– Ну? – согласился вопросом Ринков.

– А вот ты помнишь, когда последний раз спал с женщиной?

– Ну… давно.

– Вот, я о чем и говорю. У нас двухкомнатная квартира, заметь, с изолированными комнатами, а мы ни разу, – указательный палец жестом, подчеркивающим важность момента, поднят вверх, – ни разу баб не привели. О чем это говорит?

– Ну, и о чем это говорит?

– О том, что мы либо голубые, либо импотенты, либо у нас не все в порядке с головой. Первое и второе – невозможно по определению, значит, остается последнее.

– Ты сегодня ночью этого хакера охраняешь на тусне? – таким же задушевно-ласковым голосом спросил Антон.

– М-м-да, – сник Мишка.

– Вот там и скинешь сексуальную и прочие энергии, гоняясь за этим козлом. Не в первый раз.

– Да, не в первый, – подтвердил Мишка. – Я это все к чему, командир: как только мы приводим баб и устраиваем большой трах на всю ночь – это означает, что наши дела наладились и даже двигаются к процветанию вместе со всем капиталистическим обществом.

– А вот здесь ты зришь в корень, Дубик. Обещаю, что именно так мы это и отметим. Все, все, Дуб, о большом мужском разгуляеве пока забудь. Добривайся, пошли «капитализьм» строить.

Потом, когда дело сдвинулось и начало раскручиваться, они пригласили двух девушек, чтобы отметить обещанную Мишке первую маленькую победу.

Но это было еще то свидание!

Зная о проститутках все по специфике своей непростой работы, мужики относились к «ночным бабочкам» снисходительно – жалостливо, и добавлять этим девочкам отрицательных «рабочих» воспоминаний не собирались, да и не их это развлечения были, если честно.

Поэтому вариант близкого «общения» с женщинами облегченного до крайности поведения даже не обсуждался.

Они наметили с Мишкой первый выходной, строили планы, но возникла проблема – знакомиться с дамами им было негде и некогда. Да и ни сил, ни энергии на это просто не оставалось. И потом: им же не по двадцать лет, чтобы идти на дискотеку или еще куда?!

Как вообще это сейчас делают и где?

Махнув на все условности рукой, Антон поехал поговорить с двоюродной сестрой о насущной мужской проблеме.

Они всегда дружили со Светкой, с детства, когда все дети их большой и дружной семьи тусовались на огромной даче ее родителей, где отпрыски творили все, что им заблагорассудится, на бескрайнем участке среди сосен и разросшихся кустов смородины, крыжовника и малины.

Светка была младше его на три года, ее брат Дима – ровесник Антона, и троюродные Леша и Маша, младше на два года, – вот их основной отряд.

Компания была сплоченной, дружной, боевой, в которой, конечно же, командиром и заводилой являлся Антон. Летом к ним присоединялись соседские Павлик с Костей, и этот отряд взрослые прозвали «архангелы».

Самое удивительное, что потом, в далеком будущем, его боевой отряд тоже будет называться «Архангелы».

Но это уже совсем в другой жизни.

Что только они не вытворяли! Рассказы об их проделках и «подвигах» до сих пор гуляют по дачному поселку.

А Светка навсегда осталась своим, проверенным товарищем, другом и нежно, по-братски любимой сестричкой.

Обнявшись, расцеловавшись и махнув по первой рюмочке, они стали «общаться». Это Светкино выражение, она всегда начинала с этой фразы:

– Ну, давай общаться! Что, собственно, тебе, брат Антоша, нужно?

Вот так всегда – с места в карьер.

Она все про него понимала, про реалии его непростой жизни, прощала и любила, как и все они друг друга в своей большой семье.

Он начал было что-то мямлить, но совершенно запутался и, плюнув на все, прямо объяснил проблему.

– Так, – подытожила Светка, – полная деградация личности, вернее, двух личностей мужеского пола.

Поглумившись в таком духе еще минут десять, она, конечно же, согласилась «постараться помочь», а о результатах «помощи» обещала сообщить по телефону. Они еще посидели, повспоминали, помолчали о том, о чем нельзя говорить, выпили все, что было. Антон уложил пьяненькую Светку спать – она всегда быстро пьянела, но наутро помнила абсолютно все. А сам отбыл на работу – авралить перед выходным.

Светкины «девочки» оказались веселыми, очень милыми, умненькими, легкими и приятными в общении.

Они пришли, тут же сунулись на кухню, что-то быстро приготовили, хотя они с Дубом старались не ударить в грязь лицом – стол накрыли, но барышни переставили все по-своему.

И – быстрее, быстрее! – принялись наперебой произносить тосты, знакомиться, заливая шампанским неловкость первого момента.

Очень скоро все почувствовали себя раскованно и раскрепощенно. Громко играла музыка, мужики вовсю заигрывали, дамы хохотали, по телевизору шла какая-то комедия. Наконец Антон включил музыку и предложил медленный танец, все с удовольствием согласились.

Начались затяжные поцелуи, более откровенные жесты соблазнения, и, плавно двигаясь в танце, пары разошлись по комнатам…

Антон даже особо не утруждался запомнить, как зовут девушку, которая ему досталась, и разузнать, кто она такая, хотя, конечно, запомнил все до мелочей. Уж так его мозги устроены, и не до джентльменства ему тогда было, потому что ему хотелось сразу две несовместимые вещи – спать и заниматься любовью. Максимум такта, на который он был способен, это сказать «прости», перед тем, как идти в атаку.

И в первый раз в своей мужской жизни, достигнув финала, он мгновенно провалился в сон – как будто умер.

Проснулся он, как всегда, в одно мгновение, осознавая все вокруг, себя и свое тело, готовое к любым действиям – это был навык, закрепленный на уровне рефлекса на всю оставшуюся жизнь.

В квартире стояла тишина. Полная, звенящая.

Все было убрано, даже полы помыты.

Войдя на кухню, он немного прибалдел. Никаких следов вчерашнего веселья – идеально чистая кухня. На плите стоят кастрюльки с едой. В одной – одуряюще пахнущие щи, в другой – горка котлет. В холодильнике обнаружилась тарелка с нарезанными и красиво разложенными овощами, прикрытая целлофаном, поверх которой лежала записка следующего содержания: «Скрытый алкоголизм лечат в центре «Дар», а виагра продается в частных аптеках без рецепта. Когда вылечитесь – звоните».

Антон громко хохотал, от души, до наворачивающихся слез, облокотившись одной рукой о стол, в другой держа записку и перечитывая ее.

В кухню вбежал помятый Мишка – босиком, в одних трусах.

– В чем дело, командир?!

– Дуб, мы опозорили честь мундира русского офицера!

Мишка выхватил записку, пробежал ее глазами, потом еще раз, и совершенно с серьезным выражением лица произнес: