Старик изошёлся в истерическом смехе, наполнившим собой мрачный коридор гробницы. Его смех был безумным, в то же время кажущимся источающий умиротворение. Старик взглянул на меня, повернув голову, своим сумасшедшим взглядом и выкрикнул:

– Наконец-то я получу то, что давно заслуживаю. Великие боги, примите меня в свои объятия, проведите меня в ваше царство!

Трёхметровый монстр с головой шакала, опустился на одно колено, достав из-за пояса Священный Анх. Коснувшись им морщинистое лицо старика, он закрыл глаза и произнес что-то, неописуемое для человеческого разума и непроизносимое человеческим языком. В мгновение ока мрачная гробница озарилась ярким, опаляющим белым светом. Я зажмурил глаза, периодически подглядывая за происходящим. Я видел, что силуэты старика и могущественного монстра растворяются в воздухе.

Я открыл глаза, поняв, что свет для них не опасен. Их тела полностью растворились в белом свечении, и я заметил, что голова шакалоподобного существа резко повернулось в мою сторону. Я встретился с ним взглядом, его остроконечная морда исказилась в оскале, его чёрные глаза нахмурились, он словно прожигал меня своим взглядом. Вместе с этим он вновь раскрыл рот, произнеся то, от чего мой слух наполнился отвратительной какофонией звуков и голосов, непригодных для описания человеческим языком. Именно в этот момент я понял, что оно придёт и за мной. Секунду спустя свечение полностью пропало, поглотив два силуэта. Подул сильный ветер, уносивший к выходу из гробницы песок и пыль, словно изгоняя отсюда образы того, что только здесь произошло.

Теперь мне оставалось только ждать неизбежного.

Спустя пару минут ветер стих, пыль улеглась на пол, ознаменовав начало мёртвой тишины, предназначенной для раздумий и ожиданий. Я припал спиной к стене, ухватившись за голову. По щекам потекли солоноватые слёзы, аккуратно стекая к уголкам рта. Я не представлял, что меня ожидает дальше, я не понимал, что мне делать и куда бежать.

« Возьми себя в руки, парниша. Соберись с силами и выбрось лишнее из головы. Раздумья о космическом ужасе не принесут тебе пользы, лишь подарят панику и страх» – вновь раздался голос внутри головы, монотонный и успокаивающий.

– Я не в состоянии. Мой разум разорван на части, пойми ты уже. В нём не осталось ничего кроме ужаса, безнадёжности и тебя. Пожалуйста, оставь меня в покое, – сквозь слёзы процедил я, давясь обильной слюной. Я больше не могу выносить этот голос, подстрекающий и без него безвыходное положение, к ещё более отчаянному состоянию.

« Человек не может сам себя оставить в покое. Как говорится, сам от себя не убежишь. В принципе, судя по обстоятельствам, отсюда тоже никуда не денешься. Освободи свой разум перед неминуемым» – с лёгкой издевкой подсказал голос. Мной овладело нетерпимое желание вырвать этому остроумнику язык и засунуть в задницу.

« Ты слишком агрессивен, дружище. Не забывай, что все твои мысли – мои мысли тоже. Не советовал бы относиться к самому себе с излишней злобой. Аутоагрессия ещё никому пользы не приносила»

– Ты позорный лгун. Ты не можешь быть мной! Тебя нет! Ты всего лишь последствия удара головой, всего лишь сотрясение головного мозга. Пустой звук внутри головы, являющийся последствием паники.

« Тише, тише. Как ты можешь говорить так о собственном рассудке? Парень, да ты явно слетел с катушек» – с усмешкой произнёс голос.

– Ты не можешь быть мной! Я бы ни за что не стал обращаться к себе на «ты», будь я хоть последним шизофреником. Ты – выродок этих существ, которые пытаются сломить меня психологически, разрушить моё сознание изнутри – я со злобой ударил кулаком по холодному полу, выстланному тускло – бежевым песчаником. Из моего горла вырвался лёгкий стон из-за звонкой боли, разошедшейся по пальцам.

« Будь я их выродком, пытался бы я тебя успокоить? Хоть я и говорю, что всё безнадёжно, но я на твоей стороне, дружище. Не противься самому себе. Смирись с тем, что ты просто напросто сошёл с ума и прислушайся наконец к своему внутреннему голосу» – с умиротворяющей интонацией произнёс я сам себе.

– Ты жалкий лицемер! Ты лишь тянешь время, заговаривая мне зубы. Ты оттягиваешь момент, когда это существо вернётся за нами, хочешь, чтобы я остался здесь – с яростью выкрикнул я. Мой голос разошёлся по всему коридору, вплоть до выхода из гробницы, застланному песчаной занавесой бушевавшей снаружи бури.

« Может быть ты и прав. Но, выходит, ты сам растягиваешь время, тратя его на диалог со своим собственным рассудком» – вновь с издёвкой ответил я сам себе.

– Если ты, сука, сейчас же не закроешь свой рот, то я за себя не ручаюсь! – из последних сил выкрикнул я, схватив себя за голову и повернувшись лицом к стене. С головы стекали ручьи пота, размягчая засохшую на затылке кровь, в горле чувствовалось раздирающие жжение – я заметил, что в паузе между разговорами с самим собой, я исхожусь в истерическом смехе, заполнявшим глухие стены смертельной гробницы.

« Знаешь, с меня хватит. Я пытался тебя переубедить, но моё терпение закончилось. Делай со мной что хочешь, но у тебя не хватит на это сил. Ты слишком слаб даже перед самим с собой, не говоря уже об ужасе, который тебе суждено было лицезреть» – за этими словами последовал истерический смех, ещё больше громкий и звонкий, чем ранее. Его разрезали периодически доносящиеся глухие удары. Я закрыл глаза, в голове разливался собственный истошный хохот, заполнявшийся глухими шлепками. Чувствовалось, что моя голова наполняется острой, обжигающей изнутри болью. На лбу почувствовалась сильная влага, постепенно стекающая по всему лицу – когда она коснулась рта, почувствовался вкус железа. Я продолжал изгонять голос из собственной головы, надеясь, что со временем смех стихнет и он захлебнётся собственной кровью.

Отстранившись от стены, на которой виднелись кровавые узоры, стекавшие вниз багровыми изгибами, я заметил, что дикий хохот стих. Вытянув голову кверху, я закрыл глаза, наслаждаясь могильной тишиной, предвещающей ужасное празднество кошмарных существ. Ещё совсем немного и мои мучение изыдут в небытие вместе со мной и тем подонком, что засел внутри моей головы. Но теперь его нет, эта наглая тварь потерялась в пронзающей мою голову боли.

В голове бушевало ужасное головокружение, каменные стены, окружавшие меня, ходили ходуном. Ноги еле держали моё измученное тело, норовя подкоситься в любой момент . Глаза были застланы мутной пеленой белесоватого оттенка, внутри чувствовались пульсации болей, расходящиеся по всему черепу, давя на него и пытаясь пробить изнутри. Моё лицо было покрыто свежими, скоротечными ручьями сладкой крови. Мои руки тряслись в бешеных конвульсиях, то сжимая, то разжимая