соскучилась по тебе. Мы уже три недели толком не видели друг друга. Даже не целовались толком.

– А тайком, по вечерам, не помнишь? Тоже интересно, даже возбуждает, – забыв разговор о школьниках и переведя внимание на жену, от которой он был без ума, заметил Виктор. Он обнял её, и их губы потянулись навстречу друг другу.

С небес их вернул на землю громкий телефонный звонок.

– Родители, наверное, уже ищут, – произнесла Вера, потянувшись к телефону. В выражении её лица чётко виднелась напряжённость.

– Штефан, – не ожидая такого звонка, произнесла Вера. – Момент, битте.

Растерянно и быстро она передала трубку Виктору, сказав, что звонит Штефан. Виктор приложил трубку к уху, но прежде, чем начать говорить, он перебрал в уме некоторые соображения о причине столь скорого звонка их нового знакомого. Он отбросил все нехорошие мысли и произнёс в трубку: «Штефан, добрый вечер! Что случилось? У тебя всё в порядке?» Вера внимательно вглядывалась в глаза и мимику мужа, пытаясь угадать направление разговора. Не отрывая от него взгляда, она отхлебнула из кружки глоток уже остывшего чая и встала перед Виктором. Ей казалось, что так она лучше поймёт содержание разговора на немецком языке, не понимая ни одного слова.

Договорив, Виктор положил трубку, выпил из кружки жены остатки холодного чая и спросил:

– Как ты думаешь, что произошло?

Пока она думала, что сказать, он уже вышел в прихожую и, обуваясь, позвал Веру.

– Если хочешь, поехали вместе на вокзал. Возможно, придётся взять Штефана к себе, в общем…

– Ты скажешь мне, может, что произошло? – также обуваясь, на ходу, спросила Вера.

– Его обокрали, паспорт, слава богу, остался. По дороге расскажу всё, что услышал.

Подъехав к привокзальной площади, они сразу же увидели Штефана, стоявшего у той телефонной будки, из которой он звонил.

– Я извиняюсь, – огорчённо и с действительным сожалением в глазах обратился Штефан к подошедшим новым знакомым. – но в данной ситуации вы единственные, к кому я могу обратиться. Вы мои спасители! Так получилось, что я остался в том, что на мне надето, и мой паспорт, к счастью, оказался в нагрудном кармане. Остальное, то есть сумку с вещами, в которой также лежал бумажник, украли. Всё украли.

Виктор с Верой одновременно на двух языках начали успокаивать иностранца, попавшего в дурацкую ситуацию. Если честно, им было немного стыдно за то, что подобное произошло в их стране и их городе. Хотя они и не бывали ни разу за границей, но от знакомых, уехавших в Европу и приезжавших в отпуск на родину, неоднократно слышали, что на Западе ничего кроме гадостей о России не показывают и не пишут. А тут ещё такое.

– Да не переживай ты, Штефан, разберёмся как-нибудь! – подойдя и похлопав по плечу жертву преступления, произнёс Виктор. – Как получилось-то всё? Ты хоть запомнил их лица? Силой забрали или обманули? Давай рассказывай.

– Обманули меня. Меня вместе с таксистом. Но вы не подумайте, что я теперь тут плакать буду и говорить, что всё в этой стране так, и т. д. Нет, я в России уже несколько лет назад попадал в историю посерьёзнее. Поэтому тоже думаю, что разберёмся. Я подошёл к таксисту и поинтересовался, сколько он возьмёт за дорогу до Кучерла. Мне показалось, что он меня не понял, и, достав из сумки карту – у меня была с собой карта Алтайского края, я разложил её на капоте его автомобиля. Думал, что будет удобнее наглядно показать ему то место, куда мне нужно. Сумку и лежащую на ней куртку поставил на землю у колеса. Таксист, увидев то место, куда я ему указал пальцем, начал что-то говорить на русском, но я не мог понять. Мне показалось, что он отказывался в такую даль ехать. Чтобы выяснить, повезёт ли он меня или нет, я всегда без остановки показывал пальцами, вот так – потирая подушечки пальцев, ну, как во всём мире это делают. Думал, если он скажет цену, значит, едем, ну, а поторговаться всегда можно. Но в этот момент сзади чей-то голос что-то спросил. Мы обернулись. Перед нами стоял молодой парень, думаю, лет двадцати – алтаец по внешности. Мне показалось, что он спросил то ли сигарету, то ли зажигалку. В общем, таксист, видимо, не имея ни того, ни другого, ответил ему, повернулся ко мне и продолжил что-то говорить. Но оказалось, что парень этот не ушёл и стал вновь громко разговаривать; и ещё, я так понял, он стал оскорблять таксиста. Они начали ругаться, и таксист пошёл на парня. Я думал, что начнётся драка, но парень отбежал немного и вновь начал провоцировать. Таксист побежал за ним, но тот быстро убежал. Вернувшись назад, он собрал с капота мою карту и, свернув её, вручил мне, чем дал понять, что так далеко он не поедет, и показал пальцем на других таксистов, которые работали на частных автомобилях. Я хотел положить карту в сумку, но не обнаружил её там, где оставил. Обошёл вокруг такси и понял, что сумки нет. Таксист также догадался, что я ищу сумку, стал говорить, указывая в сторону того парня, с которым произошёл скандал. Они, видимо, вдвоём работали. Один отвлекал, а второй тайком, с другой стороны, сумку стащил.

– Блин, ты смотри, влип немец наш! На очень старый и всегда действующий способ воришек попался, – обернувшись к Вере и переведя ей краткое содержание рассказанного, добавил Виктор. – В общем, дела обстоят следующим образом. Пока ты останешься у нас, а там посмотрим. Завтра воскресенье, все госучреждения закрыты, поэтому нужно будет ждать понедельника, а сейчас пойдём в отделение милиции, заявление писать. Я переводить буду.

Домой они попали уже после полуночи, так как в милиции пришлось немного задержаться. Всё-таки иностранный гражданин был ограблен, необходимо было ответить на некоторые вопросы. По дороге домой они прикупили кое-что из продуктов для позднего ужина, и Вера вновь по-быстрому кудесничала на кухне. В двухкомнатной квартире-«хрущёвке» Штефан был первый раз в жизни. До сих пор ничего подобного в жизни он не видел. В первый момент ему показалось всё непривычно тесным и маленьким. Заметив недоумение в глазах богатого, преуспевающего европейца, который, скорее всего, живёт на большой и светлой вилле, Виктор вытянул его из тесных мыслей, громко и по-армейски сказав: «В тесноте, да не в обиде», а Вера завершила: «С милым рай и в шалаше». Виктор сразу же попытался передать смысл поговорок на немецком, и это действительно произвело на Штефана впечатление. «Узкие стены не могут нарушить лад в семье, да к тому же ты уже здесь, и деваться тебе некуда», – в шутку добавил Виктор. Вера вновь показала свою виртуозность на кухне, и через четверть часа они уже сидели за столом. Штефан восторгался их гостеприимством и особенно Вериными кулинарными способностями. Затем они быстро обсудили план действий и составили список необходимых визитов по милициям и чиновничьим кабинетам. Дальше разговор вышел на житейские дела. Штефан вспомнил поездку на поезде и пообещал при свидетелях повторить подобную поездку ещё раз: