— Идиот! Ты что, слепой? Или читать не умеешь? Это пешеходная зона, ты…

Он внезапно замолчал, когда дверца машины открылась и оттуда вышел его брат, Рафаэль. Лицо его было бледным, но глаза сверкали от ярости.

— Ты когда-нибудь остановишься, Люка?

— Пойми хоть раз в своей ничтожной серой жизни, Рафаэль, что нельзя относиться к женщинам как к багажу и оставлять их тогда, когда тебе вздумается! Эта маленькая красавица скучала в полном одиночестве. И я присмотрел за ней, развлек ее. Ты должен быть мне благодарен!

Ева поежилась, услышав, сколько злобы было в голосе Люки.

— Присмотрел за ней? Святая Мария! — Рафаэль тряхнул головой и повернулся к Еве, наградив ее ледяным взглядом. — Ты не могла найти себе другой способ развлечься? Зачем тебе смертельный опыт?

— Прости?

— Садись в машину. Я отвезу тебя домой.

Сердце Евы прибавило ходу. Не веря собственным ушам, девушка покачала головой.

— Я… Ты… — бормотала она. — Ты просто невероятен! Теперь, значит, я виновата в том, что оказалась у тебя на пути, когда ты несся как сумасшедший по пешеходной зоне!

Рафаэль сжал руки в кулаки и тихо выругался. Затем снова повернулся к Еве. Она была без очков и не заметила улыбку на его лице.

— Вообще-то это ты виновата — да.

Ева покраснела.

— Ну конечно! Хотя нет, ты абсолютно прав! Конечно, это моя вина — оказаться поблизости с таким мачо, пышущим тестостероном. Сама виновата. Но я ведь просто глупая журналистка в малюсеньком журнале. К тому же мы, блондинки, не знаем, как безопасно передвигаться по улицам. Я не подхожу…

Ева не закончила фразу. Рафаэль неожиданно запустил руку в копну ее волос и, притянув девушку к себе, горячо поцеловал. Тут же были забыты все обиды и сомнения, которые сменились одной лишь мыслью, одним желанием.

Инстинктивно она потянулась к нему всем телом. Пиджак Люки упал с ее плеч и оказался на мостовой. Язык Рафаэля проник в ее рот, сплетаясь с ее языком. Стон удовольствия сорвался с ее губ, когда Рафаэль, оторвавшись от ее рта, слегка прикусил мочку ее уха.

Ева потерялась в волнах экстаза, от которого ничто не могло спасти. Она закрыла глаза. Ее возбужденное воображение нарисовало перед ней тысячу эротических картинок. Дайкири ударил в голову. Колени подкосились.

Его дыхание теплом овеяло кожу.

— Прости. Прости, ладно? А теперь поехали со мной.

Ева открыла глаза, возвращаясь из мира фантазий в реальность. Рафаэль не смотрел на нее, он глядел туда, где стоял Люка, разговаривая по мобильному и наблюдая за ними краем глаза.

— Давай же. Садись в машину.

Девушка покорно расположилась на пассажирском сиденье, глядя, как Рафаэль обогнул машину и уселся за руль. Нежность сменилась холодностью. Ева поняла: поцелуй был всего лишь способом заманить ее в автомобиль.

Она нервно сглотнула и отодвинулась от Рафаэля как можно дальше, напуганная произошедшей в нем перемене. Боже, что же она делает? Почему позволила так легко манипулировать собой? Она уже собралась открыть дверцу и выйти, но замерла.

Разве не этого она хотела?

Она ведь сюда приехала с одной целью: доказать, что Рафаэль — торговец смертью. Или же он ни в чем не виноват.

Но разоблачение не проведешь, находясь в одиночестве в гостиничном номере. Конечно, Ева не ожидала такого поворота событий, но они лишь сыграли ей на руку.

Значит, ей надо остаться с Рафаэлем! И дело совсем не в том, что ее мучило жгучее желание прикоснуться к длинной, мускулистой ноге рядом с ней, провести рукой по бедру, остановиться на…

Перестань! Закусив губу, чтобы та не дрожала, Ева вжалась в сиденье, внутренне дрожа от стыда и страха.

Рафаэль завел машину и взглянул на свою вынужденную спутницу, заметив, как раскрылись, от страха ее прекрасные глаза, как дрожат губы. Он разозлился.

Он привык раздавать приказы, которые обычно беспрекословно выполнялись. Что-то подсказывало ему, что Ева Миддлмисс будет делать все наоборот, что бы он ей ни сказал. Поцелуй был единственным способом заставить упрямицу сесть в машину, только так он мог оторвать ее от Люки. У меня не было выбора, уверял себя Рафаэль.

Так почему он чувствует себя таким монстром? Потому ли, что наслаждался этим поцелуем? На дворе двадцать первый век — конечно, можно целовать кого душе угодно. Тем более если тобой руководят самые благие намерения.

Но так ли это? Возможно, что и нет. Рафаэль целовал Еву потому, что ее зеленые глаза сверкали как изумруды, заманивая и чаруя. Он хотел ее.

Но этого нельзя допустить. Нужно поскорее убить в себе запретное желание.

Рядом с ним Ева сосредоточенно копалась в своей сумочке. Надо подумать о безопасности. В конце концов, у нее есть телефон. И розовый перочинный ножик. Это был подарок Лу на день рождения: шуточный, разумеется. Но сейчас Ева думала, сможет ли она быстро воспользоваться им в случае необходимости. Она просто проткнет его печень насквозь!

Ева тихонько рассмеялась.

Рафаэль взглянул в ее сторону.

— Смешно?

— Ага. Я… — Девушка не договорила. Улыбка исчезла с ее лица, как только она выглянула в окно.

— Где ты остановилась?

— Вообще-то уже нигде. Я съехала из гостиницы сегодня утром.

— И что ты собиралась делать? — спросил Рафаэль сквозь зубы.

— Люка великодушно предложил мне постель — без всяких намеков! И если бы не этот глупый спектакль, разыгранный тобой, словно мы в… — она чуть было не сказала «влюблены», но в последнее мгновенье решила использовать другое слово, — встречаемся, я бы согласилась.

Да уж! Рафаэль прекрасно знал своего братца. Тот ни за что бы не пропустил такой возможности: чтобы девушка жила у него и не спала с ним?! Как Ева может быть такой доверчивой? Рафаэль украдкой взглянул на нее. Сейчас она казалась ему очень молодой и пугающе беззащитной. Представляя ее одну на улице, а еще хуже — в лапах Люки, Рафаэль ощущал жгучую ярость. Он сделал глубокий вдох и решил предложить Еве другой вариант, причем спокойно и доброжелательно.

— Оставайся у меня, — рявкнул он и замолчал. Что это с ним? Теперь не вини ее за отказ, дружище.

На секунду Ева, кажется, превратилась в Статую. Но потом повернулась и робко улыбнулась ему:

— Правда? Спасибо.

Было нетрудно угадать, какой из этих флорентийских загородных домов принадлежит Рафаэлю. Тот, возле которого толпились папарацци.

— Черт, — выругался Рафаэль. — Пригнись, быстро!

Ева заметила ту же блондинку, которая стояла рядом с ней на конференции, а потом рука Рафаэля опустилась на ее голову.

Щекой Ева оказалась прижата к его бедру. Его запах заполнил ноздри, и мир за окном утратил свое значение.