Поистине Андре умел найти правильный подход к любой женщине без малейшего протеста с ее стороны. Чтобы подготовить клиентку к следующей стадии курса лечебного массажа, он осторожно вставлял смазанный маслом палец в ее анус, с самодовольной усмешкой предвкушая удивленный возглас, обычно сопровождавший непроизвольное сокращение стенок ануса вокруг пальца — что, по его мнению, было не менее приятно, чем акт соития. Однако он воздерживался от дальнейших действий, оставляя растерянную женщину в полном недоумении: что это было — случайность или просто плод ее богатого воображения? Андре часто представлял, как женщины, распластавшись на шелковых простынях в полумраке роскошных бунгало, размышляют по поводу случившегося, снова и снова переживая то мимолетное мгновение, когда шоколадный палец массажиста посягнул на девственность их ануса, и их жаркие влагалища увлажняются душистой росой. Несомненно, особую пикантность в этот эпизод привносил и цвет его кожи, поскольку Андре знал, что женщины этого сорта никогда не спали с мужчинами другой расы — да и наверняка ни с кем, кроме своих мужей.

Когда на следующий день дама приходила на очередной сеанс массажа, Андре испытывал небезосновательную уверенность, что она не станет возражать против повторения процедуры. И когда женщина вновь погружалась в блаженно-расслабленное состояние, он полностью сосредотачивался на ягодицах, поглаживая, потирая, разминая и осторожно раздвигая их, пока они не раскрывались сами собой. Смазанный маслом палец нежно скользил по морщинистому краю разгоряченного ануса, и отверстие непроизвольно расширялось, подавая Андре тайный знак, понятный только ему одному. Тогда Андре переходил к следующему шагу, вставляя два пальца в объятия тугого кольца. Если он не встречал сопротивления, это означало, что ему дозволялось большее, и он ногой нажимал на черную кнопку, вмонтированную в одну из кафельных плиток, таким образом извещая диспетчерскую, что сейчас произойдет нечто стоящее внимания. По этому сигналу Томас включал камеру наблюдения, замаскированную в ветвях дерева над массажным столом. Андре иногда казалось, что он слышит, как жужжит приведенный в действие механизм, но убеждал себя, что это всего лишь игра воображения — подстегнутого смутным ощущением вины.

Массажист был предупрежден, что в целях экономии пленки нажимать сигнальную кнопку следует, только когда предстояло нечто действительно важное, ибо представлялось нецелесообразным заставлять сотрудника тратить время на просмотр всей пленки, в то время как интерес представляли лишь избранные эпизоды. Впрочем, Томас Бронски имел на этот счет собственное мнение. Необходимость просмотра с утра до вечера сексуальных сцен вовсе не раздражала его. Для архива он отбирал самые откровенные кадры, где молодые пациентки были запечатлены в самые интимные моменты, а остальное отправлял в свою личную коллекцию. Неудивительно, что Томас не спал сутками, ибо как можно было заснуть, когда на экране происходили такие вещи?

Когда камера включалась, пальцы Андре словно начинали жить собственной жизнью, лаская трепещущий край ануса. Затаив дыхание, Андре замирал в беспокойном ожидании, что женщина позовет на помощь. Это хоть крайне редко, но случалось, и поэтому массажист, начиная интимные маневры, обязан был извещать диспетчерскую, даже если анальный секс не входил в его планы. Всегда существовала вероятность, что какой-либо из дам придутся не по вкусу его манипуляции, а санаторий не мог рисковать своей репутацией из-за преждевременного отъезда гостьи, не говоря уже об упущенных финансовых возможностях. И в этом случае отснятая пленка имела весьма важное значение.

Первый инцидент произошел вскоре после того, как Андре начал работать в «Элизиуме». Будь у него больше опыта, он, наверное, сразу бы понял, что с миссис Сирил Олифант III могут возникнуть проблемы. Однако Андре очень хотелось угодить своему работодателю, а доктору Бронски — быстрее встать на путь финансового процветания. Но всякому свойственно ошибаться, и с приездом миссис Олифант санаторий потерпел крупное фиаско. Обычно безошибочное чутье на этот раз подвело доктора, едва не сведя на нет все усилия и упования.

Доктор Бронски с самого начала подозревал, что его новой пациентке будет не по душе санаторный режим, ибо после первого — и единственного — физического осмотра выяснилось, что клитор ее был гораздо меньше средних размеров и ему недоставало ни цвета, ни аромата. Обычно доктор определял величину клитора по фотографии женщины, ибо за долгие годы медицинской практики пришел к однозначному выводу, что у женщин размер губ прямо пропорционален размерам половых органов. А у миссис Олифант губы были очень тонкие, из чего можно было заключить, что и другая пара губ не отличается пышностью — не самая благоприятная среда для процветания клитора. К тому же женщина изначально скрыла свой возраст, что уже само по себе настораживало. Фотографии, приложенные к письму, были сделаны давно — судя по всему, в ранней молодости, в те счастливые времена, когда она еще не была замужем за мистером Олифантом III.

Доктор знал, что обязан был своевременно сделать соответствующие выводы, и потому горько винил себя за свой просчет. Он смущенно извинился перед обескураженным массажистом, который едва не уволился после оказии со вздорной клиенткой. Задним умом доктор Бронски понимал, что должен был сразу же отослать пациентку восвояси, но вместо этого позволил взять верх алчности, проигнорировав очевидные признаки женщины фригидной и абсолютно неэротичной. Он мог поклясться, что миссис Олифант даже не подозревала об истинном предназначении бугорка плоти величиной с горошину, расположенного над щелью влагалища. И в результате подобного невежества нежные поползновения Андре, обращенные к отверстию ее заднего прохода, были встречены возмущенным воплем, и санаторию грозил крупный скандал, который, к счастью для всех, так и не разразился.

Несмотря на очевидную неприязнь со стороны миссис Олифант, массажные таланты Андре продолжали пользоваться спросом у других леди. Несколько сеансов предварительных манипуляций с анусом подготавливали неизбежный финал, когда в игру вступал многоопытный пенис. Массажист умел разместить клиентку на столе по отношению к камере так, чтобы на пленке запечатлелись малейшие детали совокупления. Зачастую возбуждение дамы было так велико, что она сама подавалась назад, подставляя ему свои ягодицы, одновременно приподнимала торс, бедрами обхватывая края массажного стола, словно жокей на верховой лошади, и терлась гениталиями о мягкий ворс полотенца, пока не достигала оргазма. Независимо от своего социального положения и национальности каждая женщина невольно задавалась вопросом, что предпринял бы ее муж, если бы застал ее в этой позе, пронзенную сзади эбонитовым пенисом. Конечно, в своем наивном неведении она и представить себе не могла, что он вполне мог увидеть всю эту сцену, если бы во время отъезда она отказалась выплатить, что называлось, «дополнительное вознаграждение». Мысль об измене супругу, который, кстати, зачастую игнорировал физические потребности любимой молодой жены, при этом требуя от нее абсолютной верности, делали минуты наслаждения еще упоительнее. Андре, руками сдавливая ягодицы женщины, чтобы еще более сузить стенки заднего прохода, плавно вводил в него свой член. Андре знал, что именно контраст между эбонитовой чернотой его пениса — ибо этот орган был самой темной частью его тела — и девственной белизной ягодиц привносил дополнительную «изюминку» в драматический сюжет этого фильма — ни одна из этих привилегированных дам не могла допустить, чтобы эти сиены увидел ее супруг, не говоря уже о кругах, в которых она вращалась.