Рид решил открыть глаза. Не так уж просто. Появилось ощущение, будто веки склеены. Но даже за тонкой прослойкой кожи он мог разглядеть слишком яркий, раздражающий свет. Он ощущал его тепло на лице и мог даже рассмотреть собственные маленькие капилляры на веках.

Лоусон прищурился. Яркий, белый, обжигающий кожу свет – это все, что он сейчас мог видеть.

«Боже, как болит голова».

Он застонал и, благодаря приступу боли, понял, что челюсть не в порядке. Язык был сухим и опухшим, во рту словно что-то побывало. Кровь.

Рид понял, что с трудом открыл глаза не просто так, они были чем-то залеплены. Одна из сторон его лица была теплой и липкой. Кровь стекла со лба и попала в глазницы. Несомненно это произошло во время избиения в самолете до потери сознания.

Но он мог видеть свет. Мешок с его головы сняли. Даже неясно, хорошим ли это было знаком.

Как только глаза стали привыкать к освещению, он сделал еще одну попытку пошевелить руками. Они все еще были связаны, но уже не наручниками. На месте его удерживали толстые грубые веревки. Лодыжками Рид был привязан к ножкам деревянного стула.

Наконец, глаза приспособились к резкости и стали появляться туманные контуры. Рид находился в маленькой комнатке без окон с неровными бетонными стенами. Было душно и влажно. Достаточно для того, чтобы затылок вспотел, хотя тело оставалось холодным и слегка онемевшим.

Он не мог полностью открыть правый глаз и бросил попытки. Либо его так сильно ударили в самолете, либо продолжали пинать, когда он уже был без сознания.

Яркий свет исходил от длинной галогенной лампы, прикрученной к высокой, тонкой, круглой основе на уровне его лица и направленной прямо в глаза. Если что-то и находилось позади нее, то увидеть это было просто невозможно.

Рид вздрогнул от тяжелого щелчка, раздавшегося из глубины комнаты. Это был звук снятия засова. Петли заскрипели, но с его положения ничего видно не было. С характерным звуком хлопнула входная дверь. Силуэт гостя закрыл собой свет, дав Лоусону возможность насладиться тенью. Он задрожал, боясь поднять глаза.

– Кто ты? – произнес мужской голос, который был чуть выше, нежели у его похитителей, но все с тем же ярким ближневосточным акцентом.

Рид открыл было рот, чтобы объяснить, что он всего лишь профессор истории, что они ошиблись и взяли не того парня, но тут же вспомнил, как его избили до потери сознания, когда он попытался сделать это в прошлый раз. Вместо слов изо рта раздался лишь слабый стон.

Мужчина вздохнул и отошел от света. Что-то проскребло по бетонному настилу. Ножки стула. Гость отрегулировал лампу так, чтобы она не ослепляла Рида, а затем уселся напротив таким образом, что между их коленями практически не осталось свободного пространства.

Рид медленно поднял голову. Темнокожий мужчина с ухоженной бородой был явно молод, максимум около тридцати лет. На нем были круглые серебристые очки и белая куфия – головной убор мусульман.

В голове Лоусона мелькнула надежда. Этот парень казался достаточно умным, не похожим на тех дикарей, которые напали на него и увезли из дома. Возможно, у него получится договориться с этим человеком. Возможно, он отвечал за...

– Мы начнем с самого простого, – произнес мужчина. Его голос звучал мягко и обыденно, как психологи обычно общаются со своими пациентами. – Как тебя зовут?

– Л... Лоусон, – горло охрипло при первой попытке. Он откашлялся и немного забеспокоился, увидев падающие капли крови. Мужчина, сидевший перед ним, поморщился. – Меня зовут... Рид Лоусон.

Почему они спрашивают его имя? Он же уже говорил. Что он сделал не так?

Мужчина глубоко вздохнул и выдохнул. Он уперся локтями о колени, наклонился вперед и сказал почти шепотом:

– Здесь очень много людей, которые были бы непрочь зайти сюда прямо сейчас. Тебе очень повезло, что мы тут вдвоем. Тем не менее, если ты продолжишь врать мне, у меня не будет иного выбора, кроме как позвать... остальных. А у них нет такого сострадания, – выпрямился он. – Поэтому я спрошу еще раз. Как... тебя... зовут?

Как он мог убедить их всех, что он говорит правду? Его сердце бешенно заколотилось, когда Рид внезапно понял, что вполне может умереть в этой комнате. Осознание настигло его слишком внезапно.

– Я говорю правду! – настаивал он. Неожиданно слова полились из него безумным потоком. – Меня зовут Рид Лоусон. Пожалуйста, объясните, почему я здесь. Я не понимаю, что происходит. Я не сделал ничего...

Мужчина ударил Рида прямо в челюсть. Голова дернулась. Он ахнул и насквозь прокусил губу.

– Твое имя, – нападавший вытер кровь с золотого кольца на руке.

– Я же... Я сказал вам, – пробормотал он. – М...Мое имя Лоусон, – он сглотнул слюну. – Пожалуйста.

Рид решился поднять голову. Его собеседник смотрел на него бесстрастными, холодными глазами:

– Твое имя.

– Рид Лоусон! – Рид ощутил жар, когда боль переросла в злость. Он не знал, что сказать, он не знал, что они хотят услышать. – Лоусон! Я – Лоусон! Вы можете проверить мои… мои... – нет, они не увидят его документы. У него не было с собой кошелька, когда трое мусульман вломились в дом.

Мужчина цокнул языком, а затем ударил кулаком Рида в солнечное сплетение. Воздух снова покинул легкие. Около минуты Лоусон вообще не мог дышать, но затем постепенно пришел в себя. Грудь ныла от боли. Пот стекал по щеке, попадая на порванную губу. Голова еле держалась, а подбородок был прижат к плечу, поскольку его тошнило.

– Твое имя, – спокойно повторил его гость.

– Я... Я не знаю, что вы хотите услышать от меня, – прошептал Рид. – Я не знаю, кого вы ищите. Но это не я.

Неужели он сошел с ума? Он был уверен, что не сделал ничего такого, чтобы заслужить подобное.

Человек в куфие снова наклонился вперед, осторожно взяв Рида за подбородок двумя пальцами. Приподняв ему голову, он заставил Лоусона взглянуть на него. Тонкие губы расплылись в полуулыбке.

– Дружище, – произнес он, – все может стать намного хуже, поверь мне.

Рид сглотнул, ощутив привкус железа во рту. Он прекрасно понимал, что кровь может вызвать рвоту. Еще пара подобных ударов и его стошнит.